Простодушны и доверчивы
Шрифт:
Значит, всё-таки под контролем — уныло размышляла Ольга, заходя в офис бок о бок с ним. Фактически, под прицелом. Теперь её каждая дрянь может шантажировать: не сделаешь, что велят, твоему дружку конец — как-то так это решается в боевиках.
День прошёл спокойно: Илья больше не появлялся, да и Олег где-то пропадал. А ночью она проснулась оттого, что кто-то тихонько нудил прямо в ухо:
— Вставай. Вставай.
Монотонно и настойчиво.
Не открывая глаз, Ольга прошептала:
— Бельмондошенька, что случилось?
—
Она открыла глаза: мордочка у их домашней хранительницы была серьёзней некуда.
Гата ждала её на том же валуне:
— Прости, что подняла тебя среди ночи.
— Ты можешь звать меня, когда угодно, — от души пообещала Ольга.
— Хорошо, коль так, — покосилась на неё Сумерла и сделала ожидаемое объявление: — Нужно поговорить.
— О чём?
— О твоём суженом, — привела её в замешательство Гата.
— О Моргоще, — безошибочно угадала горемычная невеста.
Ибо какой-то там смертный вряд ли интересовал игошку в разрезе текущего состояния их борьбы за независимость.
— Я вроде уже всё сказала, — попыталась она увильнуть от неприятной темы.
— А я нет, — строго окоротила её Сумерла.
— Что нового я могу услышать? Он враг. Присушили меня, не присушили — по барабану. У меня, к счастью, ещё и мозги есть. Свои собственные. Я не настолько одержима духом приставника…
— С чего ж ты, девонька, решила, будто он и есть ваш погубитель?
— В смысле? — от неожиданности пролепетала жертва собственных терзаний, моментально ухватившись за вдохновляющий намёк.
— В том самом, — усмехнулась Гата. — Кто ж тебя недоумушку навёл на подобную мысль?
— Погоди, — зажмурилась Ольга, словно так легче помочь решиться её судьбе. — Ты хочешь сказать, что Илья не одержим колдуном?
— Да, уж, как не приглядывалась, власти чужой я над ним не почуяла. Не одержим он. Хотя какая-то крикса твоего суженого ночами посещает.
— Его сны! — выдохнула она, ощущая, как с плеч упала даже не гора, а черепаха, державшая землю. — Гата, ты… Ты знаешь…
— Знаю, — отмахнулась та лапкой. — Не благодари. Да и не за что покуда. Думается мне, судьба-суденица у твоего суженого незавидная. Изведут его, как станет ненадобен.
Накрывшие её невнятные чувства бросились врассыпную. Такого она не потерпит — взъерепенилась в Ольге женщина, которую замыслили обокрасть. У неё первая настоящая любовь, а какие-то сволочи на неё покушаются!
Ну, уж нет.
Глава 17
Кто бы мог подумать, что вы так оборзеете
Ольга хотела, было, рассыпаться в благодарностях: её так и распирало сделать для Сумерлы что-нибудь неповторимое. Но та вдруг шикнула на неё и привстала на лапках. Замерла, отмерла и хлопнула себя по макушке.
Из зелёных зарослей на голове тотчас выглянул уже знакомый колобок
— Это не он, — буркнула Гата, ловко поймав едва не закатившуюся обратно горошину. — Истинного Ле-Да-Га ещё придётся добыть. А это обманка. Которую я обещала Масатке подсунуть приставникам. Чтоб успокоились и подлинную не искали.
— Она сильней тебя? — догадалась Ольга, испугавшись за свою покровительницу.
— Понятно сильней, — удивилась та, крутя лапкой вокруг кулачка, где томился поддельный ледагашка. — На две тыщи лет старше. А мне, почитай, уже почти четыре минуло, — продолжала удивлять Сумерла, не прекращая свои колдовские манипуляции.
— То есть, Марго шесть тысяч лет? — впечатлилась Ольга. — Знаешь…
— Знаю, — оборвала её Гата, разжав кулачок.
На её ладошке лежал маленький и очень знакомый сучок с пёрышком вместо бородки и клочком мха вместо головы. Только в отличие от Батюшки Бора этот сучок был серебряным. Он подлетел над ладошкой своей создательницы, выпустил из головы серебряную нить и юркнул к Ольге. Нить захлестнула её шею, и готовый оберег повис на груди рядом с полумесяцем. А верней — как она теперь знала — с её луком.
— Тоже обманка, — предупредила Сумерла, вновь привстав на лапках. — Истинного оберега у этого скареды Большака не допросишься. Но признать в нём обманку никто не сможет: даже Ма-Са-Та. Зато лишний раз поостережётся на тебя волховать. С Батюшкой Бором, знаешь ли, враждовать себе дороже. Ну, а теперь замри.
Ольга послушно замерла, невольно зажав в кулаке подарок Сумерлы. И тут же на опушку окружавшего пруд леса вышел Моргощь — собственной персоной. Всё в том же облике Ильи — что наводило на неприятную мысль: как теперь найти того одержимого, который стал его прибежищем в реале? Вряд ли он работает в компании.
Она покосилась на Сумерлу: та преспокойно сидела на месте, и не думая прятаться.
— Не видит нас и не слышит, — пояснила она. — Как не силён, а я всё ж посильней буду.
Моргощь преспокойно огляделся, прошёлся туда-сюда, остановился, в задумчивости щурясь на пруд. Вытащил из ворота рубахи какой-то предмет на почти невидимой нити. Помял его в кулаке, подул туда и что-то пошептал. Вновь огляделся и пропал.
— Ему даже оберег Ма-Са-Та не в помощь, — насмешливо прокомментировала его действия Гата и приказала:
— Давай за мной.
Ольга подчинилась безропотно. И оказалась где-то в жилом человеческом секторе. У огромного тёмного чего-то — даже гадать не стала, что за здание. А вот пара теней рядом с ним стоила внимания.
— Не затягивай, — холодно и требовательно бросила одна тень голосом…
— Олег?
— Завтра получим последнюю подпись, и начнём, — лениво процедил в ответ…
— Тимур? — пока не уразумела Ольга, что они тут делают. — Гата, а где Моргощь? Он что, сюда тебя привёл?