Прости за любовь
Шрифт:
— Привет, — произносит он первым.
Внимательно рассматриваю его лицо. Выглядит плохо. Бледный. Чёрные круги под глазами. Не спал. Много пил. Возможно, что-то принимал ещё, не знаю.
— Слава Богу, ты вернулся…
— Войду?
Отступая, пропускаю парня в прихожую. Закрываю дверь. Поворачиваю щеколду. Разворачиваюсь к нему.
— Ты как?
Пожимает плечом.
— Дерьмово, учитывая, что поднял руку на своего отца.
— Марсель, мы так переживали… Твой телефон был выключен. Ты пропал, не выходил
— Извини за концерты. Знаю, я подвёл тебя и пацанов.
— Решили. Это неважно. Меня волнует твоё состояние. Я боюсь за тебя, — говорю как есть.
— Всё нормально будет. Я приду в себя. Не парься, Илон.
На глаза наворачиваются слёзы.
Киваю, но внутри как будто бы понимаю, что, скорее всего, он опять сорвётся.
— Я обещаю. Возьму себя в руки. Слышишь? Не плачь.
Обнимает меня, прижимая к себе.
В груди болит. Запах сигарет и ненавистного алкоголя душит.
Клянусь, готова отдать что угодно, только бы он перестал разрушать себя…
Глава 22
Тата
US Open — традиционный финальный аккорд серии турниров Большого Шлема. Ежегодно этот чемпионат привлекает внимание миллионов людей по всему миру, поскольку считается одним из самых ярких событий в спорте.
Возник турнир давно, ещё в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Однако изначально у него были свои особенности. Например, соревнования проводились для мужчин и исключительно на травяном покрытии.
С тех пор, конечно же, многое изменилось. Наряду с мужчинами в теннис играют женщины, появились парные разряды и другие виды покрытий: грунт и хард.
Прославился впоследствии US Open ещё и тем, что первым уравнял женские и мужские призовые, вынудив коллег со временем совершить такой же шаг.
Центральный корт турнира (между прочим, самый большой в мире) носит имя Артура Эша, первого и единственного на данный момент темнокожего чемпиона турниров серии «Большого шлема» в мужском одиночном разряде. Особенность площадки в том, что она вмещает свыше двадцати тысяч зрителей и имеет прекрасное искусственное освещение, что позволяет организаторам проводить матчи в вечернее время. Так называемые «ночные сессии», имеющие свою особую, непередаваемую атмосферу.
В общем, участие в US Open — мечта любого профессионального теннисиста. Я — не исключение и четыре предшествующих года желала проявить себя на максимум в данном турнире.
И в этом сентябре у меня наконец получилось. Я добралась аж до полуфинала, хотя никто этого не ожидал…
— Ты просто огонь, девочка! Так подняться в рейтинге за столь короткий срок! Умница! — хвалит довольный результатом Бланко, во время прогулки по набережной.
Вечер. Туристы фотографируются на фоне предзакатного
— Чему радоваться? Я проиграла, — констатирую расстроенно.
— Тата, не будь чересчур требовательна к себе. Всему своё время. Ты подумай только, это ведь один из самых престижных турниров и ты почти попала в финал! Невероятное достижение!
— Почти попала… — повторяю с грустью.
Не передать словами, как я расстроена своим досадным проигрышем.
— Выше нос, моя красавица. Ты заработала хорошие деньги. Тобой заинтересовались крупные спонсоры. Тебя обсуждают СМИ. Они пророчат дерзкой Джугели блестящее будущее.
— Точнее копают под меня, выясняя кто я и откуда взялась.
— Сейчас нужно громко заявить о себе на турнирах в Китае и Японии, чтобы закрепить успех.
— Я хочу выиграть, — заявляю решительно.
— И у тебя есть все шансы. Ты в отличной форме и способна справиться с любым соперником.
Киваю.
У него звонит телефон. Он разговаривает по нему в течение последующих двадцати минут, в то время как я по пути домой размышляю о предстоящей поездке в Китай.
Бланко провожает меня до квартиры и уже у порога напрашивается на кофе.
Пока варю его, заканчивает беседу.
— Прости, это по работе. Нужно было срочно решить один вопрос.
— Всё нормально, — ставлю подаренный им букет в вазу. Разливаю кофе по чашкам. Подхожу к раковине, чтобы помыть турку.
Когда подкрадывается сзади и обнимает, вздрагиваю.
— Стой подожди. Неудобно, — пытаюсь отодвинуться.
— Мы с этими турнирами и не видимся толком. Я очень соскучился по тебе, Тата, — касается губами кожи.
Целует, а я продолжаю мыть злосчастную турку.
— Да оставь ты её, — вынуждает бросить предмет, на котором я была сосредоточена.
Стискивает крепче. Целует настойчивее, покрывая поцелуями шею и оголённое плечо.
Отсчитываю про себя секунды. Закрываю глаза, но не от удовольствия, нет. Как бы я не пыталась расслабиться, не получается. Становится лишь хуже.
Его левая ладонь сжимает грудь, правая забирается под платье и я, не в силах больше терпеть происходящее, предпринимаю попытку отстраниться.
— Я так хочу тебя… — шепчет разгорячённо, не обращая внимания на знаки, которые выдаёт моё напряжённое тело.
— Не надо, — активно протестую, тем самым заставляя его отойти от меня.
Глядя в пол, поправляю платье и причёску.
— Хватит держать меня на голодном пайке, Тата. Я взрослый мужчина в конце-концов! — возмущается раздражённо.
— Прости.
— Прости? Да что с тобой такое? — осведомляется недовольно. — С тех пор как вернулась из России ни разу меня нормально не поцеловала даже. Всё время уворачиваешься, держишь дистанцию. И так уже третью неделю ведёшь себя. Это какая-то новая игра?