Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
Все с теми же назидательными целями 20 января 1649 года был напечатан Малый Катехизис, перевод с Катехизиса Петра Могилы, очень внимательно выполненный и приспособленный к московским обычаям [541] . Это был первый учебник для религиозного образования широких кругов населения.
7 ноября 1649 года справщики передали в печать Кормчую книгу, или просто Кормчую [542] . Это не была совершенно новая работа, ибо с XI века уже существовали рукописные сборники под этим заглавием: но надо отметить, прежде всего, что они никогда не были напечатаны ни на церковнославянском, ни на греческом языках, и потому, что эти рукописи, расширенные и измененные на протяжении пяти-шести веков, очень различались между собой, вследствие чего необходимо было выбрать заново и составить единую книгу по различным источникам, притом книгу, отвечавшую понятиям и нуждам настоящего момента. Работа требовала много знаний, размышлений и времени для своего составления. Поэтому печатание, происходившее, очевидно, одновременно с редактированием, было закончено только 1 июля 1650 года. Кормчая состоит из семидесяти глав, которые делятся на две группы. К первой группе принадлежат: церковное право в собственном смысле, правила Апостолов, также правила семи Вселенских соборов и десяти Поместных с комментариями дьякона Аристина, правила св. Василия Великого и другие правила. Ко второй группе принадлежат: избранные решения императоров, патриархов и византийских законоведов, касающиеся догматов и церковного управления, наряду с комментариями Вальсамона и других известных комментаторов.
541
Малый катехизис Петра Могилы имел два издания в Киеве в 1646 году, одно во Львове в 1645 году. Относительно переработок см.: Филарет. История
542
Строев. Обстоятельное описание старопечатных книг… гр. Ф. А. Толстого. № 168. // Речь идет об издании: Собрание краткия науки об артикулах веры. М.: Печатный двор. 1649. См.: Зернова. С. 69, № 215. – Прим. ред.
Все это было извлечено из древних рукописей, которые воспроизводили на церковнославянском языке греческие сборники Аристина, Арменопулоса и Матфея Властаря, впрочем, в измененной форме и с изменением содержания [543] . Помимо этого, в книгу была добавлена глава 51 «О таинстве бракосочетания» и «О степенях родства, создающих препятствия браку», всецело заимствованная из Большого Требника Петра Могилы, за исключением некоторых отдельных мест; так, сочтено было невозможным в Московии давать благословение бракосочетающимся, не знающим Символа веры, молитвы «Богородице Дево, радуйся» и десяти заповедей [544] . Справщики добавили к книге очень длинное и цветистое предисловие [545] , где они объясняли аллегориями самое заглавие Кормчей книги и оправдывали свою инициативу плачевным состоянием церквей, даже кафедральных, не имевших канонических книг; они также добавили к Кормчей книге очень подробный указатель. Таким образом, именно Москва дала Восточной Церкви свой свод канонического права. Работа эта была выполнена с таким старанием и так успешно, что Кормчая, переизданная без больших изменений, служила авторитетом вплоть до самого XIX века.
543
Относительно Кормчей см.: Розенкампф, Бешшевич, Петровский П., Суворов П. С. 181–183.
544
Павлов А. 50-я глава Кормчей книги. С. 8–15 (51-я глава стала впоследствии 50-й).
545
Предисловие напечатано: Строев. Описание старопечатных книг… И. Н. Царского. № 168.
Эти различные издания показывают нам, что для кружка свет просвещения изливался, несомненно, с Юга еще более, нежели с Запада. Отсвет трудов большого научного центра, основанного Петром Могилой в Киеве с его коллегией Братского монастыря, дошел и до Москвы. Стефан и Наседка, конечно, не были ослеплены этим светом: заимствуя с Юга книги, они согласовывали новые тексты с верованиями и привычками великорусской Церкви; они никоим образом не отказывались от своей независимости. Они не сомневались, что через Киев и через Петра Могилу в старую веру могло проникнуть латинское влияние и засорить ее.
Глава о бракосочетании была переведена Могилой из римского Требника папы Павла V; вновь введенные уточненные различения в отношении формы, существа и совершителя таинства – все это исходило из схоластического богословия; новое оформление катехизиса в виде вопросов и ответов, которое требовало облекать догматы в точные определения, в общем, было заимствовано из определений Тридентского собора; учение о непричастности Богоматери первородному греху и о Пресуществлении хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы, совершаемое посредством слов Христа «Примите, ядите и пиите от нея вси», а не обращением к Святому Духу, доктрины, воспринятые Малым Катехизисом 1649 года, так же как и Большим 1627 года, затем Служебником 1651 года, – все это принадлежало католическому преданию [546] .
