Простодушны и доверчивы
Шрифт:
— Как тебе, так бабник, — дурашливо проныла Ветка, сползая со стула. — Как мне, так бабка.
— Ветка! — прорычала из сеней Лада Всеславна.
И ту вмиг сдуло.
— Почему я бабник? — весьма серьёзно осведомился Олег Иванович, снимая пиджак.
— Только потому, что плейбой не созвучен с бабкой, — пояснила Лёка, заглядывая в один из пакетов.
— Давай помогу, — поднялся он и ухватился за второй: — Хорошо поженихались? — вдруг пошутил с виду лишённый чувства юмора человек.
— Это не ваша мысль, — хмыкнула
— Не твоя, — поправил он, передавая ей упаковку с карпаччо.
— В смысле?
— Переходим на «ты», — не предложил, а прямо-таки приказал Олег Иванович.
— Переходим, — не стала она кочевряжиться понапрасну.
— Так, с кем женихались? — вернулся он к оставленному без ответа вопросу.
Далось ему — невольно подосадовала Лёка, принимая очередную упаковку.
— Вас… Тебя это реально интересует?
— Да, — сказал, как выстрелил бывший военный.
— К сожалению, — деланно запечалилась она, — в нашем посёлке женихаться небезопасно.
— Почему?
— Из холостяков лишь малолетки и один вдовец восьмидесяти лет. Но за него мне наши бабульки все космы повыдергают.
— Это не твоя мысль, — усмехнулся Олег Иванович.
Верней, уже с минуту, как Олег.
— Источник тот же: Лада Всеславна. Она ведь тебе нравится? — непонятно откуда родилась в её голове странная мысль.
— Не сказал бы, что нравится. Скорей, я влюблён, — вновь пошутил он.
— Почему не отбил? — нагнувшись, сунула она пакет с молоком на нижнюю полку, выпрямилась…
Первой мыслью было: судя по набору продуктов, это не гостинцы: бабуля попросила его сделать покупки. Потому что нельзя покидать дом, а они все разбежались.
Второй: что это значит? Почему её спина натолкнулась на что-то твёрдое, но живое? Чьё-то тело плотней прижималось к ней при каждом вдохе.
Лёка покосилась через плечо, увидав другое плечо: широкое, в белоснежной рубахе. Завернула голову, уткнувшись виском в его губы — он был немного повыше. На каблуках сравняюсь — пришла в голову третья дебильная мысль. И она спохватилась, развернувшись и шагнув назад.
Олег смотрел в упор, не отводя глаз и ничего не говоря. Видимо, ждал её реакции. Может, это не случайность, а намёк? Не станет же он, в самом деле, с ходу лапать внучку своего спасителя. А она хочет, чтобы он это сделал? Никаких пылких желаний в ней не зашевелилось. Никаких нежных томлений или стремлений продлить пресловутый счастливый миг.
И тут Лёка рассердилась — странная реакция для девушки, столько мечтавшей о настоящем мужчине, отношениях и тому подобном. Зато подходящая для того, чтобы непринуждённо почесать щёку и спокойно молвить:
— Извини.
— За что? — так же спокойно уточнил он, развернувшись к столу и запуская руку в почти опустевший пакет.
— Толкнула же, — как бы удивилась Лёка странному вопросу.
— Ты защищаешься или не поняла цели моего жеста? — невозмутимо
— От чего мне защищаться? — вздёрнула она брови, забирая пакет и разворачиваясь к холодильнику.
На этот раз его тело не было столь деликатным. Он прижался к её спине, мужское дыхание запуталось в волосах. Вот тут она и вправду почувствовала ледяное спокойствие: ни трепета, ни испуга, ни смущения и желания свести всё в шутку.
— Холодильник нужно закрыть, — повернув голову, объявила Лёка, чувствуя, как начал нагреваться оберег на груди.
— А я мешаю, — подтвердил он.
Но отступить назад и не подумал. Его руки легли на её плечи:
— Твоя холодность как-то связана с тем… преувеличенным женским вниманием ко мне, которому ты была свидетелем?
— Ты говоришь, как должностное лицо, — усмехнувшись, поделилась своими впечатлениями Лёка. — А твой успех у женщин меня никак не задел. И не мог. Для этого я должна испытывать к тебе не уважение, а что-то более…, — покрутила она рукой, подыскивая подходящее слово.
— Нежное, — помог Олег.
— Надо закрыть холодильник, — напомнила Лёка. — И накормить гостя. Иначе меня сожгут во дворе, привязав к столбу.
Его губы ерошили волосы на затылке. Его руки сильней сжали плечи. Непрошибаемая натура приставника упорно отказывалась реагировать на знаки его внимания. Дожили до светлого денёчка — ничуть не досадуя, констатировала обладательница персонального нутряного монстра.
— Я могу приступить к ухаживаниям? — не сдавался Олег, но и не пытался форсировать события. — Или ты уже решила, что я того не стою?
— Это шантаж, — укоризненно покачала она головой. — Моральный. Не дави из меня слезу.
— Я решил всё попробовать, — нимало не смущаясь, признался он.
— Не привык сдаваться?
— Я умею сдаваться. Вовремя. Но ты меня интересуешь больше, чем опасение выставлять себя неудачником. То ли перерос его, то ли ты…
Оберег на груди всё настойчивей накалялся. С чего бы? В прошлый раз вроде сигнализировал об опасности. Но в других случаях точно такую же опасность игнорировал. То хочу, то не хочу.
И к кому, интересно, оберег так пламенно неравнодушен? К Олегу? От него исходит опасность? Тогда почему при первой встрече и при второй капризный полумесяц в упор его не замечал? То опасно, то неопасно — совсем голову заморочил.
— Надо закрыть холодильник, — спокойно повторила она, едва не заскрипев зубами.
Внезапно осознала, что мешает ей проникнуться лиричностью момента. Даже не размышляя об этом, глубоко внутри она знала, где сейчас её семья. Чем занимается, передав ей пост у очага. Недаром же они удочерили столь осведомлённую шишимору — полковник ни за что не упустит такой момент. Значит, они решили раздобыть нечто потаённое, что скрывает Ма-Са-Та, не теряя времени даром. Может, где-то дерутся, а она тут…