Прошлое должно умереть
Шрифт:
На одной из вечеринок они встретили Таню. Она приехала на похороны отца из Парижа, где проживала с очередным мужем-дипломатом, Она ничуть не изменилась. Все такая же изящная фигурка, тонкие восточные черты лица, кожа цвета слоновой кости и блестящие черные волосы. Все тот же тихий нежный голос, загадочной женщины востока. Она казалась прелестной хрупкой статуэткой среди высоких полногрудых блондинок и шатенок, и все Сашины чувства вспыхнули вновь. Альбина, которая ничего не знала об их прошлом романе, ничего не заметила, и искренне восхищалась ею. Но вскоре Саша стал поздно приходить домой, сделался рассеянным и нетерпеливым. Альбина стала подозревать, что здесь замешана другая женщина, но, конечно, Татьяна ей и в голову не пришла.
Однажды, разговаривая с Викторией Сергеевной, она расплакалась,
Отыскав в справочнике номер телефона квартиры Таниного отца (не так уж много в Москве было корейцев с фамилией Пак), она позвонила Тане. Они очень мило побеседовали. Виктория Сергеевна выразила ей свои соболезнования по поводу смерти ее отца, расспросила о детях, о муже, а затем рассказала ей, какая у Саши хорошая жена, какие чудесные дети. Она также сказала Тане, что очень рада, что у нее теперь очень хороший муж, и выразила надежду, что и у Саши все будет хорошо в семейной жизни. И все. Таня, умнейшая и деликатнейшая из женщин, все поняла, и в духе своей восточной расы ответила, что тоже надеется на это. Помочь она им не в силах, но так как у Саши такая умная и любящая мать, она, несомненно, убережет его семью.
Виктория Сергеевна, поняв, что от Тани не зависит прекратить Сашины визиты, так как его чувства зашли слишком далеко, пошла дальше. Таня собиралась пробыть в Москве еще две недели, и поэтому вечером Сашины родители приехали к сыну и невестке, и Виктория Сергеевна с огромным энтузиазмом объявила, что ей случайно предложили две путевки в Болгарию на Золотые пески по необыкновенно низкой смешной цене. Сроком на две недели. Саша пытался было сопротивляться, но ничего не подозревающий генерал, довольный, что может доставить такое удовольствие сыну и невестке, даже слышать ничего не хотел, и велел Альбине собирать внуков к ним. Саша не успел опомниться, как следующим утром уже летел в Болгарию, где они действительно прекрасно отдохнули. А когда они вернулись в Москву, Тани там уже там не было, и вся дурь благополучно выветрилась у него из головы, и через месяц он уже сам себе удивлялся.
Альбина, конечно, все поняла, но Виктория Сергеевна ни взглядом, ни словом ни тогда, ни когда они вернулись не дала ей понять, чем она ей обязана. Альбина узнала от нее обо всем гораздо позже, и только потому, что свекровь хотела предупредить ее о Тане. И вот теперь, сидя у ее кровати, Альбина растрогано думала о ее деликатности и преданности, и не понимала, чем она заслужила это.
А свекровь, открывая глаза и, видя все время возле себя Альбину, в свою очередь растроганно называла ее доченькой, и тем самым сыпала соль на Альбинину рану.
Но все проходит. Через пять дней Викторию Сергеевну перевели в обычную палату, а затем выписали домой, и благодарный генерал с полного одобрения жены, преподнес Альбине в подарок самую дорогую семейную реликвию, оставшуюся от его бабушки – старинный браслет, усыпанный сапфирами и бриллиантами. Он сам надел ей его и поцеловал ей руку, чем чуть не довел несчастную Альбину до инфаркта.
Со свекровью уже не надо было сидеть, но муж уговорил Альбину продлить отпуск, чтобы она могла отдохнуть. Она согласилась. У нее уже не было сил целый день притворяться на работе веселой и энергичной. Хватит, что дома ей надо было продолжать поддерживать образ счастливой жены и матери. Утром она подчеркнуто заботливо будила всех, кормила завтраком, опять-таки не выходя из образа, задавала детям и мужу дежурные вопросы, давала дежурные советы и, глядя на себя со стороны, старалась только не переиграть.