546
Сменцовский. С. 86–187. Относительно Могилы и его коллегии, безусловно, испытывавшей западные влияния через Польшу, см.: Mattel. P. 279–288.
Но дерзания кружка этим не ограничивались. И в самом деле, 30 сентября 1648 года царь потребовал, чтобы из Киева ему прислали на определенный срок времени ученых, способных «перевести Библию с греческого на церковнославянский язык» [547] . Не получая ответа, он 14 мая 1649 года повторил свой запрос, адресовав его митрополиту Сильвестру Коссову [548] и потребовав присылки двух преподавателей из Киевской коллегии. Коссов прислал Епифания Славинецкого и Арсения Сатановского. Вскоре их устроили на жительство в Чудовом монастыре в Кремле и поручили им разного рода переводы. Сатановский, не знавший греческого языка, переводил с латинского. Когда в начале 1651 года, получив отпуск, он отправился домой, чтобы повидать свою семью, ему поручили найти и привезти предназначенный для проповедников, знаменитый на Западе учебник под заглавием: «О граде царском, или поучение некоего учителя именем Мефрета» [549] , который он, по возвращении своем в марте 1652 года, должен был приспособить к славянороссийскому языку. Совместно с «другими монахами» (очевидно, со справщиками Печатного двора) Славинецкий приступил к подготовительной работе по пересмотру Библии. Но в то же самое время его нагружали разного рода другими поручениями: в 1649 году ему поручили работу над Литургией св. Иоанна Златоуста, затем над «Посланием св. Афанасия Александрийского Маркелину о толковании псалмов», над «Стоянием св. Марии Египетской»; в 1650 году ему поручили составление службы в честь новой святой Анны Кашинской, а также службы св. Савве Сторожевскому, составление славяно-латинского словаря по Калепину и, вероятно, также краткого сочинения об убийстве английского короля. Большинство этих работ не было напечатано, но они соответствовали интересам царя и его друзей [550] .
547
Труды Черниговской архивной комиссии. VIII. С. 107–108.
548
Петр Могила умер 31 декабря 1646 г. Коссов, выбранный митрополитом 25 февраля 1647 г., был преподавателем и ректором Киевской коллегии.
549
Последнее издание появилось в Кельне в 1625 году.
550
Однако Послание св. Афанасия Александрийского было приложено к Псалтыри с восследованием, начатой печатанием 28 ноября 1650 года и законченной 1 октября 1651 года (Каратаев. № 675 [Зернова. С. 74, № 235. Послание св. Афанасия на л. 1–26 первого счета). Относительно вызова в Москву Славинецкого и Сатановского и их пребывания там см. работу К. В. Харламповича, который дает самые точные данные (Харлампович. Малороссийское влияние. С. 119–141).
В 1649 году Москва познакомилась с другим ученым мужем, привезенным из Киева 27 января Паисием, патриархом Иерусалимским. Это был Арсений Грек, человек лет около сорока. Он был прекрасно принят. Ввиду того, что он не знал славянских языков, царь поручил ему преподавание греческого и латинского языков. К сожалению, популярность его была кратковременна: патриарх, рекомендовавший его, вдруг, когда он переходил обратно границу, изменил свое мнение о нем, обличил его как отступника, принимавшего последовательно ислам, затем унию и способного на всевозможные преступления [551] . В тот самый день, то есть 25 июля 1649 года, когда прибыло письмо из Путивля, Арсений был арестован и подвергся очень настойчивому допросу. Он кончил тем, что признался понемногу во всем, поведав допрашивавшим его поразительную карьеру авантюриста. Родившись в Турции, он потом перебрался в Венецию, затем отрекся в Риме от православия; в продолжение пяти лет изучал там философию Аристотеля и историю; в течение трех лет перед этим он изучал в Падуе медицину. После того, как он вернулся в Константинополь, он «трижды проклял папистскую веру», был монахом, иеромонахом и игуменом. Но какой-то визирь, заподозрив его в соучастии с венецианцами, предал его пыткам, он подвергся обрезанию. Купив себе этой ценой свободу, он поступил на службу к господарям Валахии и Молдавии, примирился с православной Церковью через посредничество митрополита города Янины, затем странствовал по Польше, что продолжалось вплоть до того момента, когда король Владислав, вылеченный им от каменной болезни, не направил его с письмом к Сильвестру Коссову – в Киев. Все это нисколько не помешало тому, что в его багаже оказалось пятьдесят семь прекрасных книг, начиная от Гомера, Плутарха и Иосифа Флавия, вплоть до Иоанна Дамаскина и Кирилла Иерусалимского. Преобразователи на Руси не стояли еще на той точке зрения, что наука
551
Письмо Паисия от 1 июля 1640 г. См.: Белокуров. Арсений Суханов. I. С. XLV.
