Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
Чаплин являлся типичным представителем той части русского офицерства, которая добровольно пополняла ряды создававшихся белых армий. Выходец из дворян Тверской губернии, он в юности учился в Санкт-Петербургском технологическом институте. Однако с началом русско-японской войны он бросил учебу и отправился добровольцем на фронт, решив связать свою судьбу с российским флотом. Прослужив юнкером на крейсере «Герцог Эдинбургский», Чаплин после окончания военных действий блестяще сдал выпускные экзамены при морском корпусе, а перед самой мировой войной закончил также курс Николаевской морской академии. В период войны с Германией он около года воевал на британской подводной лодке, а затем служил в оперативном отделе штаба Балтийского флота под началом будущего верховного правителя Белой России адмирала А.В. Колчака. Позже он командовал миноносцем «Михаил Архангел», дослужившись к концу войны до чина капитана 2-го ранга [256] .
256
В.О. Капитан 1-го ранга Чаплин // Часовой. 1947. № 268. С. 6–7; Белое дело. Летопись белой борьбы. Берлин, 1928. Т. 4. С. 12; Незабытые могилы: Российское зарубежье. Некрологи. М., 1999–2007. Т. 6. Кн. 3. С. 156; Голдин В.И. Контрреволюция на Севере России и ее крушение (1918–1920 гг.): Учебное пособие. Вологда, 1989. С. 65–66.
Формирование Чаплина,
257
Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 14–15.
Как следует из позднейших мемуаров и немногих политических заявлений Чаплина, его представления о целях белой борьбы не были комплексными или последовательными. Для него, как и для широких кругов русского офицерства, был характерен известный антиинтеллектуализм, в значительной мере являвшийся традиционным для профессиональных военных Европы того времени. Но также он был связан с особенностями военного воспитания в позднеимперской России, где узкое образование офицеров, ограждаемых руководством армии от «вредных» политических идей, сочеталось с политической незрелостью и даже наивностью. Офицеры не доверяли политикам и, вливаясь в ряды Белого движения, определяли свои цели не в политических, экономических или социальных категориях, но как квазирелигиозную борьбу за поруганную честь родины, за верность слову, данному союзникам, и за честь офицерского мундира. Офицеры воспринимали реальность в таких категориях, как «честь», «долг» и «достоинство», поэтому и их представления о враге имели моральные, а не политические контуры [258] .
258
О представлениях офицеров о целях Белого движения см.: Kenez Р. The Ideology of the White Movement // Soviet Studies. 1980. Vol. 32. № 1. P. 58–83; Heretz L. The Psychology of the White Movement // The Bolsheviks in Russian Society: The Revolution and the Civil Wars / Ed. V. Brovkin. New Haven, 1997. P. 105–122; Robinson P. «Always with Honour»: The Code of the White Russian Officers // Canadian Slavonic Papers. 1999. № 2. P. 121–141. О воспитании офицеров в дореволюционной России см.: Деникин А.И. Путь русского офицера. Нью-Йорк, 1953 (см. переиздания: М., 1991; М., 2002).
Чаплин видел в большевиках не сторонников определенной политической доктрины, а прежде всего «изменников» России, которые, «использовав внутренние раздоры, отдали Родину на позор и разграбление германцев». Поэтому главной своей целью он считал участие в свержении большевистской власти, чтобы в дальнейшем восстановить Восточный фронт для продолжения войны с главным, заклятым врагом страны – Германией. Ясных представлений о политических целях Белого движения у Чаплина не было. Он не скрывал своих монархических симпатий, которыми, как и многие его соратники, он был обязан военному воспитанию и представлению о нерушимости данной присяги. Однако во главу угла он ставил патриотизм, а не монархические идеи. Его представления о будущем России выражались в абстрактной формуле: «Час пробьет, светлое будущее наступит и как встарь, в сердце Страны, в освобожденной Москве, свободный Русский Народ изберет себе достойное правительство» [259] .
259
Чаплин Г.Е. Воззвание к населению Северной области, 6 сентября 1918 г. // Голос Отечества. 1918. 12 сент.; Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 12–31.
