Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Н-да… И вот, мой друг, выходит, что вроде бы Судьба нас не обижает, как ты говорил ранее. Подбрасывает такие возможности… Тут лишь бы силёнок хватило… Честно скажу, мысли об Новой Исе давно роятся в наших головах. Как бы там ни было, чтобы сейчас не происходило, но нам дан шанс возродить Исахейм в своей былой мощи.
От этих слов глаза Непоседы прямо-таки засветились. Уверен, что перед его внутренним взором живо проносились картины грядущего возрождения гибберлингского народа.
Некоторое время мы молчали. Старейшина вновь вытянул трубку и стал набивать
— Да… прав был Эйвинд, — вдруг подал голос Фродди. — Беседа с вами, мой друг, успокоила стариковскую душу. Снова благодарю за «подарки»… Извините, что мы не можем предложить вам достойной оплаты.
— Я же говорил, что не в деньгах-то счастье.
— Не в деньгах, — согласился Старейшина. — У вас беспокойный нрав, господин Бор. Но вы честный человек…
— Ох, рассмешили меня. Честный!
— В своём понимании честный, — мягко улыбнулся Фродди. — Есть такие личности, которые хоть и ведут благоприятный образ жизни, но изнутри черны, как этот уголь в очаге. А вы не такой. Не подлый… И это подкупает. Признаюсь, что многим не нравится ваш нрав. Кое-кто считает, что вам тут не место. Но я вижу больше…
Старейшина подкурил и стал опять поглаживать огонёк в очаге.
— Приятно слышать такие слова, — кивнул я, понимая, что сегодняшняя встреча закончена. — Такк фирр! (Большое спасибо!)
— Ейнхвер спьял пфас ек-ки клезаст покаур. (Болтать, это не мешки таскать.) — улыбнулся Фродди. — Гойта нохт! (Доброй ночи!)
— Такк! Ег вил оска пфу гота драумюр енниг. Э лата пфас пфа мун сьая Исахейм. (Спасибо! Я желаю вам тоже приятных сновидений. И пусть в них будет видеться Иса.)
— О! Вы недурно освоили наш язык, — бросил на прощанье довольный Старейшина.
15
Прошло четыре дня с моего разговора с Фродди и Умницами. Мы со Стояной уже готовились отправиться к Голубому озеру. Для этого как раз закупили кое-каких припасов по рыночной площади, как то: вяленую рыбу, муку, соль да прочее.
А с восходом солнца мы тронулись в путь. Тянуть на себе поклажу была трудно, но я не жаловался.
Под вечер мы остановились в одной из ореховых рощ. Стояна отошла за водой, а я остался у костра в одиночестве. Признаюсь, что вдруг ощутил некоторый странный душевный подъём. Как в таких случаях говорят: аж в заднице свербит. Источником подобных ощущений послужило кольцо, найденное под камнем на вершине у Великанов, когда я гостил у орков в Сиверии. Тут даже бы глупцу стало ясно, что оно восстановило свою былую силу.
Решение на применение магического ритуала пришло мгновенно. Вытянув из ножен сакс, и сделав небольшой надрез на ладони, я приложил к нему кольцо и чётко проговорил:
— Хфитнир, выйди ко мне!
Тут же вскинул руку в определённом жесте и бросил на траву тлеющий уголёк.
Глаза ослепли от яркой вспышки, и уже через несколько мгновений передо мной появился огневолк. Из его ноздрей вырвался целый сноп искорок, а угольно-чёрная «шерсть» вздыбилась во все стороны, и под ней явственно стала проглядываться тончайшая сеть цвета раскалённого добела
Я встал и подошёл к этому зверю. В воздухе повис характерный запах серы. Огневолк склонил голову, и уставился мордой в землю.
— Ну, здравствуй, мой друг, — проговорил я дружелюбно.
Зверь снова фыркнул, и искры чуть опалили траву, уже начавшую чернеть под его огромными лапами.
Я провёл ладонью по жёсткой «шерсти», ощущая, как та слегка царапает кожу.
— Зачем он тут? — послышался голос Стояны, видно, только что вернувшейся от ручья.
Увлечённый «общением» с огневолком, я и не заметил, как она подошла сзади. Друидка не выглядела испуганной. Она с интересом смотрела на зверя. А мне вдруг вспомнилось, что именно она, хоть и во сне, но «познакомила» меня с Хфитниром, и научила его вызывать.
— Ты ведь знаешь, кто это? — осторожно спросил я.
Огневолк чуть приподнял голову и покосился на друидку.
— Я думала, что они давным-давно вымерли…
— Ты ничего не помнишь? Про Сиверию?
— Нет… хотя… какие-то обрывки снов… когда я лежала в пирамиде Зэм… Но всё смутно, неопределённо. Зачем ты его вызвал?
Я опять погладил голову Хфитнира, пытаясь собраться мыслями.
— Мне кажется, он сам этого захотел, чтобы его вызвали.
— Сам? Почему?
— В прошлый раз, он спас мою жизнь.
Стояна нахмурилась и подошла ближе. Волк чуть оскалился, но по-прежнему стоял не двигаясь.
— Спокойно, Хфитнир! Это свои… Запомни её. И слушайся, как меня.
Не знаю, понял ли зверь мои слова, но скалиться он перестал.
Мы со Стояной поели и стали укладываться спать. Хфитнир сел в нескольких саженях от нас, так и застыв до самого утра. От огневолка исходил приятный жар, который дополнительно согревал нас с друидкой.
Поутру небо затянуло хмурыми тучами, а спустя час полил затяжной мелкий дождик. Капли с шипением опускались на спину Хфитниру, при этом почти мгновенно испаряясь.
В небе мелькнула небольшая тёмная тень, которая стремительно опустилась на одну из веток. Это была почтовая сова.
Птица угрюмо угукнула и уставилась на нас немигающим взглядом своих громадных глаз. Мы со Стояной переглянулись, а потом я неспешно приблизился и попытался снять с лапы послание.
— Что там? — заглянула через плечо любопытная кошачья мордочка друидки.
— Это от Упрямого.
Так как я по-прежнему не очень хорошо читал по-гибберлингски, то лишь спустя несколько минут смог разобрать написанное.
— Твою мать!
Стояна вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.
— Эти дураки решились приручить того ледяного дрейка, что прилетал на праздник Ворейнги-фры, — пояснил я. — Торн Заика завтра собирается провести ритуал вызова Андкалта. Упрямый обеспокоен этим. Пишет, что обращался к Старейшине, но тот согласился с Торном.
— И что?
— Упрямый боится, что «хрустальная ночь» вновь повторится. И теперь по глупости легкомысленных гибберлингов… Ну, дураки, ей-ей!
— Вижу, ты надумал вернуться? — рассердилась Стояна.