Просто друзья

Белова Дарья

— А есть за что? — вопрос, на который хочется ответить, но буду молчать до последнего. Так будут исчисляться мои счастливые дни с Глебом.

— Ты так и будешь там стоять, Глеб Навицкий? — пытаюсь придать голосу бодрости, даже сексуальности.

Он бросается на меня, как зверь, с рычанием. И зажимает в своих лапах. Делает сначала глубокий вдох, зарываясь руками в мои волосы. Дышит шоколадом, как всегда говорит. А я таю, как тот же шоколад в горячих руках, стекаю сладкими потеками.

— Глеб? — голос тихий.

— М? —

целует шею, нежно, поцелуи медленные, он словно испытывает удовольствие просто касаться меня губами.

— А помнишь, я как-то спрашивала, чтобы ты хотел…

— Угу, — не отрывается, поцелуи становятся влажными, горячая дорожка тянется до груди.

— Я бы… хотела… — дыхание глубже, он всегда так на меня действует.

— Что, Мила? — он правда не понимает?

— Ты знаешь…

— Нет, скажи.

Мои руки за головой, он удерживает их. Когда Глеб целует мою грудь, я люблю зарываться пальцами в его волосы и оттягивать их. А Глеба это раздражает, неимоверно. Он держит крепко, мне не вырваться. А когда не можешь пошевелиться, испытываешь чувство запретного возбуждения. Сопротивление становится игрой, которая нужна двоим. Мы об этом знаем, но никогда не признаемся вслух.

— Я хочу попробовать… сделать…

Он приподнимает голову, поцелуи прекращаются, и мне хочется захныкать. Смотрит хитрыми глазами, улыбается, потому что понял, что я хочу сказать. Только не помогает мне.

— Ну? Договаривай?

Мне кажется, я покрылась румянцем с головы до пят.

— Хочу сделать тебе минет, — смотрю прямо на него. Пусть видит такой — раскрасневшейся от смущения.

Улыбка, что растягивается на его лице, превосходна и очаровательна. Она всегда меня цепляла. Но сейчас раздражает.

— Что? — смотрю укоризненно.

— Ты знаешь, что ты сейчас такая милая, — он проводит рукой по моим волосам, очерчивает скулу, а потом большим пальцем оттягивает нижнюю губу, надавливает.

— А ты сейчас раздражаешь.

Глеб смеется, но взгляд не опускает. Он такой же темный, как и был.

— Раздражаю так, что отсосать хочешь?

— Глеб! — ныряю под одеяло… это уже слишком.

— Ладно, иди сюда, — откидывает одеяло и находит мои губы.

Рвано целуемся, словно резко переворачиваем страницу.

Действую по интуиции, по наитию. Как в танцах. А что есть секс, если не танец двух людей.

Своими руками сжимаю его руки. Они всегда казались мне сильными, если не стальными. Властными касаниями Глеб всегда доводит меня до края пропасти. Падать приятно, потому что он рядом, держит. А само падение — это полет ласточки.

Целую его руки, сильную шею, спускаюсь ниже. Даю волю своим рукам. Глаза держу закрытыми, так чувства острее, да и смотреть на Глеба пока не решаюсь. Боюсь увидеть в его глазах раздражение, что делаю что-то не так.

Но слышу его дыхание, оно стало глубже. Руками

зарывается в мои волосы, а потом слегка оттягивает их, приподнимает мою голову, чтобы наши взгляды встретились. Черная воронка, что выпускает самых опасных демонов. Я боялась, что могу своими неумелыми касаниями его раздражать? Глупая Мила. Он также горит, также на краю пропасти. Наш обрыв — не гибель, а спасение.

Пальцами провожу по резинке боксеров. Вот он переломный момент, когда пути назад может не быть. О чем это я? Его уже нет. Как бы страшно мне не было, я сделаю то, что хочу. То, что хочет Глеб.

Он помогает мне избавить его от этого ненужного элемента.

Глеб красив. Весь. Медленно опускаю взгляд, чтобы разглядеть его член. Ухмыляюсь и пытаюсь скрыть улыбку. Не тот момент, когда уместно будет показывать ее. Но все-таки не сдерживаюсь и улыбаюсь, потому что мне нравится. Я перед ним на коленях, подчиняюсь и собираюсь ласкать его. Понимание этого взрывает.

Снова смотрю в его глаза. И уже не отрываясь, наклоняюсь ближе и целую головку. Глеб шумно сглатывает, вижу как дернулся его кадык. Но ни звука, ни слова.

Ощущения странные. Мне не противно, наоборот, что-то странное происходит внутри. Словно возбуждение нарастает. Но такого не может быть. Как можно от этого действия заводиться? Магия.

Глеб не отрывает от меня свой взгляд, следит за каждым движением моих рук, моего языка. Я обвожу им головку и вбираю ее в себя. Мне приятен его вкус. Сейчас он еще чужой, но понемногу привыкаю к его терпкости.

Глеб шумно вбирает воздух. Понимаю, что действую правильно, верно. Смелею и пытаюсь захватить его член глубже. Закашливаю, это слишком. В уголках глаз собираются слезы.

— Не торопись, — его голос вибрирует.

Я слушаюсь и возвращаюсь к тому, с чего начала. С каждой секундой ускоряясь. Это не похоже на то, что описывают в романах, то о чем пишут на разных форумах (а ведь я готовилась). Я впитываю его эмоции, считываю. Именно сейчас Глеб, как открытая книга. Он уязвим и будто кутается в неге. Мое наслаждение заключается в этих самых эмоциях, чтобы пить их.

— Хватит, сейчас взорвусь, — Глеб поднимает меня на ноги и кидает на кровать, чтобы снова навалиться сверху.

Секс дикий, Глеб словно сорвался с цепи. Поцелуи жесткие, мажут по коже, толчки голодные.

Я отрываюсь от земли, лечу в эту пропасть. Прыжок на пальцах в самую бездну. Звезд я не вижу, это выдумки глупых и несмышленых девчонок. Это сильный спазм, что обездвиживает все тело. Пытаешься сделать вдох, но кислорода нет, воздух тяжелый.

— Мил? — голос Глеба далекой, но почему-то слышится очень близко, его дыхание щекочет.

— Что?

— Ты как?

— Можно я не буду отвечать? — звуки, что складываются в слова, даются с трудом, мне приходится прикладывать усилия.