Пряди о Боре Законнике

Меньшов Александр

— Живо идём к Старейшине! И прикажи, чтобы кто-то вызвал Умниц туда.

Торн недовольно пожал плечами, но послушался. Вскоре мы заявились к дому Непоседы. Старейшина уже не спал. Он сидел в дальней части комнаты и курил трубку.

Казалось, что мой приход его нисколько не удивил.

— Доброе утро! Извините, что так рано… А где рубин и «слеза джунов»?

— Рубин взяли под охрану Умницы, а «слеза джунов» у меня…

— Говорят, что Лайдульф желает попробовать приручить дрейка?

— Пустое. Я вчера говорил с

Умницами. Они вполне осознают, какой опасности можно подвергнуть жителей острова, если призвать сюда Андкалта. Дрейк — это ни корова, ни лошадь, ни коза. Да и что значит приручить? Даже дураки понимают, что арвы или урги использовали его ни как домашнюю скотину.

— Ну, да, — согласился я. — Эта тварь одно время пожирала их самих, пока горняки не придумали иной способ избавляться от периодических налётов дрейка, и не решили натравливать его на вас, гибберлингов.

Внутрь заглянул посланный за Умницами ратник. Он безразличным тоном заявил, что тех нет дома. И судя по тому, что ему пояснили соседние семейки, «росток» Лайдульфа ещё с вечера ушёл в сторону Острого гребня.

— Сам? — удивился Старейшина.

— Нет… с ним отправился с десяток ратников. И какие-то люди… кажется, из недавно прибывших торговцев. Кажется с Эльджуна…

— Откуда? Твою мать! Прикажите, чтобы дозорные всех разбудили. Скоро может начаться такая потеха, что мало не покажется!

Честно говоря, я и сам толком не понимал, что происходит. Но явно ощутил острую угрозу.

Выскочив наружу, я скорым ходом бросился к северным воротам. При этом подспудно пытаясь сообразить, что делать дальше.

— П-п-постой! И я с т-тобой! — прокричал Торн, выбегая следом.

— Шевелись!

Одно время мы шли молча. Честно говоря, во мне всё кипело. Так хотелось выговориться… вернее, просто выматериться. Но что Торну до этого?

— Надеюсь, что ваш Лайдульф в своём уме! Помню, как его семейка жадно поглядывала на рубин.

— Т-ты на них наго-о-овариваешь! — защищал Умниц Торн. — Считаешь, они х-х-хотят п-п-продать камешек? Э-э-это смешно.

— Продать — полбеды. Лишь бы не решились на этот нихазов ритуал! — бросил я вахтмейстеру. — А если это так, то, интересно, как они его собираются совершать? Лично я им не рассказывал, что для этого надо…

— А-а-а вы знаете ч-ч-что?

— Можно и так сказать.

— Умницы вс-с-с-тречались с П-ползунами. Т-те большие зна-а-атоки обычаев… всяких… Может, они и-и-и поведали о ри-итуале.

О Ползунах упоминал и Упрямый. Правда, он отметил, что Лайдульф захотел взять у них «душу турза».

— О, Сарн! Что же происходит? — проговорил я слух.

— А-а-а если им у-у-удасться по-о-дчинить дрейка? — настаивал Торн.

— Ты сам в это веришь?

Вахтмейстер неопределенно пожал плечами.

На небе стала заниматься алая заря. Проснулись птицы, которые радостно защебетали, объявляя о том, что утро уже вступило в свои права.

И

снова подумалось, что эта мирная картина начинающегося дня явно не сулит ничего хорошего. Обычно всё плохое начинает происходить на пике «благополучия». И как тогда говорят: «Ничто не предвещало беды».

Эх! Успеть бы до начала ритуала… А если не выйдет? Как, интересно, я собираюсь бороться с дрейком? Сомневаюсь, что мой лук и зачарованные стрелы чем-то помогут.

А понимает ли Торн, что нас всё же ожидает? Или думает, что так запросто отыграется за прошлый раз, за Ворейнги-фры?

До Острого гребня нужно было идти ещё вёрст десять. У Умниц была фора — целая ночь. И если они уже там, и начали ритуал (а так, скорее всего и было), то, надеюсь, что дрейк не прилетит в мгновение ока. А значит у нас будет время, чтобы отреагировать…

Так я сам себя успокаивал. А ноги меж тем несли меня вперёд.

— С-стой! — резко одёрнул меня Заика.

Я услышал далёкие голоса. Ветер, загулявший среди деревьев, конечно, их приглушал, но всё одно впереди кто-то был.

Мы осторожно прокрались через лещину и оба ахнули: на берег, что открывался за рощей, неспешно целыми группами прибывали «пузыри» в которых находились вооруженные арвы. И всё бы ничего, но в стороне шагах в трёхстах было пришвартовано небольшое судёнышко. Совсем недалеко от него стояли Умницы и около десяти неизвестных людей.

— И как это понимать? — сам у себя спросил я.

Но Торн решил, что вопрос адресован ему.

— Не может быть! — гибберлинг даже перестал заикаться. — Не может быть… Неужели измена?

16

Эту далёкую тень, скользящую в астрале, трудно было спутать с чем-то иным. Всё-таки им удалось вызвать дрейка.

Кстати говоря, теперь, было ясно, как прознали про ритуал: несколько арвовских жрецов стояли подле Умниц. А рядом лежали трупы ратников, которые отправились к Острому гребню вместе с Лайдульфом, а также несколько дозорных, нёсших свою службу у джунского портала.

Такого предательства мы с Торном не ожидали. В голове не укладывалось, что принудило Умниц на подобный шаг.

Ритуал, между прочим, совершали не они, и даже не жрецы.

Возле тел высился худой человек, который в одной руке держал окровавленный рубин — то самое Великое Красное Сокровище, а в другой на деревянной подставке «душу турза».

Даже не смотря на солидное расстояние (сейчас нас разделяло где-то полторы сотни шагов), я легко определил, что тот человек хадаганец. У него было смуглое лицо, явно обветренное ветрами и опаленное солнцем пустынь; короткие черные как смоль волосы, широкий нос. Незнакомец был одет в плотно прилегающие к телу штаны и рубаху, подвязанную кожаным ремнём. На поясе виднелся длинный тонкий меч солоханского типа, что тоже доказывало принадлежность незнакомца к Империи.