Проспавший смерть, опоздавший к рождению
Шрифт:
Многочисленные разноцветные тени, отбрасываемые деревьями, причудливо накладывались друг на друга, и будто оживали, когда ветер начинал ласково играть кронами. Шелест листьев, крики диковинных ночных птиц, какой-то лай и завывания – всё это свидетельствовало о том, что этот дикий огромный лес жил, несмотря на довольно позднее время. Хищники охотились, их жертвы спасались… А в небе, недоступные для всех тех, кто умел ходить только по земле, парили, исполняя брачный танец, два молодых дракона.
Их огромные, но обладающие каким-то неуловимым изяществом и красотой туши, вились друг вокруг друга, закручивая спирали, то взмывая вверх, то падая вниз. Чешуйки шкур блестели, отражая звёздный и лунный свет, глаза и
Но рисунок полёта властелинов небес вдруг резко изменился, они круто изменили курс. Больше не красуясь друг перед другом, не стремясь поразить трюками и кульбитами, драконы теперь летели прямо, словно наведённые на цель ракеты. Что же могло так сильно заинтересовать их, настолько, чтобы отвлечь от одного из актов, самых волнующих в жизни каждого живого существа?
Там, куда они устремились, на поляне, у тихо потрескивающего и плюющегося искрами костра, сидел только лишь одинокий старик, даже не смотревший в небо и не видевший стремительно приближающуюся к нему крылатую смерть.
Slice FFA157D60012В01А
Он сохранил осколок алтаря, несмотря на нежелание обращаться за помощью к Разрушителю. Всё-таки, не то положение было, чтобы разбрасываться возможностями – пусть даже и сомнительными, к которым не хотелось прибегать. Но сберечь зловещий артефакт оказалось не так уж сложно – это стало ясно после того, как мужчину убили прямо с этим камнем в сжатом кулаке. Тогда, сначала, появилось даже какое-то облегчение, будто удалось освободиться от ценной, но очень опасной ноши, от постоянно подтачивающего душу соблазна. Но не тут-то было – обнаружилось, что едва ли получится избавиться от этой волшебной штуковины так просто. Потому что, после "воскрешения" подарок Бога Хаоса оказался всё там же, в ладони… А остальные, по всей видимости, даже не видели его.
Но толку от этого было мало. Обращаться за помощью к Богу Хаоса – значило отдаться в полное распоряжение этому своевольному существу, делать чего по понятным причинам не хотелось. Оставалось только стиснув зубы терпеть, до последнего надеясь, что получится выпутаться самому, и стараясь изо всех сил искать и приближать возможность вызволения.
Всё, что происходило после свержения Мефисто, очень сильно напоминало пережитое ранее – фактически, от смены хозяина мало что изменилось. Сначала оборотни вдоволь наигрались с ними, теша свою неизбывную жажду крови и зверский голод, устраивая всевозможные забавы, вроде загонных охот, и это всегда оканчивалось одинаково – жестокими расправами. Затем, когда перевёртышам это надоело – от невольников решили избавиться, и их погнали по прерии, на продажу. Долгие дни пути под палящим солнцем, затем – опять, скрипучая баржа, космопорт, темнота трюма… Конечно же, мысли о побеге не покидали его всё это время – но случая осуществить желаемое всё никак не предоставлялось, и надежда неуловимо таяла. Хотя, он не давал ей окончательно погаснуть, продолжая делать то, что требовали, и, склонив голову, изображая покорность судьбе.
