Проси, что хочешь: сейчас и всегда
Шрифт:
Я хочу поцеловать его. Я хочу его. Но сейчас не время. И тут открывается дверь, и в кабинете появляется Бьорн с бутылкой шампанского в руках. Он глядит на нас, а я, не дав ему опомниться, подхожу, крепко хватаю за шею и целую в губы. Я просовываю ему в рот язык и замечаю его удивленные глаза. Он не понимает, что я делаю. Оторвавшись от изумленного Бьорна, я гневно гляжу на Эрика и говорю:
– Я только что нарушила твое самое большое правило: с этого момента мой рот тебе не принадлежит.
Надо
– Я облегчаю тебе задачу. Теперь тебе не нужно меня выбрасывать, потому что я сама ухожу. Я заберу все свои вещи и навсегда исчезну из твоего дома и твоей жизни. Мне тошно. Тошно от необходимости все от тебя скрывать. Тошно от твоих правил. Тошно! – кричу я.
Но прежде чем уйти я дрожащим голосом тихо говорю:
– Я только хочу попросить у тебя о последнем одолжении. Я прошу тебя дать мне возможность воспользоваться твоим самолетом, потому что не хочу везти Труса в клетке в багажном отделении и…
– Почему ты никак не заткнешься? – злобно ругается Эрик.
– Потому что не желаю.
– Ребята, пожалуйста, успокойтесь, - просит Бьорн. – Мне кажется, вы преувеличиваете и…
– Я достаточно молчала, - продолжаю я, обходя Бьорна, и смотрю Эрику прямо в глаза, - четыре дня тебе было все равно, что я думаю или чувствую. Тебя не волновала ни моя боль, ни мой гнев, ни мои переживания. Поэтому не проси меня сейчас замолчать, потому что я не собираюсь этого делать.
Бьорн изумленно за нами наблюдает, а Эрик шепчет:
– Зачем ты говоришь эти глупости?
– Для меня это не глупости.
Напряжение. Мы яростно глядим друг на друга, и мой немец спрашивает:
– Почему ты забираешь Труса?
Я в бешенстве подхожу к нему:
– Что такое? Ты собираешься бороться за опеку?
– Ни ты, ни он никуда не уедете. Забудь об этом!
После этих слов я, подняв подбородок, убираю с лица волосы и цежу сквозь зубы:
– Хорошо. Вижу, что ты не собираешься мне помочь с твоим чертовым самолетом. Отлично! Трус остается с тобой. Я найду способ перевезти его потом, потому что не хочу, чтобы он летел в самолете в багажном отделении. Но, чтобы ты знал, в воскресенье я уезжаю!
– Ну и катись ко всем чертям! Убирайся! – выйдя из себя, орет Эрик.
После этого я выхожу из кабинета, чувствуя, что мое сердце опять разбилось на куски.
Этой ночь я сплю в своей комнатке. Эрик не приходит меня искать. Он не беспокоится обо мне, и это угнетает меня окончательно и бесповоротно. Я добилась того, чего он хотел. Я облегчила ему задачу, сделав так, что ему не пришлось самому вышвыривать меня из своего дома и своей жизни. Лежа с Трусом на пушистом ковре, я гляжу в окно и понимаю, что
На следующий день, когда Эрик уходит на работу, я чувствую себя разбитой. Хоть ковер и был мягким, спина у меня разламывается. Я захожу на кухню, и Симона, которая еще пребывает в неведении относительно наших с Эриком дел, как обычно говорит мне «доброе утро». В полном молчании я пью кофе, а потом прошу ее сесть рядом. Когда я ей рассказываю, что ухожу, ее лицо сморщивается, и впервые за все то время, что живу здесь, я вижу, как эта женщина безутешно плачет. Она меня обнимает, а я обнимаю ее.
В течение нескольких часов я по всему дому собираю свои вещи. Я укладываю в коробки фотографии, книги, диски, и каждый раз, когда перевязываю очередную коробку, у меня сжимается сердце. Днем я встречаюсь с Мартой в баре, где работает Артур, и когда говорю ей, что уезжаю, она с удивлением спрашивает:
– Мой брат – дебил?
Ее непосредственноть поднимает мне настроение, и, немного успокоившись, я шепчу:
– Это к лучшему, Марта. Ты же видишь, что мы с твоим братом очень любим друг друга, но абсолютно не способны решить наши проблемы.
– Ты с моим братом, нет. Только он! – настаивает она. – Знаю я этого упрямца, и если ты уходишь, уверена, потому что он сделал твою жизнь невыносимой. Но, матерью клянусь, я ему все скажу. Он у меня узнает, что я о нем думаю. Как он мог позволить тебе уйти? Как?!
Фрида присоединяется к нашим страданиям, и несколько часов мы болтаем. Мы друг друга утешаем, а Артур раз за разом приносит нам выпить. Он не понимает, что с нами происходит. Он видит только, что мы все время то плачем, то смеемся.
Вдруг я вспоминаю об одной вещи. Я смотрю на часы. Сегодня пятница, двадцать минут восьмого.
– Вы не знаете, где находится «Траттория Винченцо»?
– Ты проголодалась? – спрашивает Марта.
Я отрицательно мотаю головой и сообщаю им о том, что в это самое время там находится Бетта.
– О, нет! – произносит Фрида, увидев выражение моего лица. – Даже не думай! Если Эрик об этом узнает, он еще больше разозлится и…
– И что? – спрашиваю я. – Да какая теперь разница?
Мы втроем переглядываемся и, как ведьмы на шабаше, взрываемся хохотом. Мы садимся в машину Марты и через двадцать минут уже стоим напротив этого ресторана. Шутя и смеясь, мы разрабатываем план. Эта Бетта узнает, кто я на самом деле.
Мы заходим, и я ищу ее взглядом по залу. Как я и предполагала, она сидит за столом в окружении каких-то людей. Я некоторое время за ней наблюдаю. Она кажется радостной и счастливой.
– Джудит, если ты хочешь, то не будем ничего делать, - шепчет Марта.