Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
Раз попавшего в руки ЧК часто не могли освободить ни сочувственные приговоры сельских обществ, ни ходатайства подчиненных [973] . Даже просьбы руководителей советских учреждений вернуть им ценных технических сотрудников оставались без ответа. В частности, военного топографа Евгения Стапельфельда пытались отспорить друг у друга сразу три советских учреждения – топографический отдел военкома, начальник морских сил Северного моря и начальник гидрографической экспедиции. Тем не менее ценный специалист Стапельфельд был расстрелян ЧК в ноябре 1920 г. [974] Такая же судьба постигла бывшего лесопромышленника Константина Башмакова, одного из организаторов Онежского народного ополчения. Ему не помогло заступничество Архангельского гублескома, с которым Башмаков сотрудничал, содействуя запуску лесозаводов губернии [975] . Несмотря на жалобы советских учреждений на нехватку опытных специалистов, Архангельская ЧК настаивала на более глубокой «чистке» советских органов. В августе 1920 г. председатель комиссии Тимофей Смирнов указывал, что бывшие белые офицеры и чиновники, теперь служащие в советских учреждениях, уже успели между собой связаться, и требовал их немедленного «изъятия» [976] . Среди расстрелянных и первых заключенных советских лагерей наряду с белыми офицерами, партизанами и чиновниками были и обычные крестьяне, обвиненные в распространении «ложных слухов» и «агитации против советской власти» [977] .
973
См., например: АРУ ФСБ АО. Д. 1007. Л. 48 (следственное
974
АРУ ФСБ АО. Д. П-17970 (следственное дело Е.А. и Е.С. Стапельфельд).
975
Там же. Д. П-18376. Л. 68, 84 (следственное дело К.К. Башмакова).
976
ОДСПИ ГААО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 95. Л. 23 (протокол совещания Архгубчека при Губисполкоме, 27 августа 1920 г.).
977
См., например: Там же. Д. 341. Л. 9–32 (протоколы заседаний Архгубчека, январь – февраль 1921 г.).
Волна насилия, накрывшая Архангельскую губернию после падения белой власти, не ослабевала. Весной 1921 г. в связи с восстанием матросов Кронштадта списки расстрелянных стали даже длиннее, а процедура вынесения приговора – проще. Например, только за один день, 15 апреля, тройка Особого отдела охраны северных границ постановила расстрелять списком 105 заключенных в лагере белых офицеров за «неисправимость означенных кровных белогвардейцев» и «агитацию» в связи с кронштадтскими событиями. Как свидетельствуют сохранившиеся протоколы, подобные заседания проходили по нескольку раз в неделю [978] . Судя по сведениям, проникавшим в эмигрантскую прессу, и позднейшим воспоминаниям очевидцев, бывали случаи, когда белыми арестантами до отказа набивали баржи и после топили или расстреливали узников из пулеметов прямо на палубе или на берегу реки [979] .
978
ОДСПИ ГААО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 341. Л. 127–127 об. (секретный протокол заседания тройки Особого отдела охраны северных границ, 15 апреля 1921 г.). См. также: Л. 95–98. Протоколы заседаний тройки, 14, 19 и 28 марта и 5 апреля 1921 г.
979
О расправах на Севере см.: Мельгунов С.П. «Красный террор» в России. С. 96–98. См. также: Лапин Я.Н. Архангельская тюрьма в 1920 году. С. 356; Дойков Ю.В. Красный террор. Россия. Украина. 1917–1924. Архангельск, 2008. С. 120. Описание случая гибели 600 офицеров на барже см.: ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 26. Л. 62 об. (показание А.Н. Грязнова, командира комендантской роты железнодорожного фронта, 3–4 сентября 1920 г., (Норвегия)).
Архангельская ЧК противилась попыткам центра ограничить ее право на расправы. В частности, в январе 1921 г. она отстаивала свое право самостоятельно выносить смертные приговоры, указывая на недавнее пребывание в губернии белого фронта, близость границы и «особенности населения» [980] . Губернская ЧК не подчинялась и контролю местных советских и партийных организаций. Так, Холмогорская уездная парторганизация была возмущена тем, что комендант Холмогорского лагеря Иосиф Бачулис произвольно расстреливал заключенных на лугу у лагеря на глазах у населения и расстрелянных не убирал по трое суток. Хотя Бачулис был отозван из Холмогор, вскоре он уже руководил Петроминским трудовым лагерем [981] .