Оказавшись в июне 1918 г. в Архангельске при финансовом содействии британской миссии и по подложному паспорту английского офицера, Чаплин в первую очередь попытался создать военную офицерскую организацию, способную осуществить переворот. Он установил контакт с группами офицеров, проникавшими на Север при помощи главы «Отдела пропусков в Архангельск и Мурманск» В.Ф. Бидо, который примкнул к заговору. В распоряжении заговорщиков был и прибывший в июле под видом личной охраны комиссара М.С. Кедрова Беломорский конно-горский отряд. Чаплин смог также наладить взаимодействие с представителями местных общественных кругов, в частности с Н.А. Старцевым, лидером архангельских кадетов и руководителем губернской организации подпольного «Национального центра» [260] . В устройстве переворота содействовали также гласные городской думы, земцы и даже бывшие члены Архангельского совета.
260
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1 Л. 60 (воспоминания В.Ф. Бидо, 22 апреля 1925 г.); Городецкий С.Н. Образование Северной области. С. 7–8, 11.
Нельзя точно определить, чем именно Чаплин привлек на свою сторону местных противников большевиков и почему они уступили ему руководящую роль в организации переворота. С одной стороны, его антибольшевизм и представления об эпохальном конфликте между Россией и Германией, безусловно, были близки взглядам архангельских либеральных политиков и оборонцев из умеренно-социалистического лагеря. С другой стороны, региональные лидеры также, видимо, опасались, что без профессиональной помощи офицеров переворот может потерпеть неудачу. В распоряжении же Чаплина были военная организация и связи с союзниками, при поддержке которых в Архангельске можно было быстро свергнуть власть большевиков, уже пошатнувшуюся в уездах губернии.
Организация Чаплина не была единственным претендентом на лидерство в архангельском перевороте. Вслед за капитаном в городе появились также представители подпольного Союза возрождения России, тайной антибольшевистской организации, созданной в Москве еще в апреле 1918 г. Являясь одним из череды многочисленных нелегальных комитетов, ставивших целью свержение большевиков, Союз возрождения объединял представителей широкого политического спектра, от левых кадетов до меньшевиков и эсеров. Основными программными принципами союза было непризнание Брестского мира и общая демократическая платформа, включавшая восстановление демократических институтов и новые выборы в Учредительное собрание (состоявшиеся выборы, проведенные под растущим давлением
261
История «Союза Возрождения России». Справка С.П. Мельгунова // Красная книга ВЧК. М., 1989. Т. 2. С. 79–81; Аргунов А. Между двумя большевизмами. Париж, 1919. С. 3–7; Мякотин В.А. Из недалекого прошлого // На чужой стороне. Берлин; Прага, 1923. Кн. 2. С. 180–182; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 50–52.
Хотя демократические лозунги Союза возрождения, как и сотрудничество в его рядах представителей либеральной и умеренно-социалистической общественности, были близки настроениям архангельской провинциальной элиты, союз не попытался создать в губернии своей организации. Вместо этого подпольная группа союза летом 1918 г. была образована в соседней Вологде, и именно там началась политическая подготовка будущего переворота. Созданию вологодского центра способствовало то, что один из ведущих членов Союза возрождения эсер С.С. Маслов, бывший председатель Вологодского губернского съезда крестьянских депутатов, имел хорошие связи с местными крестьянскими лидерами и кооперативными кругами. Он надеялся использовать это при подготовке восстания и добился того, что кооперативы, недовольные большевистским нажимом на деревню, стали тайно финансировать деятельность союза. Вологда выгодно отличалась и тем, что там с февраля по июль 1918 г. находились члены союзных дипломатических миссий. Они также субсидировали местное отделение Союза возрождения и обещали направить союзный десант на поддержку восстания в Архангельске. Маслов и прибывшие из центра представители Союза возрождения Я.Т. Дедусенко, М.А. Лихач и В.И. Игнатьев были заняты подготовкой переворота и разработкой первых постановлений будущего Архангельского правительства, когда в июле в Вологде проездом оказался известный старый революционер Н.В. Чайковский. Намеченный Союзом в члены будущей Всероссийской директории, которая должна была организоваться в Сибири, он направлялся объездным путем за Урал, далеко огибая красный поволжский фронт против чехословаков [262] . Его случайное появление в Вологде оказало решающее влияние на дальнейшую судьбу и политическое лицо антибольшевистского движения на Севере, так как спустя несколько недель Чайковский возглавил белое правительство Северной области.
262
Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 10–12, 19–20; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 58, 60; Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 57–58.
В свои 67 лет Н.В. Чайковский, по словам одной популярной брошюры того времени, был «живым памятником» русской революции [263] . Это был высокий крепкий старик с внушительной седой бородой и пронзительным взглядом глубоко посаженных серых глаз. Этапы его политической биографии отражали развитие революционного движения в России начиная с 1870-х гг. Примкнув в юности к народничеству, он позже симпатизировал анархистам, а с начала века состоял в партии эсеров. Позднее он занимал влиятельные позиции среди трудовиков, а после их слияния с народно-социалистической партией в 1917 г. вошел в Центральный комитет этой партии. За его плечами были также неоднократные аресты, многолетняя эмиграция, заключение в крепости и царский суд, закончившийся, однако, оправдательным приговором [264] .
263
Кирьяков В. Дедушка и бабушка русской революции. Н.В. Чайковский и Е.К. Брешко-Брешковская. Пг., 1917. С. 3.
264
О биографии Чайковского см.: ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 1. Л. 19–23 (Н.В. Чайковский: Автобиографический очерк, 1922 г.); Ерофеев Н. Чайковский Николай Васильевич // Политические партии России. Конец XIX – первая треть ХХ века. Энциклопедия. М., 1996. С. 671–672; Соловьева И.А. Николай Васильевич Чайковский // Вопросы истории. 1997. № 5. С. 38–48; Голдин В.И. Николай Чайковский в революции и контрреволюции // Белая армия. Белое дело. Исторический научно-популярный альманах. (Екатеринбург). 1997. № 4. С. 121–138; Макаров Н.А. Николай Васильевич Чайковский: Исторический портрет. Архангельск, 2002.
Не раз переходя из одной партии в другую, Чайковский не отличался последовательностью политических взглядов. По мнению соратников, не был он и выдающимся мыслителем или оратором. Однако он неизменно производил на современников глубокое впечатление моральной возвышенностью своих целей и искренностью побуждений [265] . Уже в начале 1870-х гг. как один из организаторов народнического кружка «чайковцев» он отличался моральным ригоризмом и аскетизмом, собрав вокруг себя таких же возвышенных молодых людей, считавших своей нравственной обязанностью «помогать страждущему народу». Подчеркивая нравственную чистоту участников кружка, Чайковский называл его «рыцарским орденом». Моральные мотивы лежали и в основе его последовавшего разрыва с «чайковцами», которые наряду с самообразованием и самосовершенствованием со временем стали все более активно заниматься пропагандой среди рабочих и крестьян с целью подтолкнуть революционный взрыв. Чайковский не поддерживал конспиративную революционную деятельность народников. Более того, он был убежден, что «хождение в народ» обречено на провал, так как у его соратников не было ни «психологического подхода к народной душе», ни глубокого понимания народа [266] .
265
Брешко-Брешковская Е.К. Памяти друга // Николай Васильевич Чайковский. Религиозные и общественные искания. Статьи М.А. Алданова, Е.К. Брешко-Брешковской, Дионео, В.А. Мякотина, Д.М. Одинца, Т.И. Полнера и воспоминания Н.В. Чайковского / Ред. А.А. Титов. Париж, 1929. С. 7–11; Дионео. В эмиграции // Николай Васильевич Чайковский. С. 167–168.
266
Чайковский Н.В. Через полстолетия. Открытое письмо к друзьям // Голос минувшего на чужой стороне. 1926. № 3(16). С. 180–186; ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 1. Л. 19–20 (Чайковский. Автобиографический очерк); Одинец Д.М. В кружке «чайковцев» // Николай Васильевич Чайковский. С. 39–96. О «чайковцах» см.: Итенберг Б.С. Движение революционного народничества: народнические кружки и «хождение в народ» в 70-х годах XIX в. М., 1965. Главы 3, 4 и 5; Venturi F. Roots of Revolution: A History of the Populist and Socialist Movements in 19th Century Russia. London, 2001. Chapter 18.