Просто друзья
Шрифт:
— Понятно, — грустно отвечаю я, язвить устал.
— Глеб, что с гонками?
— А что с ними?
— Когда это закончится? Я вижу, женитьба на Апраксиной дает свои плоды, — он имеет в виду, что я первый переступил порог его офиса по своей воле, — Но все-таки Мила еще недостаточно влияет на тебя, раз не хочешь бросить это дело.
— А она должна на меня повлиять? Вы для этого нас женили? — тошно от этих мыслей и своих же слов. Что, если Милу загнали в еще худшую ловушку нежели меня? Ей не оставили выбора, как и мне, только самому оказалось смириться проще, чем ей. Может ли
— Глеб, ты же умный парень у меня, но почему-то считаешь себя хуже, чем ты есть. И пытаешься убедить в этом меня. Хочешь что-то доказать?
— Доказать? Никогда не стремился. Разве что нервы тебе помотать, — я не улыбаюсь, и, наконец-то, отец разговаривает со мной на равных. Он не ставит себя выше меня, просто спрашивает и желает получить ответы на свои вопросы, но я пока буду молчать. Открыться, значит, показать свою слабость перед ним. А хищник всегда хитер. Он будет действовать исподтишка, нападет, когда ты будешь беззащитен перед ним.
— Ошибаешься. Ладно, иди, изучай. Если будет что-то непонятно, то я здесь, рядом.
Отец вышел из кабинета, оставляя меня одного. А я погрузился в чтение.
Спустя пару часов открываю глаза и смотрю вдаль: глаза болят от искусственного освещения, в них будто засыпали килограммы песка. И это только часть бумаг. Какие-то уставы, договоры, презентации. Голова кругом.
Отец сидит напротив, изредка на меня поглядывает. Но вопросов не задает. В кабинет постоянно кто-то заходит, и он меня с ними знакомит. Все вежливы, приветливы. Хотя уверен, много что про меня уже надумали.
Когда приезжаешь на старт, готовишься к заезду, знакомишься с гонщиками. Они с виду такие же, как и ты. Рады тебе, обнимают, что-то говорят тебе, могут подколоть. Машины у всех разные, но их никогда не обсуждают прилюдно. Только со своими, за закрытыми дверями. Так вот это тоже все игра. На трассе у тебя нет друзей. Потому что там, где есть соперники — дружбы в принципе не может быть. Если каждый рад тебе внешне, внутри он желает, чтобы у тебя случилась поломка и ты просто сошел с трассы.
Так и здесь, в другом мире офисных воротничков. Улыбка собеседника не значит хорошее к тебе отношение. Все изучают тебя, прощупывают и никогда и никто не желает тебе успехов. Людям свойственно завидовать.
В кабинете какой-то начальник. Его отец представил как Николай. Так вот он все выспрашивал как у меня дела, понравился ли мне офис. А в случае проблем не задумываясь просил приходить к нему, если отца поблизости не будет. Стоит, смотрит, улыбается мне. И ведет свою игру. Поэтому людям свойственно еще и лицемерие.
Задумываюсь, если везде все так и устроено, есть ли смысл идти туда, где тебе неинтересно? Может, стоит вернуться в свою стихию, где уже не раз был победителем. А здесь я всего лишь придаток своего отца.
Отец удаляется с этим Николаем и оставляет меня одного.
Как только за ними закрылась дверь, входит та миловидная блондинка, секретарь. Вижу юбку, что обтянула длинные ножки с аппетитной попкой, блузка расстегнута на две пуговицы,
— Глеб? — обращается она ко мне.
— Слушаю… — вопросительно смотрю на нее, имя забыл.
В руках у нее кофе, две маленькие аккуратные чашки. Она ставит их на стол, одну пододвигает мне, вторую забирает себе.
— Павел Эдуардович на совещании, придет нескоро. Я подумала, может, тебе составить компанию? Смотрю, ты целый день за документами. Устал, наверное. Вот, — жестом указывает на кофе, от которого просто божественно пахнет. Кофемашина у них тут отпад.
— И ты подумала, что мне нужна твоя компания?
— Почему бы нет?
— Действительно. Почему бы не составить компанию сыну владельца NAVitsky Holding, да? — хочу обратиться по имени, но оно снова вылетает из головы.
Она облокачивается на край стола, что ее бедро касается моего предплечья. Шустро. И глупо. Так подставлять себя.
Смотрю на нее другими глазами: красивая молодая девушка, что хочет перепихнуться с сыном генерального. Для чего? Или это такая проверка? Напрашивается вопрос — от кого?
Она рукой касается моей руки, невзначай, еще ближе пододвигая ко мне чашку. Аромат да, божественный, но почему-то пить не хочется. Выглядит дешевым трюком.
От нее исходит приятный аромат, цветочный и нежный. Мне нравится, я бы с удовольствием притянул ее к себе, чтобы уткнуться в шею и вдохнуть его глубже. Но, сука, вспоминаю шоколад.
— Ты не пьешь кофе? Могу сделать чай, — она видит, что я не притронулся к чашке.
— Спасибо, но не нужно, — вглядываюсь в нее. Переспал бы я с ней? Конечно.
— А что тогда ты хочешь? — хочу ответить про запретный шоколад.
Наклоняюсь ближе к ней, к ее губам. Они цвета персика, но нет этого дурацкого вазелинового блеска. Я бы попробовал их на вкус. Он отличается? Сможет ли выжечь воспоминания о том, другом поцелуе? Мои губы очень близко к ее, стоит только придвинуться чуть ближе. Вот уже моя рука у нее на плече, я веду ее вверх, к шее. Она тоже тонкая, изящная. Можно прикоснуться губами сначала к этой тонкой коже, оставить свой след на ней, провести языком и почувствовать вкус? Вдруг он тоже будет шоколадный? Но я веду руку дальше, пальцами очерчивая подбородок, скулу, глажу ее. Она закатывает глаза. Не исключаю, что и правда приятно.
У нее мягкие губы, свои такие. Силикон чувствуется сразу. Либо я раньше целовал плохую работу косметолога. Касание легкое, хочется уже большего. Раз предлагают. Языком касаюсь ее нижней губы. Нет вкуса помады, никогда это не любил. Он мерзкий и противный. Она впускает мой язык к себе. Вкусно. Поцелуй вкусный. Она классно целуется. Он заводит и хочется опустить руку на ее грудь, сжать. Вспоминаю, что имеется вполне себе хорошая троечка, возможно, тоже своя, без грамма искусственности. Это радует. Опускаю, касаюсь. И правда, все натуральное, рукой обвожу кружево и пальцами касаюсь ее соска. Слегка зажимаю его между пальцами, перекатываю. Она мычит мне в рот, понимаю, что нравится.