Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
Еще большему сдвигу архангельской политики влево способствовало Земско-городское совещание, которое начало свою работу 12 августа 1919 г. Идея созыва совещания обсуждалась в правительственных сферах уже с весны 1919 г. Теперь этот форум представителей самоуправления, который еще недавно считался источником политической нестабильности, показался членам кабинета спасительной соломинкой. Он должен был стать опорой белой власти и воодушевить население на борьбу с большевиками [855] . Земско-городское совещание по своему политическому составу оказалось левее преобразованного кабинета. Хотя социалистические делегаты разделяли убеждение, что Северную область необходимо спасти, и выразили готовность прийти на помощь правительству, они потребовали более глубоких изменений в управлении краем, и в частности создания представительного органа, контролирующего правительство. Также они добивались политической амнистии для арестованных членов социалистических партий [856] . Ввиду критического положения области кабинет пошел на уступки. Для разработки положения о представительном органе при правительстве была создана специальная комиссия. Помимо этого, кабинет согласился на помилование политических заключенных по представлению Земско-городского совещания, отказавшись от проведения всеобщей амнистии [857] .
855
ГАРФ.
856
ГААО. Ф. 50. Оп. 5. Д. 1 (материалы работы Земско-городского совещания, август 1919 г.).
857
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 27. Л. 191–192; Д. 12. Л. 251 (журналы заседаний ВПСО, 16 и 22 августа 1919 г.); Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 58–61.
Хотя правительство и не выполнило всех требований совещания, ухудшавшаяся военная обстановка заставила земцев удовлетвориться достигнутым. Несмотря на временами резкую критику прежней политики кабинета, совещание согласилось делегировать в кабинет членов губернской земской управы эсеров П.П. Скоморохова и Е.В. Едовина и в специальном воззвании призвало население края сражаться с большевиками под руководством «правительства обороны», облеченного народным доверием. Члены совещания также послали обращения к союзным правительствам с просьбой отменить эвакуацию, направили в Лондон собственную делегацию и даже попытались обратиться напрямую к западным «демократиям» через головы правительств, призвав европейских рабочих и общественные организации поддержать борьбу в Северной области [858] .
858
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 32. Л. 87–87 об. (журнал заседания ВПСО, 21 августа 1919 г.); Пионтковский С. Гражданская война в России. С. 574–575; ГААО. Ф. 50. Оп. 5. Д. 1. Л. 84 (наказ Земско-городского совещания делегации в Западную Европу, август 1919 г.); Л. 95 (журнал заседания Земско-городского совещания, 12 августа 1919 г.); Union of Russian Zemstvos and Towns (London Committee). North-Russian Zemstvos and Municipalities. Statements by the Congress of Zemstvos and Municipalities of North Russia and by the North-Russian Municipal and Zemstvos delegation to the peoples of the Allied Countries. London, 1919; FRUS. 1919. Russia. P. 655–657. Призывы к союзникам отменить эвакуацию поддержали северные общественные организации, профсоюзы, церковные общины и сельские сходы. См.: Возрождение Севера. 1919. 10, 19 авг.; Северное утро. 1919. 17 авг. и др.; Отечество. 1919. 11 сент.
Призывы совещания не остановили вывода союзных войск. Но его решимость продолжать оборону даже в трудных военных условиях прибавила членам белого правительства веры в то, что Северную область еще можно спасти. Надежды на благоприятный исход укрепляло то, что в конце лета 1919 г. неожиданно улучшилась обстановка на других белых фронтах. Уже в августе в Архангельск стали приходить известия о начале успешного наступления армий генерала Деникина на Юге России, о приостановившемся отходе сибирских войск и о готовившейся атаке Юденича на Петроград. Все это, казалось, свидетельствовало о том, что удача вновь готова склониться на сторону белых [859] . Об изменившемся военном положении говорила и полученная в двадцатых числах августа телеграмма Колчака. Отвечая на вопрос Миллера о целесообразности дальнейшей борьбы на Северном фронте, верховный правитель категорически требовал продолжать оборону. Он сообщал о готовившемся наступлении на других белых фронтах и приказывал «удерживать архангельский район до последней крайности и напряжения», подготовив как крайнюю меру переправку войск на Мурман [860] . Этот приказ окончательно разрешил последние сомнения северного командования. 24 августа Миллер телеграфировал Чайковскому: «Не считая возможным без сопротивления отдать Северную область большевикам, что вызвало бы сильный подъем духа у большевиков и совершенное разложение наших солдат, способных в лучшем случае защищать свои очаги, делаю попытку удержаться, независимо от ухода англичан» [861] .