А проводив их всех и поцеловав на прощанье, садилась в кухне у окна и мгновенно постарев на десять лет, начинала терзать себя.
Что делать? Что делать? билось у нее в голове. Иногда у нее мелькала шальная мысль пойти и рассказать все свекрови. Уж она точно бы нашла выход из положения. Расскажу ей, и пусть будет, что будет, время от времени думала доведенная до отчаяния Альбина. Но потом одергивала себя. Нет, это невозможно. Кто его знает, как прореагирует свекровь. Во-первых, она только после инфаркта, вдруг сердце не выдержит такого удара.
Альбина с горечью подумала, что никакой помощи от мамы ждать нечего. Наоборот, будет только сыпать соль ей на раны своими причитаниями, а, в конце концов, скажет «ты сама виновата». Другой вопрос, а сможет ли она предать дочь.
Альбина попыталась представить свою бедную маму, которой следователь суровым тоном скажет примерно такое:
Ваша дочь подозревается в убийстве своей бывшей подруги Елены Казачковой, которая ее шантажировала. Нам все известно, но мы бы хотели послушать, что вы можете рассказать о том, что произошло двадцать лет назад, когда они обе были здесь.
Альбина, конечно, точно не знала, на какие уловки пускается следователь, чтобы добыть необходимые доказательства, но представляла себе, что он должен сказать что-то вроде этого. И ее мать, конечно же, растеряется, начнет рыдать и все расскажет, постоянно вставляя, что она так и думала, что все кончится плохо, что она предупреждала, она умоляла, и все в таком духе. Что ж, она никогда не была борцом. Альбина часто думала, что если бы для того, чтобы помочь ей, матери нужно было бы всего лишь перейти на другую сторону улицы, она бы и не подумала это сделать, а сидела бы и плакала. Не потому, что не любила Альбину, конечно же, она ее очень любила, просто она была такой человек. Всю ее жизнь ей не нужно было ни принимать решения, ни действовать. У нее был муж, который обеспечивал ее всем, не предъявляя почти никаких претензий. Она следила, чтобы он всегда ходил в чистом, готовила его любимые блюда, всегда было добродушно настроена, охотно слушала его, восхищаясь и возмущаясь в нужных местах, когда он рассказывал ей о своих делах. Вот и все. Они оба были простые люди, она, правда, из интеллигентной семьи, он из рабочей. А если бы ему вдруг пришло в голову изменить ей или бросить ее, на страже ее интересов всегда стояли партком, горком, профком, и еще бог знает, какие «комы». Но до этого, слава богу, не доходило. Владимиру Ивановичу и в голову не приходили такие мысли, да и некогда было на такой-то работе.
Да, уж, думала Альбина с горечью, на маму рассчитывать не приходится. Она меня сдаст, да еще задаром. Всего лишь по простоте душевной. Ну, что ж, тем хуже для меня.
Шансов выбраться из этой истории благополучно у нее не было. В этом она отдавала себе отчет. Поэтому ей хотелось только одного – чтобы все поскорее кончилось. Пусть следователь скажет ей, что собраны все доказательства, и тогда она покончит с собой. Конечно, этим она решит только свою проблему, но обо всем остальном она уже не узнает. Она, наконец, обретет покой.
Сидя в кухне, она неотрывно смотрела во двор, ожидая, когда увидит Константина Сергеевича, спешащего к ним домой. И однажды она действительно увидела его, направляющегося к ним. Только он не спешил, а шел медленно, сутулившись, как будто ему самому было тяжело. Она, как зачарованная, следила за тем, как он шел. Вот ему осталось двадцать метров, десять, вот он вошел в подъезд, так, теперь лифт, теперь он подошел к двери. Почему же он не звонит? Все окружающее перестало быть реальным. Как во сне, Альбина встала, подошла к двери, открыла. Он стоял там. Она, молча, впустила его в квартиру, он так же молча, вошел. Альбина пошла в гостиную, рукой показала ему на кресло, не в силах произнести хоть одно слово. Потом села напротив него, сложив руки на коленях. И стала ждать. Он еще минуту помолчал, а потом прозвучал вопрос, мгновенно вернувший ее к реальности: