Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
Отъезд был одновременно скорбным и триумфальным: семья, лишенная своего очага, безжалостно выброшенная на большую дорогу, священник, уступивший силе, но не подчинившийся насилию, направляющийся вперед, предшествуемый святой иконой и сопутствуемый своими плачущими прихожанами; при этом он напутствовал их своим последним наставлением, своим благословением [430] . В дороге пришлось окрестить новорожденного Прокопия; можно было думать, что находишься в времена первоначальной Церкви [431] . Мы, впрочем, не имеем никакого понятия о том, как совершалось это долгое путешествие. В Москве сначала отыскали Неронова. В столице он не выполнял никаких функций; он числился всего только нижегородским священником, но как раз в начале этого года он более или менее там обосновался [432] и уже стал достаточно видным деятелем, чтобы рекомендовать новые лица.
430
Житие. Редакция Б. Л. 14–14 об.
431
Житие. Л. 200.
432
См. выше гл. I, сн. 110.
II
Придворный кружок, царь Алексей, его духовник Стефан, Никон, Ртищев
Началось новое царствование: 13 июля 1645 г. молодой царевич наследовал своему отцу. Алексей получил столь полное образование, о каком лишь можно было помыслить в то время. Он не только знал Священное Писание и отцов церкви, литургию и церковное пение, но он интересовался также светской историей.
433
С. Ф. Платонов начертал прекрасный портрет Алексея (Платонов. Статьи по русской истории. С. 26–39). Другие черты царя Алексея указаны Заозерским (С. 266–268, 280, 327).
Ему было только 18 лет [434] , поэтому он не мог еще осуществлять свою волю в политике [435] ; дела, находившиеся, между прочим, в затруднительном положении, были в ведении его воспитателя боярина Бориса Морозова [436] . Что же касается религиозной области, то здесь Алексей считал себя обязанным выполнять функции царя сам.
Будучи впечатлительным и привязчивым, Алексей находился тогда под влиянием своего духовника Стефана Вонифатьева [437] . Последний появляется в истории неожиданно в сентябре 1645 г., причем нельзя строить никаких догадок, хотя бы мало-мальски правдоподобных, о его прошлом [438] . Может быть, он состоял уже при царевиче и раньше, когда последний вступил на престол; Стефан был духовником царя Михаила Федоровича, и он тогда же получил звание протопопа Благовещенского собора в Кремле [439] , звание, соответствующее этой должности. Стефан был под стать своему духовному сыну: он также был кроток, тих и скромен и стремился к улаживанию конфликтов. Он умел поучать без высокомерия и прощать без язвительности [440] . Находясь при дворе, он хотел основывать и одаривать скиты и монастыри, он мечтал о тихом благочестивом отдохновении [441] . Он был милосердным: в 1655 г. он воздвиг при церк ви Троицы на Грязех приют для странников [442] . На принадлежащем ему на восточной окраине Москвы участке в приходе Введения в предместье Бараши он открыл приют для нищих [443] . Царский исповедник был важным сановником, который имел в своем непосредственном ведении не только духовенство Благовещенского собора, но также и светских чиновников [444] . Он был окружен некоторой пышностью, необходимой если не для него лично, то для его сана и его влияния. У него были достаточно определенные понятия о церковной политике, и он твердо решил использовать свою власть, чтобы претворить их в жизнь.
434
Родился 10 марта 1629 г.
435
Он начнет заниматься политикой только после своей женитьбы в 1648 г. (Якубов. С. 412–413).
436
См. относительно его правления (1645–1648): Смирнов П. Правительство Б. Морозова.
437
Стефан Вонифатиев (также Вонифантьев и Нифантьев).
438
Если имена его семьи фигурируют в синодике Макарьевского монастыря (Титов. Описание славяно-русских рукописей… А. А. Титова. I. 2. С. 413; № 638. Л. 80 об.), то они фигурируют также в списке поминаемых церкви свв. Бориса и Глеба под Ростовом (там же), также как и в списке Крутицкого архиерейского дома (Яцимирский. Опись… собрания П. И. Щукина. I. С. 205; № 136. Л. 58 об.). Ничего заключить о его происхождении из этого нельзя. Из того факта, что какой-то поп Стефан упомянут в акростихе в предисловии к русскому переводу трактата «Об образех», выполненному в Новгороде между 1602 и 1622 гг. (см. выше гл. I), и что Стефан способствовал напечатанию «Книги о вере», воспроизводившей часть этого трактата, было бы слишком смело установить тождество этих двух Стефанов (гипотеза, высказанная Голубцовым. См.: Голубцов. Прения о вере. С. 94, сн. 36. 28 сентября 1645 г. Стефан Вонифатьев получает от царя полное и роскошное облачение: «бархатную мантию вишневого цвета, рясу из английского сукна, кафтан из зеленой дамасской ткани, шапку соболью, три скуфьи вишневого цвета и сафьяновые сапоги» (Извеков. С. 145).
439
Место было занято, но Никита, занимавший его, оставил его и удалился в монастырь св. Сергия (Голубцов. Прения о вере. С. 183, сн. 11).