980
ОДСПИ ГААО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 341. Л. 11 (протокол заседания Архгубчека, 5 января 1921 г.).
981
Там же. Д. 108. Л. 136–136 об.; Д. 112. Л. 178–179 (выписка из доклада политбюро при Холмуездмилиции, с 15 по 30 сентября 1920 г., и протокол № 7 комиссии по перегистрации членов РКП(б) Холмогорского уезда, 23 сентября 1920 г.); Х.Х. Холмогорский концентрационный лагерь // Че-ка. Материалы по деятельности Чрезвычайных комиссий. Берлин, 1922. С. 242–247. См. также: Applebaum A. Gulag: A History. New York, 2003. P. 16. Губком РКП(б) также жаловался в центр на «из рук вон плохое» начальство Архангельского лагеря принудительных работ, см., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 33. Д. 52. Л. 51–52 (закрытое письмо секретаря губкома П.В. Заславского в ЦК РКП(б) Сталину, не позднее 6 декабря 1922 г.).
Несмотря на массовые расправы, ЧК и местное военное командование настаивало на необходимости еще более жестких мер по обеспечению большевистского контроля над губернией. Руководство созданного на Севере весной 1920 г. Беломорского военного округа требовало разместить здесь значительную вооруженную силу, чтобы «в любой момент противодействовать всевозможным случайностям» [982] . После вывода из губернии весной – летом 1920 г. частей красного Северного фронта в губернии расположились несколько полков ВНУС – войск внутренней охраны республики, специальных формирований, задачей которых являлась охрана тыла. Вместе с создававшимися на месте мобилизационными частями Архангельский гарнизон летом 1920 г. насчитывал 12 тыс. человек, или более чем 30 воинских частей. К декабрю в Архангельске и уездах было размещено уже более 27 тыс. штыков [983] . В начале 1921 г. управление округом даже жаловалось в центр, что красноармейцев невозможно обеспечить нормальным жильем, так как только в городе Архангельске находилось уже 18 500 военнослужащих. Командование указывало, что численность размещенных на Севере частей была не только больше, чем в царское время, но и превышала «войска Севера во время войны» [984] .
982
ОДСПИ ГААО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 79. Л. 4 (письмо начальника территориального округа Виксова в губком РКП(б), 19 мая 1920 г.).
983
Там же. Д. 68. Л. 70 (сведения о политическо-просветительных организациях в Архангельском гарнизоне, с 1 июня по 1 июля 1920 г.); Д. 74. Л. 1б–1б об. (сводка по прохождению мобилизации в Архангельской губернии, 1 по 15 декабря 1920 г.).
984
ОДСПИ ГААО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 96. Л. 3–21 об. (доклад начальника инженерного управления Беломорского военного округа Лебедева собранию коммунистов Архангельска, 20 января 1921 г.).
Общие масштабы красного террора в первые месяцы после падения белого Северного фронта не поддаются точной оценке из-за отсутствия систематических данных. Официальные списки расстрелянных, появлявшиеся в местной прессе, и уцелевшие протоколы заседаний тройки Архангельской ЧК содержат имена нескольких сотен расстрелянных в 1920 г. и весной 1921 г. Архангельский историк Ю. Дойков смог установить имена более тысячи людей, расстрелянных на территории бывшей Северной области в 1920–1921 гг. [985] Однако сообщения очевидцев говорят, что число безымянных жертв террора на Севере могло быть во много раз больше. Современники утверждали, что только в первые недели после установления советской власти жертвами расправ стали не менее тысячи пленных чиновников, офицеров и солдат белой армии. Число погибших в 1920–1921 гг. в Холмогорском лагере, где производилось систематическое истребление заключенных, согласно различным свидетельствам, могло доходить до восьми и более тысяч человек [986] . В любом случае, «сочувствующий идейному социализму Степанов», обратившийся в конце лета 1921 г. с письмом в приемную председателя СНК Ленина и просивший разобраться с бесчинствами архангельской ЧК, сообщал, что под Холмогорами было расстреляно свыше семи тысяч заключенных [987] . Массовые расстрелы под Холмогорами были настолько известны современникам, что, по воспоминаниям архангельских старожилов, в 1930-е гг. именно туда студенты и преподаватели архангельского медицинского института ездили в экспедиции за скелетами для учебных пособий [988] .
