Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
При дворе находился один светский человек, который, несмотря на свою молодость (он только на 4 года был старше царя), страстно желал приносить пользу. Это был Ртищев. Федор Ртищев происходил из дворянской семьи, одновременно благочестивой, милосердной и культурной. Мать его, Ульяна, была сестрой Спиридона Потемкина, который ввиду того, что он жил в западнорусских землях, в Смоленске, знал латынь и польский язык, изучил греческий и писал богословские трактаты против униатов. Детство его было наполнено учеными занятиями. В церкви он стоял, ни с кем не разговаривая. Когда он читал жития святых, слезы текли по его лицу. Он был кротким и смиренным. Теперь его скромная обязанность «стряпчего» ставила его с утра до вечера бок о бок с царем: он его одевал, причесывал, чистил его платье, смотрел за его одеждой. Так как царь Алексей был обходителен и прост в обращении, они могли друг другу рассказывать о своих планах, о своих желаниях. Замечательно, что у Ртищева была чрезвычайная любознательность ко всему, что касалось религиозных вопросов: московская мудрость не удовлетворяла его, он желал бы обогатить ее всем тем хорошим, что имелось в других странах. Он никогда не упускал случая, чтобы побеседовать с образованным иностранцем. Он ведет диспут с немецкими протестантами [451] , с Васькой, крещеным евреем [452] , с католиками, как например, с хорватом Крижаничем [453] или с капелланом посла Священной Римской империи Себастьяном
451
Соколов. Отношения протестантизма к России. С. 206.
452
Гиббенет. II. С. 978–979.
453
Крижанич. Собрание сочинений. Вып. 2. С. 3, 19; Крижанич. Политика. I. С. 106; Титов. Сибирь в XVII в. С. 181; Белокуров. Юрий Крижанич. С. 79. Крижанич, конечно, видел Ртищева в 1659 г., но он должен был встречать его и во время своего первого путешествия в 1647 г., тем более что он участвовал в официальной миссии.
454
ЧОИДР. 1875. I. С. 7.
Но среди всех иностранцев он, естественно, предпочитал западных и южных православных. Эти последние были тоже русские, бывшие и будущие соотечественники, ибо Ртищев предвидел объединение Малороссии и Белоруссии с Великороссией, и он в дальнейшем содействовал этому всей своей дипломатией; у них был приблизительно один и тот же язык с великороссами; по существу, они исповедывали те же истины. Но эти истины они преподносили с высшим искусством Запада. Они усвоили грамматику, риторику, диалектику, поэтику, школьную систему, богословие поляков, столь культурных, столь красноречивых, столь блестящих; они очистили эти науки от латинских ошибок, освятив их греческой верой. К кому же обращаться, как не к ним, чтобы передать Московии знания и блеск, недостающие ей?
Мысль открыть в Москве школу или, менее определенно, центр высшего образования уже носилась в воздухе. Некогда, в 1640 г. Петр Могила, знаменитый киевский митрополит, предложил царю основать в Москве монастырь, в котором монахи киевского братства преподавали бы дворянским детям и выходцам из народа греческие и славянские гуманитарные науки [455] . Последовали тяжелые споры о вере с принцем Вальдемаром и сопровождающим его пастором Фильгабером, которые, по крайней мере порой, давали понять, что знание латыни и греческого также необходимо богословам, как и толмачам Посольского приказа. Наконец, в 1645 г. митрополит Палеопатрасский Феофан посоветовал выписать в Россию «преподавателя грека, чтобы преподавать детям философию, богословие и языки греческий и славянский» [456] .
455
АЮЗР. III. № 33 (3 апреля 1640 г.).
456
Каптерев. Характер отношений России к православному Востоку. С. 483.
В 1646 г., казалось, уже нашли подходящего человека. Это был грек Венедикт, прибывший без особого приглашения в Москву, преподаватель греческого языка в Киевской коллегии, называвший себя «старшим архимандритом, доктором и богословом Великой Константинопольской церкви». Он расхваливал свою науку, свой успех и свои таланты. Ртищев не замедлил познакомиться со столь ученым мужем: он проявил в отношении его столько наивной, полной восхищения привязанности, что грек, в свою очередь, называл его своим «сыном о Святом Духе», «любимым и мудрейшим государем Федором». Он согласился, чтобы Ртищев стал посредником для передачи Борису Морозову его сочинения относительно семи чаш Апокалипсиса [457] . Однако в это время Венедикт получил уже из Посольского приказа распоряжение об отъезде, будучи уличен, помимо своего хвастовства и своей жадности, в подлогах и попытках кражи [458] .