440
Материалы. I. С. 85, 91, 104, 109–110; РИБ. Т. 39. Стб. 724, 733.
441
В 1646 г. он принимает через Акакия очень живое участие в сооружении скита между Ярославлем и Ростовом (Титов. Рукописи… принадлежащие И. А. Вахрамееву. V. Прил. С. 127–128). В 1654 г. в Москве у Красного холма он основывает Зосимо-Савватиевскую пустынь (Выходы государей, царей и великих князей. Указатель. С. 55); в 1635 г. он интересуется постройкой в Москве на «убогих домех» Покровского монастыря (Каптерев. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. I. С. 132).
442
Извеков. С. 102.
443
Забелин. Материалы для истории, археологии и статистики г. Москвы. II. Стб. 207–208.
444
Подобно тому человеку благородного происхождения (сын боярский), о котором упоминается в одной рукописи (ЧОИДР. 1902. III. Смесь. С. 36).
Он частично разделял взгляды Неронова и его кружка по Нижнему, частично – соглашался с воззрениями Наседки и его друзей с Печатного двора. Вместе с первыми он предусматривал вообще реформу нравов и дисциплины, начиная с духовенства. Рассматривая вещи с высоты своего положения, со ступеней престола, он желал очень конкретно как убеждением, так и принуждением сделать Московское государство действительно христианским; он желал уничтожить пороки и дать ход естественным добродетелям; требовать повсюду в гражданской жизни уважения к церковным законам; обеспечить церковной службе наибольшую благопристойность и, если возможно, благолепие и пышность; и, наконец, защитить православную веру от западной ереси. Вместе с учеными справщиками он преклонялся перед знаниями и искусными литературными приемами православных Киева и Востока и видел только преимущество в том, чтобы заимствовать у них целые творения или поправлять с их помощью старые русские книги. Ему не трудно было в этом отношении убедить царя, ибо этот последний был воспитан Морозовым в любви к московским традициям. Таким образом, царский духовник и царь составляли одно целое: начинания первого подкреплялись согласием, доверием и восторженным отношением другого.
Другим видным лицом в московском обществе 1647 г. был Никон [445] ,
Он очень быстро перешел из Колычева в Москву в качестве приходского священника. Затем, овдовев, наверное, в 1634 г., он удалился в Анзерский скит, находившийся под управлением необыкновенного монаха, аскета Елеазара, который замечательно умел производить сборы для монастыря. Несколько лет спустя его наставник взял его с собой в Москву для сбора пожертвований, где они увидели царя, патриарха и самых высоких лиц дворца. По возвращении он поссорился с Елеазаром, которого упрекал за неправильное использование собранных денег, и перешел, вероятно в конце 1641 г., в Кожеозерскую пустынь. Там был небольшой бедный монастырь, посреди болот и поросшей мхом тундры, отстоявший на пятьдесят верст от ближайшего жилого места. Пожар уничтожил обе церкви, которые были наспех восстановлены. Но незадолго до этого монастырь прославился благодаря святому пустыннику Никодиму, жившему там. Этот бывший московский кузнец жил один в течение 36 лет на расстоянии версты от других келий в необычайной строгости, совершая чудеса, и умер 3 июля 1639 г. На его могиле совершались чудеса. Привлеченный его подвижнической жизнью, боярин Борис Львов прибыл в Кожеозеро и постригся в монахи, приняв имя Боголепа. Никон не сделался членом общины: он поселился, как отшельник, отдельно в келье. Он посещал общежительный монастырь только по субботам и воскресеньям, чтобы присутствовать на церковной службе. Так он пребывал полтора года, затем, несмотря на свой протест, был выбран настоятелем и отправился в Новгород, чтобы там получить сан. Он показал себя хорошим администратором. Он довел наличный состав монахов до сотни иноков. Уже Боголеп и его брат Григорий Львов, думный дьяк, очень обогатили монастырь. Во время же пребывания Никона некая княжна Куракина подарила монастырю серебряный крест с мощами; царь Михаил даровал ему Псалтырь с 10 рублями, деревню с пашнями, луга и рыболовные места, участок земли в Онеге, право закупать что нужно, не платя пошлин в Каргополе и Вологде, а также 2000 пудов соли ежегодно [446] . В начале 1646 г. настоятель Кожеозерской обители прибыл в Москву по монастырским делам. Там его знали. Естественно, он здесь свиделся с духовником Стефаном и, через него или каким-нибудь другим образом, – с царем. Он им понравился и, так как у Новоспасского монастыря не было настоятеля, он был назначен туда архимандритом. В планы Стефана входило наделять высокими церковными должностями испытанных кандидатов [447] .
445
Жизнь Никона была описана одним из его приближенных – Шушериным – вскоре после его смерти в 1681 г. (существует несколько изданий начиная с 1784 г.). Эта биография очень апологетична, надо остерегаться во всем верить ей; однако она является незаменимым источником, в особенности в период допатриаршества (См. критику на эту книгу: Казминский; ЧОИДР. 1909. III. С. 13–22). Работы, посвященные Никону, написанные современными (к моменту выхода книги П. Паскаля. – Прим. ред.) авторами, умалчивают о первых шагах его деятельности.
