Просто друзья
Шрифт:
— Глеб, — она смеется. — Это все, что ты запомнил и заметил?
— Нет, не все, — смотрю на нее в упор, больше не улыбаюсь. Сам не знаю, зачем так провоцирую.
— А что еще? — Мила смотрит мне в глаза и не моргает.
— Твой восторг в глазах. Больше всего мне понравился он.
— Перед Новым годом я всегда покупаю билеты именно на Щелкунчик, — уходит она от темы.
— Почему?
— Потому что это сказка о любви, о дружбе, о зле, что всегда будет побеждено, и о том, что истинная красота — она внутри, —
Мы доходим до моей машины. Мила ни слова не сказала, в каком состоянии я оставил свою малышку. Просто молча села на пассажирское сиденье и устало прикрыла глаза.
— Милка? — спрашиваю я осторожно.
— Да? — она все-таки открывает глаза и в отражении я вижу темную Милу, она будто флиртует со мной, снова.
— Ты хочешь домой?
— Светлая Мила хотела бы принять ванну и лечь спать, включив в наушниках Чайковского.
— А темная Мила…
— А темная Мила хочет бургер. Как тогда. — Смотрит с такой теплотой. Коснись рукой, и эта теплота перельется в тебя как сообщающиеся сосуды.
— Есть идея получше.
— Боже, только не гонки, — она закатывает глаза, но понимаю, что если бы и повез, она только поддержала бы меня. Это просто игра, теперь я это вижу.
— Нет, Мила, не на гонки. Пристегнись.
Глава 17
Глеб
Мили сидит рядом. На губах загадочная улыбка, огни города отражаются в ее глазах. Ножкой отбивает ритм песни, что звучит по радио. Какая-то новогодняя и веселая. Частенько поглядываю на нее такую. Сейчас Мила чувствует себя более свободной.
— И куда мы едем? — не выдержала Мила.
— Увидишь. Нетерпеливая, — хитро ей улыбаюсь.
— Ой, Глеб, — широко открывает глаза и хватает меня за руку, что ненадолго потерял управление, чуть не выехал на встречку, — надо маме позвонить. Она же будет переживать. Мы вечером всегда созваниваемся.
— Мила, вот ты как скажешь какую-нибудь х*йню, так потом хоть убейся, — смеюсь.
— А что я такого сказала?
— Ничего. Смотри, до первого пункта мы уже доехали.
Я ничего лучше не придумал, чем отвезти ее за бургером. Она хотела — я исполнил. Ну разве не идеально?
Стоим в очереди, она в это вечернее время длинная. Стою, теперь моя очередь нервно отбивать ритм правой ногой в нетерпении. Мила спокойна, изучает, что же можно заказать. Глаза бегают по строчкам, а губы забавно шевелятся — она читает.
Мы вообще с ней забавно смотримся. Оба в вечерних нарядах, выбираем, какой из бургеров заказать. И мне нравится то, что сейчас происходит.
С несколькими крафтовыми пакетами садимся обратно. Довольные.
— И..все? — с какой-то грустью в голосе спросила Мила.
— Нет. Пристегнись. Нас ждет пункт номер два.
Мы едем по вечерней Москве. Потоки машин
Мы подъехали к старому дому в самом центре. Высокая сталинская постройка. Многие выстроятся в очередь, чтобы поймать возможность купить замызганную однушку в этом доме.
— Мы где? И что это за дом?
— Здесь раньше жила моя бабушка. Вон видишь красивый балкон на предпоследнем этаже? — я показываю рукой, — вон там она и жила.
— А сейчас? Она…
— Да, умерла несколько лет назад. Я тогда был в очередной раз в Англии. Мне сообщили, когда я уже вернулся домой. Спустя несколько месяцев. Даже не успел попрощаться, — тема до сих пор болезненная для меня. Вообще все, что касается моей семьи вызывает противоречивые чувства: я не хочу ни с кем делиться, что творится внутри, но и скрывать и таить все в себе уже невыносимо.
— У тебя с ней были хорошие отношения? — Мила никак не дает знать, что она жалеет меня. Меньше всего я нуждаюсь в жалости.
— Да. Думаю, можно сказать и так. Я с ней не так часто общался, потому что меня всю мою жизнь куда-то отправляли, в какие-то ненужные пансионы, интернаты. А бабушка… Она единственная, кто мог меня просто обнять при встрече. Как-то она подарила мне модель гоночной машины. Тойота Супра. Любимая моя игрушка была.
— А что с ней стало?
— Ее сломали. С тех пор я не могу найти ее, чтобы заново собрать.
— А я вот не помню ни дедушек, ни бабушек. Меня окружали только родители, а потом еще и гувернантка. Я даже не ходила в школу. Помню Зойка, это моя подружка, очень долго этому удивлялась.
— Мы никогда не сможем быть своими в их мире, Милка. У нас изначально другие вводные данные.
— Но ты же отличаешься. Ты другой.
— Тебе так кажется.
Мы смотрим друг на друга. У каждого из нас своя история за плечами. Ощущение, что мы прожили уже несколько десятков лет, будто знаем столько мудрости, что хватит на целую жизнь вперед. Только это не так.
— Пойдем. Покажу кое-что.
Я беру Милу за руку и веду к подъезду. Открываю дверь магнитным ключом, и мы поднимаемся по лестнице на самый верх.
Есть одно место, о котором знают только жители этого дома. Сняв хлипкий замок на двери, которая ведет на чердак, можно пройти на крышу. Оттуда открывается потрясающий вид на город.
Я узнал о нем еще когда бабушка была жива. Помню, приехал на очередные свои каникула и, даже не заезжая домой, попросил отвезти меня к бабушке. А когда настало время возвращаться к родителям, я убежал. И каким-то чудом узнал про этот замок. Прятался на крыше до утра. Пока вконец не замерз и не проголодался. Даже не мог вообразить, что пережила бабушка. А родители… О них я не думал в принципе.