552
Колосов. С. 77–93; Каптерев. Следственное дело об Арсении Греке. С. 70–96.
553
У Арсения Грека и Славинецого с 1649 г. уже появились ученики. Существовала ли уже школа в настоящем смысле этого слова? Во всяком случае, такой школы не существовало 4 августа 1649 г.: «Равным образом считается здесь за верное, что высшая школа собратий Арсения, прибывших из Киева, еще будет учреждена, хотя Арсений, как он здесь называется, теперь арестован за то, что он, как говорят, обрезан», – пишет об этом тогда же шведский резидент Поммеренинг, прекрасно об этом осведомленный (ЧОИДР. 1898. I. С. 452). Харлампович доказывает, что школа не была открыта.
Однако Стефан и царь, по-видимому, не отказались от своего доверия по отношению к киевским ученым. Что же касается Ртищева, то он восстановил близ Москвы, в чудесном месте, расположенном высоко над Москвой-рекой, монастырь, предназначенный исключительно для монахов Малой и Белой Руси, которые захотели бы там обосноваться. И, действительно, их туда прибыло за период 1649–1654 годов очень много. Не все были ученые; нет никаких сведений о том, чтобы они писали что-нибудь или преподавали что-либо кому-нибудь. Но от этой иностранной колонии, объединенной в братство св. Андрея, требовалось в первую очередь, чтобы она основала примерный монастырь, долженствовавший предоставить «убежище странникам и нищим» [554] . Ртищев намеревался также насадить на Руси благотворительные учреждения.
554
Харлампович. Малороссийское влияние. С. 133–134.
Прибытие киевлян было самым большим событием 1649 года. Желающих пройти их школу было очень много. Это было настоящим увлечением среди русской молодежи, всегда жаждущей знания и ознакомления со всем новым. Многие даже хотели отправиться в Киев, к самому первоисточнику знаний. Ртищев, как известно, получил паспорта для двух из них. Сам же он с увлечением изучал греческий язык. Он набирал учеников и ободрял тех, кто колебался. Но, с другой стороны, как лица, умудренные опытом, люди умные, те, которые морально отвечали за молодежь, так и самые простые люди беспокоились: «Нет ли у этих монахов какой-нибудь ереси?» Изучать латынь значит «сойти с правильного пути». Неожиданное происшествие с Арсением дало новый толчок сомнениям. Некий Лукьян Голосов, ученик киевлян, ушел от них, распространяя против них очень некрасивые обвинения: «Они всех обличают (…) они поносят благочестивых протопопов Иоанна, Стефана и других (…) Это вруны, они нас ничему научить не смогут (…) Сами они не знают того, чему они обещают нас учить». Наряду с двумя последними обвинениями, безусловно клеветническими, первые два также были лишены всякого основания [555] . Однако молодой Голосов, этот хулитель иностранцев, сделавший вскоре карьеру при Никоне [556] , распознал в самом зародыше тот роковой конфликт, который в один прекрасный день не мог не вспыхнуть, конфликт между взглядами «благочестивых протопопов» и взглядами новоприбывших, либо не знающих, либо относящихся с пренебрежением ко всем древним преданиям Московского благочестия.
555
Там же. С. 135–136.
556
Сын писца, ставшего дьяком в 1634 году и умершего в Астрахани в 1647 году, Лукьян Голосов упоминается между 26 июля 1653 года и мартом 1658 года в качестве дьяка Разряда, то есть как один из первых гражданских приказных Никона. Немилость, постигшая Никона, нисколько на нем не отразилась: с 1663 по 1670 г. он дьяк в Посольском приказе, с 1674 по 1679 г. выполняет несколько поручений за границей и возвращается оттуда в 1680 г. в Посольский приказ уже как думный дьяк (Белокуров. О Посольском приказе. С. 120, 125). Знания, приобретенные им в школе киевлян, ему не повредили.