446
См. монографию Таушева. Относительно даты пострижения Львова см.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 334–335.
447
Дата назначения Никона в Новоспасский монастырь неизвестна, но последняя грамота Кожеозерского монастыря, где имеется его имя, датируется 3 февраля 1646 г. (Докучаев-Басков К. А. Кожеезерский монастырь // Христианское чтение. 1886. I. С. 267).
Вера Никона была так же крепка, так же целостна и наивна, как и у всех его современников: в этом отношении он ни в какой мере не отличался ни от Аввакума, ни от Неронова. Он также, как и они, верил, что как светлые, так и темные силы участвуют в ходе событий сего мира. Он слышал Бога, беседовавшего с ним, он боролся с демонами. Он применял с усердием все приемы старой русской набожности: ведь недаром же он состоял под строгим руководством Елеазара, присоединяя еще к его правилу чтение наизусть Псалтыри, сопровождая это чтение многократными земными поклонами. Помимо этого, он обращал на себя внимание своим серьезным и усердным отношением к своим обязанностям. Он любил пышные церковные обряды. Не для того ли, чтобы ускорить постройку большой каменной церкви в Анзере он обвинил своего наставника? Он отображал во всем, вплоть до своей внешности, все величие священства. Для благих целей он проявлял редкую деятельность и энергию. Он обладал всем образованием того времени, он любил книги. Короче, это был блестящий образец того рода людей, которые были нужны в то время.
Что в этой деятельности, в этих частых переездах была известная доля возбужденности, что в этом усердии при выполнении богослужения проявлялась наклонность к расточительному великолепию как к таковому, что в отправлении этих обязанностей было очень мало смирения, что в этом ловком управлении делами была преувеличенная забота о материальных благах, что в этой строгости таилась жажда повелевать и, наконец, что во всей этой карьере священника и монаха было громадное честолюбие – это могло и быть, но все это еще не проявлялось достаточно четко, или, по крайней мере, проходило незамеченным для чистых и благожелательных людей, подобно Стефану и царю Алексею.
Новоспасский монастырь, который чрезвычайно пострадал во время Смутного времени, был как раз в разгаре перестройки. Филарет сначала воздвиг там одну из тех прекрасных шатровых колоколен, которые были тогда в моде; затем царь Михаил даровал колокола, в 1640 г. начали постройку кирпичных и белокаменных стен, в 1642 г. началась постройка монастырских зданий. Наконец, в 1645 г. снесли старую церковь Преображения Господня, чтобы начать постройку храма, более достойного того, чтобы принять останки царей и великих князей. Никон проявил себя строителем. Он не только спешно продвигал работы так, что менее чем через два года все было закончено, но он вдобавок еще вносил свои архитектурные замыслы: центральный купол, роскошно позолоченный, клиросы, кафедры для духовных лиц различных степеней [448] .
448
Дмитриев. С. 33–34.
В то же время он организовал большие крестные ходы. В Хлынове (Вятка) образ Нерукотворного Спаса был ознаменован чудотворным исцелением; после обследования на месте Никон потребовал его в свой монастырь. 14 января 1647 г. эта икона была торжественно встречена у Яузских ворот царем, патриархом и всем причтом и отнесена в кафедральный Успенский собор. Оттуда 19 сентября она была с большим торжеством перенесена в Новоспасский монастырь для освящения нового собора. Несколько позднее Никон написал на Афон, чтобы сделали для него копию знаменитой иконы Иверской Божией Матери, приписываемой письму св. апостола Луки. Уже 22 мая 1647 г. он умолял царя даровать свободный проезд через Путивль грекам, которые везли святой образ. Эта икона прибыла в Москву только 13 октября 1648 г., что послужило еще одним поводом для больших празднеств [449] .
449
Выходы государей, царей и великих князей. Указатель. С. 16; Белокуров. Арсений Суханов. I. С. 172, прим.
Монастырь находился только в одной версте от Кремля. Никон отправлялся туда каждую пятницу, чтобы приветствовать царя при его выходе после утренней службы. Царь Алексей любил разговаривать со столь усердным священником, у которого в то же время был темперамент государственного человека. Добродетельный архимандрит пользовался этими случаями, чтобы ходатайствовать в пользу обездоленных, вдов и сирот. Его биограф повествует, что вскоре царь поручил Никону принимать и передавать ему прошения; позднее эта самая обязанность легла в основу собственного царского приказа [450] . Тут гораздо меньше речь шла о добрых делах, чем о разбирательстве некоторых дел бояр и приказов. Народ роптал против политики Морозова и его ставленников, против нового налога на соль, против подкупов, произвола власти и несправедливостей. Никон, вероятно из-за политических соображений, так же как из желания увеличить свое влияние, дал царю понять всю пользу личного контроля над управлением и выполнением решений, наконец, он показал ему, как государю надо с помощью своих советников осуществлять свои права. В то время как Стефан употреблял свое влияние, чтобы поднять нравы и возродить Церковь, Никон своим дальновидным взором наблюдал за управлением государства.
450
Шушерин. С. 10–11.