985
Дойков
986
Мельгунов С.П. «Красный террор» в России. С. 98. Бывший член Верховного управления С.С. Маслов писал, что осенью 1920 г. под Холмогорами было расстреляно свыше 3000 офицеров, большинство из них с Юга России. См.: Маслов С.С. Россия после четырех лет революции. Париж, 1922. С. 106–107. См. также: Клингер А. Соловецкая каторга (записки бежавшего) // Архив русской революции. Т. 19. C. 172–173.
987
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 61. Л. 30–30 об. (копия письма Степанова Ленину, не позднее 1 сентября 1921 г.). Управляющий делами СНК, не оспаривая эти факты, переправил письмо Степанова в ВЧК и ЦК РКП(б) с просьбой обратить внимание на действия местных властей и представителей ЧК, так как «указываемые факты… являются достоянием широких масс» и действуют на последних «кошмарным образом». См.: Там же. Л. 29–29 об. (управделами СНК в ВЧК и ЦК РКП(б), 13 сентября 1921 г.).
988
Запись устных воспоминаний К.П. Гемп см. в: Дойков Ю. Красный террор. С. 276.
Регулярные расстрелы также шли в Архангельске на Мхах, на Мудьюге, в Петроминском лагере, на Соловках и даже на далеком полярном архипелаге Новая Земля, куда направлялись партии заключенных. По данным архангельского краеведа А.А. Куратова, с февраля по ноябрь 1920 г. в этих лагерях были расстреляны и умерли от голода и болезней 25 640 человек [989] . Общие оценки численности жертв политических репрессий на Севере России в 1920–1922 гг., куда включены солдаты и офицеры Северной армии и сосланные в губернию чины других белых армий, переправленные на Север кронштадтские матросы, крестьянские повстанцы из Тамбовской губернии, Украины и Сибири, доводят количество погибших в 1920–1922 гг. до ста тысяч человек [990] . Хотя эти цифры во многом основаны на личных свидетельствах и не поддаются проверке, вполне вероятно, что счет жертвам террора в первые годы советской власти на Севере действительно шел на десятки тысяч жизней.
989
Куратов А.А. Архангельский губернский лагерь принудительных работ // Поморская энциклопедия. С. 52.
990
Leggett G. The Cheka. P. 464.
Политические преследования, связанные с Гражданской войной, не знали срока давности. Неполная картотека архива управления ФСБ по Архангельской области датирует последние дела по обвинению в службе у белых 1941 годом [991] . Но встречающиеся в папках отдельные документы свидетельствуют, что расследования продолжались даже во второй половине 1950-х гг. Например, в 1956 г. шло следствие по делу члена ракитинского отряда Антона Шепурева, подозреваемого «в принадлежности к агентуре английских разведывательных органов» [992] .
991
АРУ ФСБ АО. Картотека. Раздел 45. Материалы по отдельным вопросам истории царской России и ее карательных органов.
992
АРУ ФСБ АО. Д. П-17697. Л. 224 (следственное дело М.Н. Ракитина, запрос УКГБ по Тульской области в Архангельское УКГБ об А. Шепуреве, март 1956 г.).
Масштабные репрессии на Севере России после окончания Гражданской войны во многих отношениях предвосхищали большой террор 1930-х гг. [993] Хотя между этими всплесками насилия нельзя установить прямую преемственность, т. к. исполнителями сталинского террора были во многом уже другие люди [994] , да и обстоятельства конца 1930-х гг. значительно отличались от первых лет советской власти, тем не менее очевидно, что сталинский террор вырос не только из фантазий диктатора-параноика, конфликтов внутри коммунистической элиты или стремления советского руководства избавиться от внутренних врагов перед лицом возросшей внешней угрозы СССР в конце 1930-х гг. [995] Масштабные «чистки» белых территорий после окончания Гражданской войны показывают, что уже в ранней советской истории имелось достаточно много прецедентов массового политического насилия, сопровождавшего становление советской политической системы.
