Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
– Вот, Серёжа. Читай. Это – исторические книги. Если вернёшь их мне в таком же аккуратном виде, получишь взамен другие. – Семён Семёнович улыбнулся и начал свой очередной замечательный и всегда какой–то нестандартный урок.
С каким трепетным жаром набросился Серёжа на эти необыкновенно интересные книги! Он буквально глотал их, как приговорённый к смерти аристократ глотает принесённые ему в камеру последние в его церемониальной жизни устрицы! Это был новый, буквально потрясший неокрепшее сознание нашего героя мир! Он сам жил в этом прекрасном и
Чтобы сэкономить время для чтения, Серёжа стал решать задачки для своих интернатских девочек буквально со скоростью ЭВМ или современных компьютеров: Он научился – хотите верьте, хотите – нет – только посмотрев на условие задачи, сразу же и правильно называть ответ. Но История как наука затягивала его всё глубже.
Потом Семён Семёнович принёс ему и нашу Историю войны и переводную Типпельскирха. Интересно и поучительно было сравнивать и мысленно накладывать одну трактовку событий на другую... Словом, Серёжа плюнул на современность и жил в сказочной атмосфере давно минувших дней. История стала для него новым, прекрасным и притягательным миром!
Позднее, когда его чистая Душа пропитается едким и саркастическим пессимизмом, он, как самая последняя неблагодарная свинья, отблагодарит свою любимую науку следующим четверостишием:
История – строптивая кобылка
От Слуха и Молвы.
Наездники на ней гарцуют пылко
И все... без головы.
(Вообще–то во всех своих книгах мы стараемся не повествовать нравоучительно, а как бы вести дружеский диалог со своим всё понимающим читателем. Но если вам иногда и покажется, что мы что–то проповедуем, уж поверьте нам: мы это не из высокомерия, а по доброте душевной делаем.
Мы же старше вас на много тысячелетий).
С учительницей математики тоже вскоре установились прекрасные деловые отношения.
Однажды, в конце урока, учительница назвала номер задачи, которую ученикам необходимо было решить, а сама занялась классным журналом. Серёжа быстренько решил эту задачку и, чтобы не терять зря времени, стал также быстренько решать подряд все соседние задачки (вдруг он какую– нибудь задачку задаст на дом, а та уже у Серёжи будет решена, и она сумеет посвятить больше своего драгоценного времени другим, более содержательным занятиям...
Вдруг Зыбина слегка толкнула его в бок:
– Серёжа! Ты задачку решил, а почему руку не поднимаешь?
– Достопочтенная Мария! – наклонился Серёжа к изящному машиному ушку и, как змей–искуситель, начал ей нашёптывать: – У меня рука не поднимается. Скоро надо будет картошку копать, потом дрова заготавливать, а по снежку их домой вывозить, да и скотину мне придётся резать этой рукой.
Не знаем, до чего дошептался бы в Машино ушко наш неугомонный герой, но вдруг раздался властный учительский голос и прервал щекотливую серёжкину болтовню:
– Серёжа, ты почему у Маши задачу списываешь? Задание надо выполнять самостоятельно.
Вот тут–то Зыбина как-то нервически потянула вверх свою правую руку и, не дожидаясь разрешения учительницы, зачем–то вступилась за честь нашего героя:
– Светлана Андреевна! Он ничего у меня не списывает. Просто он давно уже решил все задачи со страницы, а руку поднимать не хочет.
Светлана Андреевна подошла к их парте, взяла серёжину тетрадку и просмотрела её:
– Серёжа, а зачем ты решал все задачки?
– Светлана Андреевна, я же не знал, какую вы на дом зададите.
– Вот эту — ткнула пальцем учительница в серёжкину тетрадь, пристально посмотрела на него, покачала головой и медленно, в раздумье пошла к своему столу. Уже звучал весёлый школьный звонок. До всего класса сразу дошло, почему интернатские так уважительно величают нашего героя Математиком.
Однажды и отличница Маша пришла в школу с расстроенным видом и немного как бы помявшись обратилась к своему соседу по парте:
– Серёжа! Светлана Андреевна задала на дом какую–то очень трудную задачку. Мы сидели, сидели с мамой, и так и не смогли решить... – она почему–то виновато смотрела на Серёжу, а тот молча и великодушно пододвинул ей свою тетрадку (С того времени особое удовольствие доставляла нашему герою возможность давать списывать именно так называемым «отличникам»). Но Маша была (или стала) скромной, внимательной и... красивой девочкой.
Вскоре на одной из перемен Маша почему–то засмущалась, вытащила из портфеля тугой свёрток, сразу наполнивший ближайшее окружение приятным аппетитным запахом.
– Серёжа! Вас, наверное, в интернате не очень хорошо кормят. А мы с мамой напекли разных пирожков. Давай вместе их покушаем.
Серёжа, вдыхая упоительный аромат свежеиспечённых пирожков, благодарно посмотрел на Машу, но... вспомнил вдруг мудрое наставление своего старшего товарища:
«Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей.
И тем её вернее...» Ну, дальше вы сами всё знаете.
Серёжа сглотнул набежавшую слюну, и «утешил» Зыбину:
– Маша! Нас в интернате хорошо кормят. Спасибо, конечно, но я уже там наелся.
Не сумела Маша скрыть вдруг брызнувшие откуда–то из глубины души в её чистые детские глаза первые слёзы отчаяния. Она разочарованно отвернулась и хотела уже положить свой свёрток обратно в портфель, как подскочил отличавшийся замечательным обонянием второгодник Сазонов и обратился к едва сдерживающей рыдания Маше:
– Маша! У тебя пирожки? Дай немного покушать.
Маша протянула ему свёрток с пирожками. Сазонов, как истинный джентльмен, спросил её: