Проза из периодических изданий. 15 писем к И.К. Мартыновскому-Опишне
Шрифт:
В 1874 году Эмилия-Шарлотта ла Бретон вышла замуж за Эдуарда Ленгтри. По ее словам, ей было тогда 17 лет. Ее биограф Винтер утверждает, что 22. Семнадцати— или двадцатидвухлетняя Эмилия сразу ослепила и потрясла красотою весь Лондон.
Когда она отправлялась за покупками, ей приходилось прятать лицо под густой вуалью. Но эта хитрость не всегда удается — толпа осаждает магазин, в который вошла «Лилия Джерсея». Все хотят ее видеть, дождаться ее улыбки, коснуться ее платья. Приказчикам приходится выпускать покупательницу черным ходом, полиции — разгонять любопытных.
На катаньях в Гайд-парке, когда появляется ее экипаж, все другие останавливаются, пропуская ее, как королеву. И настоящая королева — Виктория — ждет однажды целый час случая
«Вздор, будто я имела привычку пускать лед за воротник Эдуарда VII. Зачем бы я стала этим заниматься?».
Говоря это, она делает грациозное отступление о «бесконечной прелести» королевы Александры.
Об остальных сплетнях, которым, конечно, не было счета, она если и упоминает, то как о чем-то ее не касающемся — не опровергая и не подтверждая.
«Лорд Мальмсбери был настоящий барин — его гостеприимство было очаровательно. Однажды, живя у него в гостях, я промокнула о пропускную бумагу записку. Эдуард (муж) прочел отпечаток в зеркале и сделал мне ужасную сцену. Лорд очень жалел, узнав об этом, и разнес слуг. Оказывается, он, предчувствуя подобный случай, велел им менять пропускную бумагу, как только я что-нибудь промокну».
Эдуард Ленгтри — муж — был элегантным светским человеком. О нем известно, что он «удивительно завязывал галстуки» и был очень богат. Но, конечно, недостаточно богат для такой жены.
«Прежде чем стало ясно нам самим — мы оказались разоренными». Лондонский дом, декорированный Уистлером [62] , пошел с молотка. «Все мои кружева, платья, экипажи…»
Мистер Ленгтри, по-видимому, умел не только завязывать галстуки, но и хранить хладнокровие. «Пока судебный пристав хозяйничал в нашей спальне, мой муж ушел ловить рыбу».
62
Уистлер Джеймс Эббот Макнил (1834–1903) — американский живописец, мастер офорта и литографии.
Дальше имя Эдуарда Ленгтри в записках не упоминается. Супруги развелись несколько лет спустя.
Вскоре после развода Ленгтри умер в бедности, где— то в деревне.
Если мистер Ленгтри был самолюбив, то, должно быть, в числе немногочисленных приятных воспоминаний о его брачной жизни было, как однажды он, возвратившись на рассвете домой, разбудил пинком ноги спавшего на ступенях крыльца Оскара Уайльда.
В преклонении Уайльда перед Эмилией Ленгтри было что-то театральное. Уайльд писал ей сонеты, носил на груди ее медальон, называл ее своей музой. Но, если читать между строк в ее записках — сама «муза» была неравнодушна к Уайльду, и еще вопрос, чье чувство было серьезнее. Вряд ли тут играла роль слава. Уистлер был, например, не менее знаменит и явно сильнее влюблен, чем Уайльд, но красавица его не баловала. Даже позировать для портрета у ней не хватило терпения — он остался незаконченным.
С Оскаром Уайльдом у ней установился своеобразный тон, слегка насмешливый, слегка патетический. Уайльд превозносил ее красоту всюду, где мог, но с нею часто капризничал и это ему разрешалось. В отличие от других поклонников, засыпавших «Лилию Джерсею» ворохами цветов, Уайльд приносил ежедневно один цветок — лилию или мак. Если им не удавалось видеться — они переписывались. Иногда на стихи Эмилия отвечала стихами:
Чтоб ни случилось в мире этом, Вы все останетесь эстетом, Апостолом любви, мой друг, Гуляющим по Пикадилли Со стеблем мака или лилий, Зажатым в пальцах тонких рук…Уайльд
Другой поэт, бывший влюбленным в Ленгтри, был американец Иохим Миллер [64] . Они встретились у вельможи лорда Хауктона в Лондоне. «Почему вы не напишете мне сонет?» — спросила Эмилия у хозяина.
63
Робертсон Томас Уильям (1829–1871) — английский драматург, автор пьес, посвященных семейно-бытовым проблемам.
64
Миллер Хоакин (1841–1913) — американский поэт, эссеист. Миллер познакомился с Лилией Лэнгтри в Лондоне, в 1873 году.
Ведь это общая повинность». — «Моя дорогая, увы, я слишком стар».
Миллер, еще малоизвестный поэт, залившись краской, попросил разрешения сделать это вместо Хауктона. Он, правда, написал всего четыре строчки:
Когда бы садом был Господень свет, Цветами — женщины, пчелой — поэт, Я б, равнодушный к остальным цветам, Лишь вас искал, летел бы только к вам [65] .Но, прочтя их, прибавил: «Это единственные стихи, написанные мною к существующей женщине».
65
Оба стихотворения переведены Г. Ивановым.
Много лет спустя, гастролируя в Калифорнии, Эмилия Ленгтри навестила Миллера, прославившегося и умирающего.
«Я всю жизнь думал только о вас и противился смерти, предчувствуя радость этой встречи», — сказал ей поэт.
«Нас напоили на ферме очень вкусным молоком, но дорога была ужасная — меня всю растрясло», — прибавляет к этому воспоминанию Эмилия…
«Удлиненное овальное лицо, рыжевато-золотые волосы, нежный румянец, очень высокий рост» — так описывает наружность Эмилии Ленгтри ее биограф Винтер. Ее огромные, серо-зеленоватые божественные глаза он отказывается описать. «Надо было их видеть». Ее голос и смех, ее грацию и улыбку — все это надо было видеть и слышать. Кто видел, тот влюблялся — исключений не было.
Какой-то художник нарисовал огромное полотно
«Лилия Джерсея» — портрет Эмилии Ленгтри — в черном платье с лилией в руках. Винтер не упоминает имени художника и не говорит, что сталось с картиной. «Толпа народу постоянно стояла перед ней, изумленно, как перед чудом. Желающих увидеть «Лилию Джерсея» хотя бы на полотне было так много, что пришлось установить очередь и протянуть перед портретом веревку.
Когда лондонский дом был продан и ее муж навсегда «ушел ловить рыбу», Эмилия Ленгтри решила стать актрисой. Это оказалось нетрудным. Известный антрепренер Бэнкрофт [66] , не задумываясь, подписал с нею выгодный контракт. Что до того, если новая «гордость» сцены до сих пор нигде не выступала, кроме домашних спектаклей.
66
Бэнкрофт Сквайр (1841–1926) — английский актер и антрепренер. Руководил Театром принца Уэльского. Опубликовал мемуары «Пустые кресла» (1925).