993
О сталинском терроре на Севере см.: Репрессии в Архангельске: 1937–1938: Документы и материалы / Ред. Р.А. Ханталин. Архангельск, 1999; Поморский мемориал: Книга Памяти жертв политических репрессий / Ред. Ю.М. Шперлинг. Архангельск, 1999–2001. Т. 1–3; Шашков В.Я. Спецпереселенцы в истории Мурманской области. Мурманск, 2004; Упадышев Н.В. Гулаг на Европейском Севере России: генезис, эволюция, распад. Архангельск, 2007.
994
Некоторые из организаторов террора во время и после Гражданской войны, впрочем, впоследствии также играли ведущую роль в терроре 1930-х гг. См.: Wheatcroft S. Agency and Terror: Evdokimov and Mass Killing in Stalin’s Great Terror // Australian Journal of Politics and History. 2007. Vol. 53. № 1. P. 20–43.
995
Наиболее влиятельным западным исследованием, подчеркивающим личную роль Сталина в развертывании Большого террора, является книга Р. Конквеста. См.: Conquest R. The Great Terror: A Reassessment. Oxford, 1990. См. также: Baberowski J. Der rote Terror: Die Geschichte des Stalinismus. M"unchen, 2003. О роли конфликтов внутри партийной элиты и противоречий между центром и периферией см.: Getty A. Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1938. Cambridge, 1985; Harris J. The Great Urals: Regionalism and the Evolution of the Soviet System. Cornell, 1999. О значении внешней угрозы в конце 1930-х гг. см., в частности: Kuromiya H. The Voices of the Dead: Stalin’s Great Terror in the 1930s. New Haven, 2007. P. 2–3. Общий обзор российской и западной исследовательской литературы и результатов изучения террора см.: Stalinism: New Directions / Ed. S. Fitzpatrick. London, 2000. P. 257–261; Cahiers du Monde Russe. 2001. Vol. 42. № 2–4 (La police politique en Union sovйtique, 1918–1953).
Массовый террор против реальных и мнимых врагов, применяемый советским государством после окончательного разгрома белых армий, т. е., по сути, уже в мирное время, не был ограничен Севером России. Еще более кровавые расправы коснулись белых офицеров и жителей юга страны после эвакуации армии П.Н. Врангеля, жертвами которых стали многие десятки тысяч человек [996] . Террор помог большевикам, во многом случайно вышедшим победителями из Гражданской войны, сохранить власть в своих руках. Практики террора отрабатывались на белых и национальных окраинах, где уже в первые годы советской власти выросли лагеря принудительных работ, ширились аресты и доносы, а тройки ЧК списками выносили смертные приговоры. Сталинские годы, несмотря на все отличия, принесли в качественном отношении не так много нового. Скорее, это кольцо террора, охватившее периферию сразу после Гражданской войны, в 1930-е гг. сжалось, накрыв собой красный центр страны.
996
О расправах на Юге России см.: Мельгунов С.П. «Красный террор» в России. С. 99–119; Абраменко Л. Последняя обитель: Крым, 1920–1921 годы. Киев, 2005. О репрессиях, голоде и восстаниях в Закавказье после прихода красных войск см.: Baberowski J. Der Find ist "uberall. S. 256–272.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Стремительное крушение белых режимов в 1919 и 1920 гг. создало у многих современников и исследователей впечатление о неизбежности и закономерности происходившего. Казалось, не могло быть революции без контрреволюции. И царские офицеры в рядах белых армий, и некоторые представители прежних элит, поддержавшие белые правительства, многим представлялись воплощением старой России, которая не имела шансов на успех в стране, до основания потрясенной революцией. Тем не менее, как показывает пример антибольшевистской Северной области, Белое движение было многогранным и неоднозначным и не сводилось к попытке восстановить в прежнем виде царский режим. Белые правительства пытались построить национальное государство, а не династическую империю и во многих отношениях, несмотря на их противостояние большевикам, являлись не противниками, а наследниками российской революции.