Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Внимательно читала Теофраста ди Плюи. Его «Трактат о камнях». А вы знаете, что «драконий камень» назвали в честь Обсидия ди Делиса, который первым…
— Ладно уж, ладно! Начнёшь сейчас поучать, — недовольно отмахнулись братья.
— Постойте! — вмешался я. — Дайте сложить до кучи… То есть, вы говорите, что сначала был… какой-то яростный «огонь», расплавивший вашу руду… а затем…
— А затем и закалка холодом, — пояснила сестрица Сутулая. — Поэтому подле Пещер так много «драконьего камня». А руда…
— Во! Началось! — отмахнулся Сигтрюгг. — Эманации и прочая лабудень… Главное в наших поисках — метеоритное железо!
Дальнейшие разговоры стали напоминать пустопорожние переливания. Я не стал их поддерживать и, сославшись на усталость, лёг спать.
Утром, впервые за эту неделю, выглянуло солнце. Во время завтрака прибежал Крепыш Стейн, который сообщил о прилетевшей почтовой сове. Он протянул мне послание и тут же присел рядом, явно собираясь перекусить.
Читать мне по-прежнему было затруднительно. Наверное, понадобилось с десяток минут, чтобы я смог осилить текст.
В нём сообщалось, что к дозорным на востоке прибыли переговорщики от обёртышей.
— Не может быть! — удивились все, кто сидел рядом.
— Действительно, странно, — буркнул я в ответ, ещё раз пробегаясь по строчкам. — Нет, всё так!
— И что они хотят? — поинтересовался Сигтрюгг.
— Зовут меня… Предлагают встретиться у Красных холмов.
— И вы пойдёте?
— А что терять? Эй, Стейн! Найди мне толмачей из этих… семейки Шелкобородых. Да и скажи своим братьям, что вы тоже пойдете со мной. Готовьтесь!
После обеда мы небольшой группой вышли к восточным дозорам. Дорога пролегала через малопроходимые хвойные леса. Здесь было полно завалов и буреломов. Лишь к глубокому вечеру нам удалось достигнуть западной заимки. Здесь нас встречал командир дозорного отряда, который собственно и послал донесение о переговорщиках.
— Это были медвеухие из северного клана Серебристоногих, — рассказывал он. — Я узнал одного из них — Таонтугева. Это младший сын вождя.
Толмачи Шелкобородые тут же встряли в разговор:
— Господин Бор, вы должны его помнить. Таонтугев возглавлял сборный отряд дикарей в битве на западном берегу.
Я согласно кивнул и сделал знак гибберлингам пока помалкивать.
— Что думаете об их намерениях? — задал вопрос командиру.
— Не похоже, чтобы они хитрили. Однако пренебрегать безопасностью не стоит. Если вы решитесь идти…
— А разве кто-то отказывается? — усмехнулся я.
— Тогда возьмите хотя бы с десяток ратников.
— Хорошо. Утром отправимся к Красным холмам.
— Вы знаете, как переводится имя Таонтугев? — вдруг спросил командир дозорных. — «Он сильный».
— И на что ты намекаешь? — не понял я.
— Этот
— Знаешь, чем славен я?
Гибберлинг тут же потупил взор и замолк.
Утром, взяв с собой ещё ратников, наш отрядик двинулся на север.
Большак закончился к полудню. За ним началась неширокая полоска болотистого луга, а ещё дальше виднелись те самые Красные холмы, прозванные так из-за бурого цвета земли.
Лагерь медвеухих наблюдался северо-западнее нашего месторасположения. Кажется, нас заметили, поскольку на холмах появились громадные фигуры дикарей.
— Да их там десятка три! — присвистнул Крепыш Орм, глядя на меня.
Я мысленно пошептался с Воронами, но те, как мне показалось, даже с каким-то недовольством сообщили об отсутствии опасности. Да это и без них чувствовалось.
Мы продолжили путь к лагерю дикарей. В их стане было заметное оживление.
— Подозрительно это всё, — бурчали Крепыши, глядя исподлобья, то на меня, то на медвеухих.
От гибберлингов другого ждать и не приходилось. Для них любая встреча с обёртышами не предвещала ничего хорошего. Наверное, и про переговоры, на коих настаивали медвеухие, думали как об очередной ловушке.
Но лично меня сейчас стала донимать другая мысль: почему на нашу встречу вызвались северные кланы. Мы большей частью вели сражения с восточными и южными. Да и та часть территории, на которой закрепились гибберлинги, тоже принадлежала последним.
Погода начинала портиться. На сером небе появились тучи, из которых вскоре посыпался снежок.
Мы старательно обходили болотца, поверхность которых кое-где стала затягиваться тонкой корочкой льда.
Наш отряд достиг подножия холмов, и мы стали взбираться кверху. И чем ближе подходили, тем неувереннее становились мои гибберлинги. Мне сразу стало ясно, что они просто оторопели от увиденного. Надо признаться, что и я был несколько удивлён, но так явно этого показывать не стал. Ведь, в конце концов, настрой духа всегда ощущается… А если учесть, что из медвеухих славные ратники, то они смогут сразу раскусить нас. И уж тогда никто не ручится, что мы не сложим здесь наши головы.
Дикари образовали своего рода проход. По обе его стороны они выстроились, разрядившись в церемониальные уборы (другого варианта сравнения я просто не подобрал).
Низкие покатые лбы… больше всё-таки медвежьи, нежели человеческие морды (лицом это никак не назовёшь), короткая шерсть на которых была разрисована синими полосами…. устрашающий оскал громадных зубов… сутулые гигантские фигуры, покрытые густой шерстью с этаким серебристым отливом… мощный торс, на поясе набедренные повязки… на спине кожаные накидки, едва достигавшие лопаток… Вот, пожалуй, и всё убранство.