859
Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 50–51.
860
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 47. Л. 15–20 (телеграмма Колчака Миллеру, 19 августа 1919 г.). См. также: Северный фронт. Док. 51; Documents on British Foreign Policy. 1st series. Vol. 3. Doc. 394.
861
Интервенция и северная контрреволюция. С. 102.
Таким образом, и северная политическая общественность, решившая во что бы то ни стало отстоять Северную область, и военное командование, поверившее заверениям Колчака, сошлись во мнении о необходимости дальнейшей обороны. Но мало кто ясно представлял себе последствия этого решения. В ближайшие осенние и зимние месяцы Северной армии предстояло оборонять позиции без помощи союзных войск и без регулярного снабжения из-за границы, надеясь на неспадающий патриотический подъем среди населения и скорое свержение большевиков силами других белых фронтов.
Белая армия и тыл осенью – зимой 1919 г.
Полковник В.А. Жилинский, начальник штаба Северной армии, позже объяснял крушение Северной области тем, что после ухода союзников борьба с большевистским центром и содержание огромной армии оказались совершенно непосильными «для населения трех четвертей Архангельской губернии» [862] . Действительно, хотя осенью 1919 г. военное положение области упрочилось, а численность войск продолжала быстро расти, северное руководство столкнулось с неразрешимой дилеммой. Растянутая линия обороны и невысокая боеспособность частей заставляли его прибегать ко все более широким мобилизациям, чтобы обеспечить количественный перевес над противником по всему фронту. Однако, как и в большевистском центре страны, растущая армия ложилась все большим грузом на экономику, вызывая недовольство населения [863] . В традиционно экономически слабой Архангельской губернии, лишившейся осенью 1919 г. своего единственного преимущества – союзной продовольственной и военной помощи, этот конфликт между интересами армии и тыла оказался непреодолимым и резко ослабил способность Северной области продолжать борьбу.
862
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 4. Л. 20 об. – 23 (письмо Жилинского Городецкому, 11 февраля 1925 г.).
863
О противоречии между интересами тыла и фронта в Советской России см.: Figes O. The Red Army and Mass Mobilization during the Russian Civil War 1918–1920.
Еще в начале осени 1919 г. могло казаться, что худшее уже позади, так как на горизонте вновь показался призрак белой победы. Не успели союзные войска покинуть Северную область, как военная обстановка на архангельском фронте начала улучшаться. В августе британские части в своей последней атаке против большевиков смяли красные позиции, прикрывавшие Котлас. Затем в наступление перешел Мурманский фронт, оттеснив противника более чем на 40 км к югу. Когда союзные части, дезорганизовав таким образом красный фронт, начали грузиться на корабли, белые войска неожиданно успешно продолжили наступление. Они потеснили красных на участке фронта по Архангельской железной дороге и вынудили противника оставить Онежский район, 10 сентября вновь заняв Онегу. Затем белые части возобновили атаки и в октябре взяли станцию Плесецкая, которую они безуспешно пытались захватить с осени 1918 г. В последующие недели под контроль Архангельска также перешли обширные территории на Пинеге и в Мезенско-Печорском районе. Под властью белого правительства оказался даже ряд волостей Яренского и Усть-Сысольского уездов Вологодской губернии, когда отряд полковника Н.П. Орлова глубоким рейдом в красный тыл дезорганизовал оборону противника [864] . Удачное наступление принесло белым войскам более 14 тыс. пленных красноармейцев, множество орудий, пулеметов и боеприпасов [865] .
864
British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 110. P. 426; Зеленов Н.П. Трагедия Северной области. С. 22–23, 29–32; Maynard C. The Murmansk Venture. P. 304–309; Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 67–68, 110. О рейде Орлова см.: Таскаев М.В. Подполковник Николай Орлов // Белая армия. Белое дело. 2000. № 7. С. 18–35.
865
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 3 (телеграмма Миллера Е.В. Саблину в Лондон, 5 января 1920 г.).
