Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Что в Лиге твориться?
Бернар огляделся по сторонам и нехотя стал отвечать:
— Наш корабль… который называется Лига… плывёт нынче в ином направлении. Ветра меняются, и чтобы не погибнуть, приходится им подчиняться.
— То есть? Давай без вашего эльфийского словоблудия.
— Старое отмирает, а на смену приходит новое. Раньше мы исходили из того, что в Лиге есть три силы: эльфы, люди и гибберлинги.
— А теперь?
— Теперь же власть переходит к тем, кто её может удержать. Защитники Лиги, Церковь Света, Свободные
— А ваши эльфийские Дома? Неужто они тоже теряют свою власть?
— Если бы не грызлись меж собой… Эх, Бор, ты много себе сейчас не представляешь.
Ох, уж эти эльфийские преувеличения.
— А паладины?
— А что с ними?
— Тоже какая-то сила, а? — я усмехнулся.
— О, это отдельная история. Можно было бы их назвать щитом и мечом Церкви, если бы не эти… несколько иные взгляды и методы распространения религии Тенсеса.
После этих слов я моментально вспомнил ненароком прочитанные записи Стержнева из Молотовки. Если там хотя бы половина правды… тогда понятно, что так пугает церковников в паладинах. Это фанатизм… не прикрытый фанатизм… до исступления. Инаковерию не было ни места, ни шанса на хоть какую-нибудь поблажку.
— Может, и Великие маги отходят в прошлое?
— Они заложники своего положения… своего аллода. Не более… Хотя, кто мы с тобой, чтобы судить о том, что могут или не могут Великие маги. В общем, друг мой, Лига сейчас на перепутье. Видеть в прежней её форме многим не очень-то и хочется. Всем уже надоела эта бесконечная война с Империей. Необходимы новые… методы.
— Ясно… В общем, вы желаете поработить гибберлингов.
— Зачем так сурово?
— А как по-другому? Сколько лет они вместе с людьми и эльфами бьются с общим врагом! И за это, место благодарности, начнёте преследовать их веру… традиции… может, и язык.
Я сразу вспомнил Невзора с его россказнями про наследников джунов, про «звериный язык».
— Мы никого силком тянуть не станем, — насупился эльф.
— Так ли?
Бернар чуть скривился.
— Лига должна выжить… Иначе нам всем придёт конец. Ты не глупый человек, Бор. И понимаешь, что бороться против общепринятых понятий — так же глупо, как лить воду в песок. В этом мире мы лишь песчинки…
— Странно!
— Что именно?
— Ты очень странно стал говорить. Раньше ты был иной… совсем иной.
— Да и ты, Бор, поумнел. Стал довольно здраво рассуждать.
— Учителя были хорошие.
— Ладно, мой друг. Мне пора. Сам понимаешь, сейчас не стоит нарываться на излишние расспросы, мол, кто это, да чего он хотел… Я итак немало лишнего взболтнул. А тебя, Бор, кое-кто хотел бы видеть в яме, а не тут.
— А ты?
— Я, наверное, поторопился с выводами на счёт твоего ума! — эльф, казалось, обиделся. — Нас с тобой связывает многое из прошлого… Неужто ты подзабыл?
— Извини, если обидел… Так вы сейчас отправляетесь к Фродди?
— Ну, да.
Тут на порог вышла всё та же делегация
— И этот с вами? — сухо спросил я.
— Конечно.
— Ты не говорил.
— Я много чего ещё не говорил. Ладно, бывай. Вечером я уплываю. Авось ещё свидимся.
Бернар подошёл к своим товарищам, и они все вместе ушли в город.
14
За всё время моего рассказа, Фродди сидел у огня, хмуро поглядывая, как пританцовывают его язычки. Интереса к рубину он практически не проявил. Только Умницы взяли эту вещичку в руки и с любопытством стали разглядывать.
Я пришёл, как и было назначено — вечером. У порога в дом Старейшины стояла многочисленная стража — явное нововведение со времени моего отсутствия на Корабельном Столбе.
— Всё? — как-то суховато спросил Фродди, едва окончился мой рассказ.
— Пожалуй, что да, — единственное, что я пока упускал, так это встреча с повытчиком Головниным.
— Н-да… — Непоседа достал трубку и стал неспешно набивать её табаком. — Ледяной дрейк… он же бог арвов… ургов… Н-да! Много же ты интересного нам поведал… Есть над чем поразмыслить.
Я всё ещё чего-то ждал. Ощущение было неприятным: мне казалось, что Фродди недоволен… мною же. Может, он ожидал от нашего похода чего-то иного?
Я не стал торопиться уходить. Поглядим, что будет дальше.
— Жаль, что многие не вернулись, — продолжил Старейшина.
Он подкурил и выпустил густую струю дыма.
— Но всё равно… мы должны быть вам всем благодарны, — проговорил Фродди. И, перехватив удивлённые взгляды Умниц, пояснил: — Если бы в последней битве с дикарями на их стороне был дрейк, то вряд ли бы мы сейчас беседовали.
Фродди кинул взгляд рубин, да так и застыл в некоторой задумчивости. А Умницы зацокали языком, выражая своё восхищение.
— Какое сокровище… Что же вы хотите за него, господин Бор? — спрашивал старший брат Лайдульф.
Вопрос мне показался странным… и неожиданным. Я заметил, как усмехнулся в усы Старейшина. Его явно порадовало моё смущение.
Дело в том, что мне даже не думалось о награде. Сей добытый у дикарей рубин я считал главной целью поручения.
— Ничего. Мне ничего не надо, — ответил я с некоторым вызовом.
— Ничего? — кажется, Лайдульф чуть испугался.
Он оглядел всех присутствующих, и пространно заметил:
— Вы, господин Бор, опасный человек.
— Это почему?
— Вам не нужно золото. А раз так, то вас и купить нельзя. Верно?
— А если мне просто нравится подобная «работа»?
— Всякая работа имеет свою цену… Неужели, вам ничего не нужно?
Я снова смутился и от того промолчал. Старейшина сделал небрежный знак, и младшая сестра Умниц положила передо мной тяжёлый кошель, в котором, судя по металлическому звону, были деньги.