457
Соболевский. Переводная литература Московской Руси. С. 341–342.
458
Каптерев. Характер отношений России к православному Востоку. С. 241–243, 483–486; Николаевский. Из истории сношений России с Востоком. С. 6–7; Макарий. История русской церкви. XI. С. 129–132. Венедикт был в Москве с марта 1646 по май 1647 г.
Неудачный опыт с Венедиктом не свидетельствовал против самой мысли пригласить иностранного преподавателя; он доказывал только, что было бы лучше доверяться малороссам, чем грекам. Это становилось все более и более убеждением Ртищева. В небольшой группе друзей, состоящей из Стефана Вонифатьева и Никона, священников известного возраста, царя Алексея и Федора, людей молодых и светских, последний отличался своей страстью к малоросской науке [459] .
459
В конце XVII века (между 1696 и 1705 гг.) было написано «Житие милостиваго мужа Феодора Ртищева» (напечатано в т. XVIII «Древней российской вивлиофики» [М., 1791. Ч. 18. С. 396–422] и И. Козловским [Козловский. Ф. М. Ртищев]), чрезвычайно апологетического характера книга, неполная и неточная, которую Ключевский был не вправе принять без критики для своей, впрочем, очень хорошей статьи (Ключевский. Добрые люди Древней Руси). В монографии И. Козловского (1906 г.) совсем не использованы имеющиеся источники, даже напечатанные. Н. Н. Кашкин в своих «Родословных разведках» 1912 г. (Пашкин. Родословные разведки. С. 402–449) добавил несколько точных подробностей с библиографией. Такая оригинальная личность и такой всеобъемлющий человек, как Федор Ртищев, заслуживает более полной биографии. Помимо тех аспектов, которые нас здесь интересуют, он был еще дипломатом, военным деятелем, крупным капиталистом.
III
Печатный двор
Ртищев имел все данные, чтобы быть посредником между дворцовыми реформаторами и реформаторами Печатного двора. Как мог он не согласиться с человеком, подобным Наседке, всецело проникнутым западной наукой, которую тот умел сочетать с московской религией? Печатный двор был как никогда раньше в расцвете. С 13 июня 1645 г. он обладал роскошным каменным зданием, построенным для него на Никольской улице. Монументальный подъезд, украшенная живописью и скульптурой башня высотой в 3 сажени свидетельствовали об уважении царей к печатному искусству; в нижнем этаже находились два цеха набора и восемь печатных станков; этажом выше были помещения справщиков, редакторов и корректоров. В глубине участка сохранили деревянное строение с четырьмя печатными станками.
460
Николаевский. Московский Печатный двор // Христианское чтение. 1890. I. С. 114–141.
461
Что также отмечает и Крижанич в 1647 г. О Крижаниче см.: Белокуров. Юрий Крижанич. С. 152/14 и 15.
27 ноября 1645 г. для праздника 6 декабря появилось второе издание Жития св. Николы [462] ; 6 декабря – Святцы, содержащие рассказы о житии святых, так хорошо составленные, что они перепечатывались до последнего времени в толковых Псалтырях, обогащенные житиями большого количества русских святых и описаниями чисто русских праздников [463] . В 1646 г. были напечатаны: Житие св. Сергия, покровителя Московского государства, и Житие св. Саввы Сторожевского, его ученика и основателя монастыря, чрезвычайно любимого царем, так же как когда-то его отцом. Обитель находилась в пятидесяти верстах на запад от столицы [464] .
462
Каратаев. № 613.
463
Каратаев. № 614; Сергий. Полный месяцеслов Востока. I. С. 175, 301.
464
Смирнов С. Историческое описание. С. 3, 22–23.
Житие св. Саввы было целиком извлечено из декабрьского тома Великих Четьих Миней митрополита Макария. Житие св. Сергия свидетельствовало о знаменательной строгости и о критическом подходе справщиков. Очень правильно поручили редакцию этого Жития Симону Азарьину, ставшему в тот момент келарем Троице-Сергиева монастыря и являвшемуся прекрасным писателем. Он взял прежнее Житие, написанное Епифанием в 1417–1418 гг. и сокращенно изложенное Пахомием Логофетом с добавлением описания первых чудес, сделал язык более современным и добавил, написав его своей рукой, рассказ о чудесах, зарегистрированных с XV века. Царь распорядился напечатать все полностью. Но работники Печатного двора согласились принять только 35 этих новых чудес, притом неохотно, внеся некоторые изменения, и отвергли остальные. «Они обращаются с истиной, как с ложью, и принимают чудеса за случайность», – утверждает Симон [465] .