Перед погрузкой в корабль контрабандистов – ведь вывозить людей с Новой Америки легально было нельзя, как-никак это были работники, напрямую влиявшие на благосостояние планеты – их смешали с собратьями по несчастью, уже давно ожидавшими своей участи. Те сидели и лежали прямо на голой земле, скользя взглядами по окружающему, в основном, с безразличием и апатией, иногда – со страхом, и совсем редко – со всё ещё сохранёнными злобой и ненавистью, пылавшими
И вот там, во время недолгой передышки перед адом душного трюма, он и увидел её. В основном, конечно, предназначенные на продажу людоедам были мужского пола, ведь женщинам можно было найти и более удачное применение, продать в другие места подороже. Поэтому, довольно неожиданно было увидеть среди измождённых и истощённых мужиков довольно молодую ещё девушку, выглядевшую ненамного свежее и лучше – но, всё же, сохранившую какие-то следы красоты.
Сердце сжалось при взгляде на это прекрасное, но предназначенное на заклание существо. Ненавязчиво протолкнувшись к рабыне, он попробовал заговорить с нею – но та не реагировала, смотря прямо перед собой. Невзирая на это, мужчина сел рядом, вызвав этим недовольство какого-то типа, который, видимо, сам до этого "пас" красавицу, выжидая момента, когда стражники отвлекутся, и появится возможность с нею что-нибудь сделать. Пришлось объяснять данному "охотнику", насколько это плохая идея… При помощи быстрого и незаметного удара под рёбра, а потом ещё и ещё, потому что первый довод оказался должным образом не принят.
И с этого момента все последующие попытки со стороны остальных как-то навредить девушке или втереться к ней в доверие пресекались, она будто приобрела защитника – несмотря даже на то, что и не думала благодарить за всё это, и не посмотрела на него ни разу. Когда их погнали в трюм, понятное дело, мужчина не отпустил её далеко, не дал затеряться в кромешной темноте и давке.
Сколько после этого длилась их борьба за выживание, когда приходилось сражаться за каждую крошку еды, за каждую каплю воды, даже за воздух и жизненное пространство – сказать трудно. Девушка ничего не делала сама, хотя и позволяла себя кормить и поить. Судя по всему, она всё так же не обращала никакого внимания на происходящее вокруг, всегда молчала, и почти не двигалась.
И в переполненной голодными и злобными невольниками темноте они выжили лишь чудом. Мужчина сам думал несколько раз, не лучше ли умереть, и возродиться где-нибудь на неизвестной планете, находящейся на их пути – но внезапно появившаяся ответственность перед безымянной красавицей теперь не давала этого сделать, да и работорговцы, наверняка, должны были предусмотреть подобный исход.
Но, на самом деле, этот долгий и тяжёлый путь в звёздах, как и вообще всё, что он пережил раньше – оказались лёгкой разминкой перед настоящим адом. Ведь в конечной точке этого путешествия в один конец груз человечины принимали Людоеды – монстры, метра под два ростом, с жуткими, мерзкими, совсем нечеловеческими лицами, делавшими их похожими не то на насекомых, не то на каких-то ящеров, или даже жаб, со склизкой, покрытой частыми бородавками и наростами кожей… Они были отвратительны, но больше, чем внешний вид, ужас вселяло то, что они делали. Словно специально, наслаждаясь произведённым эффектом, эти чудовища погнали невольников через кошмарного вида бойни, где висели на крюках и лежали на залитых кровью столах разделанные человеческие туши. Что было особенно ужасно – все они были не мертвы, каким-то образом жизнь поддерживалась в жутких обрубках… Зачем, и почему это делалось – было непонятно.
Мужчину едва не стошнило, несмотря даже на то, что желудок его был пуст. Он хотел набросится на конвоиров – ведь, всяко, гибель в бою, пусть даже и безнадёжном, это гораздо лучший исход, чем бесславная кончина в руках мясника. Но, как оказалось, вероятность подобного исхода была предусмотрена, и пресекалась на корню – тело просто не послушалось, оно продолжало идти дальше, будто управляемое извне. Это открытие вообще вызвало панику. Правда, оказалось, что в некоторых пределах контроль над собой всё же остался, нельзя было лишь выбиться из ритма, с которым невольники шагали, остановиться, или свернуть в сторону.