Прощай, Рим!
Шрифт:
— Погодите, товарищи, — заговорил вдруг Петр Ишутин, стоявший поодаль молчком, что с ним бывает очень редко, — надо как-то назвать наш отряд.
— Тоже верно. Без номера части или названия вроде не то дело получается.
Со всех сторон посыпались предложения:
— За Родину!
— Мстители!
— Русский отряд!
— Так у нас не только русские.
— На чужой земле, для чужих людей мы все равно русские…
— Давайте назовем «Свобода», — предложил Логунов, протолкнувшись в середину круга. —
— Свобода! Свобода!
Так вот в глубоком горном ущелье возле Рима в октябре 1943 года родился на свет партизанский отряд с русским именем «Свобода». Его бойцами были бежавшие из плена советские солдаты. Беглецы ликовали, обнимались:
— Мы теперь партизаны!
— Мы опять солдаты!
— Партиджано!
— Товарищ командир, — сказал Никита, поправляя на ладони бритву, — пожалуйте бриться. — Он нагнулся, вроде бы сдувая пыль с камня у входа в пещеру.
— Никита, вы пока брейтесь, а мы с Таращенкой пройдемся посмотрим, что делается в округе. Сережа, ты попроси Орландо, и тоже идите с нами.
Пещера, в которой они провели ночь, была под скалой в центре глубокой расщелины. Крутые склоны сплошь поросли колючим, вечнозеленым кустарником, который здесь называют маккья. Внизу, по дну ущелья, весело журчит ручей. Когда-то, возможно еще во времена Спартака, ручей был запружен и на нем стояла мельница. Теперь от нее остались одни развалины, затянутые изумрудным мхом.
Поглядывая на кустарник, еле достигавший ему до пупа, Леонид невольно завздыхал: «Эх, нашу бы да тайгу сюда. Там-то бы можно спрятать не то что четырнадцать человек, а целую армию…»
— Тут если только на карачках ползать, — сказал Антон, тоже помрачнев. — А нет ли у них поблизости настоящих лесов?
— Нет, — сказал Сережа, поговорив с Орландо. — А все же места красивые, — с восхищением прибавил он, озираясь на небо, листву, на ручей, на развалины старинной мельницы.
— После проклятой тюрьмы любое болото покажется раем, — усмехнулся Антон. — Но все же ты узнал бы толком, куда мы денемся, если облава будет.
Леонид покосился на Антона с некоторым удивлением, а Сережа в упор ляпнул:
— Не знал за тобой такого обычая, больно осторожен стал. В лагере все гоголем ходил и в ус не дул.
— Эх, друг Сережа!.. Теперь нам есть о чем заботиться. Осторожность — это не трусость. Все надо предусмотреть.
— Пошли, товарищи, дальше.
Леонид хотел было забраться повыше, откуда шире обзор, но Орландо дернул его за рукав, приглашая идти вниз к ручью.
— Зачем вниз? Надо бы посмотреть, что делается на дороге.
— Он нам сюрприз какой-то хочет сделать, — сказал Сережа и, сгорая от любопытства,
Леонид и Антон пошли следом.
Развалины древней мельницы. Песчаник и мох. Пахнет влажной свежестью и какой-то сказочной стариной. Ничего вроде похожего, но Леониду почему-то вспомнился дед Кузьма и его халупа над самой Волгой. Так пахла кора вяза, из которого дед Кузьма гнул ободья…
Между тем Орландо юркнул в какую-то щель в развалинах и через несколько минут вернулся, покряхтывая под тяжелой ношей.
— Развертывайте, а я еще принесу.
Все трое бросились разворачивать брезент. Что там такое может быть? Оказалось — ручной пулемет. А Орландо опять шел с такой же ношей.
— Орландо, это нам? — воскликнул Леонид, еще не веря, что это не сон.
— Си, си. Пулемет. Я сейчас. — И юноша снова скрылся в развалинах.
Развернули второй чехол. Там тоже пулемет.
— Живем, товарищи! — От обычной невозмутимости Антона следа не осталось, чуть не в пляс пустился человек. — Только вот патроны надо раздобыть.
Он не успел договорить, как снова появился Орландо, таща за собой два цинковых ящика.
— Патроны?
— Си, си!
— Спасибо, грацие, танте грацие, дружище Орландо!
— Не мне, а Капо Пополо и синьору Москателли спасибо. Они прислали оружие, — сказал Орландо, довольный тем, что своим сюрпризом так угодил русским.
Пулеметы затащили наверх, в пещеру. Партизаны прыгали и скакали вокруг них, прямо-таки дикарский танец затеяли. Дай кусок хлеба человеку, голодавшему целую неделю, и то не увидишь такого восторга.
Когда первая радость поутихла, пошли споры и обиды. Как всегда, больше других шумел Никита. Вцепился в пулемет, как хищник в жертву, и кричал:
— Никому не отдам, не отдам!..
— Сывороткин, поставь пулемет на место, а сам отойди в сторону, — жестко приказал Леонид. — Вот так. К одному пулемету первым номером Муртазин, вторым будет Дрожжак. Запасные: номер первый — Сывороткин, второй — Скоропадов. А другой пулемет…
Снова заголосили — я да я!
— Первым номером назначаю Петра Ишутина, вторым — Логунова. Запасные — Коряков и Остапченко. Интендант! — сказал Леонид, обращаясь к Ивану Семеновичу, который с тех пор, как получил новую должность, стал еще степеннее и строже. — Интендант, — повторил Леонид, улыбнувшись, — патроны раздели между расчетами поровну, а этот ящик вообще припрячь в «энзе»… Мы теперь пройдемся вверх по ущелью. Надо подыскать подходящие позиции для пулеметов и для боевого охранения. Вторые номера пойдут со мною. Демьяненко и Касьянов тоже. Они сегодня будут дозорными… А вы не вздумайте по дурости мыться в ручье, мы все сейчас дохленькие, недолго воспаление легких схватить. Вопросов нет? Ладно, мы двинулись.