Военные успехи конца лета – осени 1919 г. имели для Северной области двоякие последствия. Позволив белым войскам занять несколько стратегически важных пунктов, захватить запасы вооружения и пленных, они в то же время еще более растянули линию белой обороны. Чтобы удержать позиции, белому командованию приходилось усиленно пополнять численность армии. Уже в августе в преддверии союзной эвакуации оно вновь расширило рамки мобилизации, призвав в армию мужчин в возрасте 18–45 лет. Тем временем все остальное мужское население от 17 до 50 лет и лица, негодные к воинской службе, обязывались служить в ополчении под угрозой лишения продовольственного пайка. Фронтовые начальники даже стали жаловаться, что наспех обученные новобранцы не усиливали боеспособность частей, а лишь умножали количество ртов [866] .
866
О расширении мобилизации см.: ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 32. Л. 60–60 об., 106 (постановления ВПСО, 18 и 25 августа 1919 г.); Ф. 19. Оп. 1. Д. 1. Л. 29 (приказ Миллера, 22 сентября 1919 г.); Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 66; Зеленов Н.П. Трагедия Северной области. С. 35–36.
Белые власти также пытались увеличить численность войск и создать видимость продолжавшейся союзной поддержки, привлекая иностранных добровольцев-контрактников. Агенты Северного правительства и русские дипломатические представители вербовали их в Швеции, Дании, Бельгии, Англии, Чехословакии и Сербии. Однако, столкнувшись с протестом западной общественности и нехватой валютных средств в казне для оплаты высоких контрактов, северное руководство вынуждено было оставить эти попытки. В итоге в область прибыло не больше 200 контрактников [867] .
867
См. доклады и переписку Миллера, Марушевского и начальника штаба М.Ф. Квецинского с русскими военными агентами и посланниками за границей, август 1919 – январь 1920 г.: ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 49, 52, 57, 64 in passim; К истории интервенции на Севере. С. 131–137, 140–144; Интервенция на Севере в документах. С. 85; Борьба… на Мурмане. Док. 193.
Более щедрым источником пополнений для северной армии были красные военнопленные и перебежчики, приток которых значительно возрос в связи с успехами белых войск на фронте. Переходам содействовали также сведения о победах антибольшевистских сил на Юге и Северо-Западе России и ослабление противника из-за переброски красных войск с Севера на другие фронты [868] . Белое командование, испытывая нехватку солдат, проводило упрощенную «сортировку» пленных. Как правило, уже спустя одну-две недели они вновь получали оружие и направлялись в часть. В результате более 95 % военнопленных, захваченных белыми летом – осенью 1919 г., оказались в составе Северной армии. Существовали роты, где бывшие красноармейцы составляли до 9/10 личного состава. Потребность в военной силе была настолько велика, что командующие полками и фронтами предпочитали даже не направлять пленных для сортировки в Архангельск, а тут же на месте включали их в боевые части или рабочие роты [869] .
868
См.: Телеграмма командующего 6-й армией А.А. Самойло Л.Д. Троцкому, 30 сентября 1919 г. // The Trotsky Papers. Vol. 1. Doc. 375. P. 675–681.
869
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 3 (телеграмма Миллера Саблину, 5 января 1920 г.); РГВА. Ф. 39450. Оп. 1. Д. 16. Л. 28–30 (телеграмма начальника штаба Баранова командующему железнодорожным районом, 1 декабря 1919 г.); РГВА. Ф. 39451. Оп. 1. Д. 12. Л. 121 (рапорт коменданта лагеря военнопленных Мурманского района в штаб, 31 января 1920 г.); Оп. 1. Д. 22. Л. 5 (доклад коменданта тыла полковника Жадовского в штаб Мурманского района, 6 октября 1919 г.); Соколов Б. Падение Северной Области. С. 25.
Белое командование охотно принимало на службу и взятых в плен командиров красных частей. Специальные комиссии из высших белых офицеров опрашивали пленных. Если выяснялось, что офицер имел награды царской армии, что он оказался в Красной армии по мобилизации, что в большевистской партии не состоял и «особого рвения по службе» не проявлял, он тут же восстанавливался в прежнем чине и направлялся в часть [870] . Вследствие этого осенью 1919 г. в составе Северной армии оказалось значительное число бывших красных командиров, под руководством которых нередко служили те же бывшие красноармейцы.
870
См., например: РГВА. Ф. 39451. Оп. 1. Д. 11. Л. 36–39 об. (протокол заседания Комиссии по реабилитации бывших офицеров, служивших в Красной армии на Мурманском фронте, 23 сентября 1919 г.). О порядке работы комиссий см.: РГВА. Ф. 39451. Оп. 1. Д. 22. Л. 18 (телеграмма Миллера командующему Мурманским фронтом, 13 октября 1919 г.).