Без всякого содействия со стороны иностранцев, но ускоренным темпом продолжали издавать старые книги: с 1647 по 1651 год было три издания Букваря [557] , то есть с 1645 по 1652 г. появилось 9600 экземпляров. Выпущен был Часослов, выдержавший с 1645 по 1651 г. восемь изданий. Вышла тогда же в девяти изданиях учебная Псалтырь [558] . Таким образом, в чрезвычайно интенсивной деятельности Печатного двора не было забыто и первоначальное, и среднее образование [559] . Помимо этого, царь подумывал и о семинариях вроде тех, которые стали только что создаваться во Франции; он писал в своей памятной записке, предназначенной для Собора 1651 года: для рукоположения во священники и дьяконы надлежит выбирать образованных людей, знающих все церковные книги и весь церковный чин, а тех, которые таковыми не будут, нужно обучать в школах с тем, чтобы они могли просвещать христианские души по правилам св. отцов и быть солью земли и светочем мира [560] .
557
Первый появился в 1637 году (Строев. Обстоятельное описание старопечатных книг… гр. Ф. А. Толстого. С. 199–203. № 88).
558
Соболевский. Образование в Московской Руси. С. 18.
559
При патриархе Иосифе (1642–1652) было напечатано тридцать шесть разных изданий (не считая переизданных), из которых четырнадцать были совершенно новыми на Руси. Могли быть напечатаны еще и некоторые другие книги, от которых не осталось ни одного экземпляра.
560
Деяния московского церковного собора 1649 г. С. 49.
III
Реформа приходов: пение, «единогласие». Неронов в Казанском соборе
Вопрос о единогласии окончательно созрел лишь в 1649 году. Стефан считал, что царь может вынести его на соборное решение на очередном собрании высшего духовенства, которое должно было собраться, как обычно, в Неделю Православия, 11 февраля. Но он наткнулся на категорический отказ патриарха, который считал, что службы могли исполняться единогласно только в монастырях. Споры были чрезвычайно бурными. Духовник царя пустил в ход резкие выражения, свойственные всем преобразователям: нет больше Церкви в Московском государстве, епископы не пастыри – а волки. Патриарх завопил, что такие слова соблазн: «Церковь? Да она же стоит подобно столпу, поднимающемуся к небу, она непоколебима и нерушима, она верно хранит апостольские правила». Было решено, что во всех приходских церквах Божественная служба будет происходить по-прежнему и что ничего нового введено не будет. Патриарх домогался получить еще преимущества; он добился того, чтобы было возбуждено со стороны Собора особое ходатайство с требованием казни Стефана в силу статьи нового Уложения, наказующего смертью за богохульство [561] . Может быть, этим самым надеялись отделаться от беспокойного кружка? Но он никак не сдавался. Ни Стефан, ни Никон, ни Неронов не подписались под ходатайством. Царь челобитчикам отказал. Может быть, по совету патриарха Иерусалимского Паисия, который все еще находился в Москве, решили передать дело на третейский суд Восточной Церкви. Пользуясь случаем, обратились к Константинопольскому патриарху и с другими вопросами: можно ли совершать Божественную службу лишь с одним или с несколькими потирами, является ли законным второй брак, когда один из супругов принял монашество, действителен ли брак священника со вдовой или с женщиной легкого поведения? Ответ, датированный 16 августа 1650 года, прибыл в Москву 8 декабря. Он благоприятствовал желанию царя и боголюбцам [562] . Тогда собранию духовенства 9 февраля 1651 года было снова предложено единогласие. Постановлено было ввести его как обязательное «как в монастырях, так и в церковных приходах».
561
См. текст: Каптерев. Патриарх Никон и его противники. С. 172–173. Авторы жалобы [речь идет о Челобитной патриарха Иосифа 1649 года февраля 11 царю Алексею Михайловичу на Стефана Вонифатьева. – Прим. ред.] основывали ее на статье 1-й Уложения, но они извратили ее сущность, ибо эта статья карала за хулу на Бога, Иисуса Христа, Матери Божией, Креста и Святых.
562
Текст письма патриарха Парфения II воспроизведен: Николаевский. Из истории сношений. С. 16–20.