465
Позднее, по приказу царя, Азарьин снова принялся за свой труд, который он закончил только в 1654 г. «Новые чудеса» были напечатаны Платоновым в 1888 г. (Книга о чудесах преподобного Сергия. Творение Симона Азарьина / Сообщил С. Ф. Платонов. СПб., 1888. ПДП. Вып. LXX). Неудачи издания 1646 г. рассказаны в «Предисловии» (Там же. С. 6–7). В частности, история чудесного источника, открытого в 1644 г. около Троицкого монастыря, была опущена в большинстве экземпляров, но внесена, по высочайшему приказу, в некоторое число экземпляров (Житие св. Сергия. М., 1646, после главы 88 между листами 175 и 176; Книга о чудесах преподобного Сергия. Гл. XXV. С. 63–67). Жизнеописания святых процветают в эту эпоху. Не довольствуясь прежними, пишут новые жития; в Соловках, вскоре после 1644 г., прежний настоятель Калязинского монастыря Иларион составляет Житие Иринарха (Ключевский. Древнерусские жития. С. 325–326); в Москве в 1647 г. неизвестный автор составляет Житие Иоанна Большого Колпака, юродивого Христа ради (Там же. С. 330). Троицкий монастырь в этом отношении первенствует. После Германа Тулупова священник Иоанн Милютин, с помощью своих трех сыновей, собирает жития святых, выбирает лучшую редакцию для каждого жития, отбрасывает ненужные части, предисловия или похвалы, заново пишет и составляет таким образом новый сборник в 12 больших томов in folio (Савва. С. 211). [Размер рукописи П. Паскалем указан ошибочно: все 12 книг в четвертую долю листа (inquarto) (ГИМ. Синодальное собр. № 797–808). – Прим. ред.] В то время как в Великих Минеях Четьих русские святые упоминались редко, у Милютина их число превышает сотню (Ключевский. Древнерусские жития. С. 297–298).
Служебник, начатый 10 мая 1646 г., был быстро подготовлен – в четыре месяца – и закончен 8 сентября [466] ; 5 октября были переданы для напечатания Поучения Ефрема Сирина. Поучения существовали давно в рукописях, их читали, по ним жили в монастырях, но они еще не были напечатаны ни в одной славянской земле, даже в Киеве.
Московские церковные власти желали, чтобы вся тогдашняя интеллигенция была знакома с этой книгой. Книга была издана в большом формате, объемом около 700 страниц; она вышла 1 февраля 1647 г. [467]
466
Каратаев. № 610. Книга издания 1640 года содержит на 100 листов меньше и потребовала 6 месяцев для своего напечатания.
467
Каратаев. № 623. [См. также: Зернова. С. 65. № 198. В книге 357 листов. – Прим. ред.]
Яркие, образные поучения св. Ефрема, изобилующие лиризмом сирийского поэта, несмотря на свою тяжеловесность и порой непонятность перевода, приводили в восторг русских людей того времени [468] . Это была их религия. В ней красной нитью проходили боязнь Господа, неусыпная бдительность, раскаяние, постоянное памятование о смерти, о судном дне, но философская мысль не выступала на первый план. «Кто бо, – восклицали в своем послесловии издатели, – святого сего преподобного отца Ефрема наказания слыша – и не умилися или не прослезися? Или кто внят его словеса – и плоды покаяния не принесе? (…) Блудный вместо блужения приносит целомудрие, лихоиметель – давание и прочая. (…) Сий преподобный отец и блаженный Ефрем своими словесы вселенную удиви и бесчисленые тысящи душ сладостию своих словес к Богу обрати (…). И сего убо ради всяк правоверный христианин, не токмо инок, но и мирянин, прочитая сию книгу, умилится душею и сокрушится сердцем и смирится умом (…) и себе подвигнет на богоугодные детели спасения ради души своея» [469] .
468
Между прочим, эти поучения приводили в восторг также и Запад: латинский перевод Поучений 6 раз переиздавался во Флоренции с 1481 по 1619 г.; перевод на французский язык был сделан в 1501 и 1579 гг. (последний трижды переиздавался вплоть до 1602 г.).
469
Ефрем Сирин. Поучения. М.: Печатный двор, 1647. Л. 350–350 об. второго счета. – Прим. ред.