Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
За поворотом в Узкий переулок я столкнулся с Чернавой. Сразу не понял, кто передо мной. Увидел знакомое лицо и по привычке поздоровался. Мозг тут же порылся в своих закоулках и выдал, что это паладин, с которой мы встречались у повытчика Головнина.
Странно, что она ещё в Сккьёрфбохе. Думал, улетела восвояси.
Женщина, как мне показалось, досадно сжала губы. Кажется, её не прельщала подобная встреча.
Мы глупо таращились друг на друга, и я вновь отметил притягательность её натуры. Паладин ли ты, священник, или Сарн его знает кто ещё, но коли являешься
— Гуляете? Дышите воздухом? — спросил я, чуть улыбнувшись.
— Да так… дела есть…
— Дела? Что паладины забыли в землях гибберлингов?
— Во-первых, это земли Лиги, — парировала Чернава. До этого она явно собиралась пройти мимо, но вдруг передумала.
— А во-вторых?
— Скажем так: у меня природный интерес. Люблю изучать других. При этом получаешь немало… полезного…
— Вы говорите, как… как…
— Эльф? — подсказала Чернава.
Она чуть улыбнулась, отчего ямочки на её щеках стали более заметными.
— Нет. Скорее, как историк.
Пожалуй, подобные слова её удивили. Наверное, не думала их услышать от «дикаря», вроде меня. Чернава закусила верхнюю губу, словно на что-то досадуя. Это выдавало в ней некую нервозность характера.
— Возможно, — сухо сказал она. — Возможно, вы в чём-то правы.
Я огляделся: и площадь позади, и улицы быстро пустели. Все уже давно решили расходиться по своим местам.
С неба повалил мелкий снежок. Стало по-особому тихо.
— Ну, а что вы? — спросила паладин. — Получается ли служить гибберлингам? Мне господин Головнин говорил, что вы отправились на Мохнатый остров. Вроде как с местными варварами договариваться.
— Этот ваш повытчик очень шустрый малый. Всё-то он знает, всё ведает. Правды только не любит…
— Не все её готовы принять.
— Это почему?
— А кому она понравится?
Я невольно улыбнулся, слушая подобное заявление. Судя по всему, Чернава была не простым паладином. Возможно, маршалом. На то многое указывало, а в особенности неплохие знания.
— Выбрать Тьму всегда легче, нежели Свет, — продолжила Чернава. — Так проще жить. Вот взять вас, Бор.
— И что со мной не так?
— В вашем сердце есть место и для добра, и для зла…
— Как у всех, — добавил я.
— Как у всех, — согласно кивнула Чернава. — Но каким тогда считать вас, как личность?
— Наверное, чего больше свершил. Либо по значимости поступков.
Чернава вновь сделал удивлённое лицо:
— А вы… хм!.. хм!..
Она явно не нашлась, что сказать. Но чуть подумав, паладин со вздохом проговорила:
— Воисвет Железый говорит нам так: «Добр не тот, кто не делает зла, а тот, кто его не желает».
— К чему нам эта религиозная…
Я чуть не сказал «чушь», вовремя остановился.
— Вы интересовались моими делами на Новой Земле, вот это и был мой ответ. Да, кстати, он не в малой степени относится и к вам.
— Ко мне? — я слишком явно смутился и тем выдавал свои чувства. Мои мысли вновь вернулись к событиям на Мохнатом острове.
— Это спорно.
— Конечно. У вас у паладинов всё просто: добро против зла… Вот кстати, ответьте, чем ваш Сарн отличается от Нихаза? — задал я провокационный вопрос.
— Ну и место мы с вами нашли для подобного разговора.
— Место, как место… ничего в нём особенного… Так что скажете?
— Многие об этом спрашивают, — вполне серьёзно отвечала Чернава. — Нихаз не просто бог Тьмы — он губитель сего мира! Взять тех же драконов…
— Странно, но некоторые эльфы говорят кое-что иное. Скорее, даже противоположное. Может, и крамольное.
— Вы о чём?
— О чём? — я огляделся. — Да о том, что и Свет губит этот мир, а вот Тьма порой бережёт. А драконы это вообще тема запутанная. Откуда они пришли, кому служили… тайна!
— А! Понимаю… Тоже сталкивалась с подобными мыслями. Мол, как есть восход, так есть и закат, а за ним ночь… и тьма.
— И вы против?
— Я служу Церкви Света! Я верю в то, что Лучезарный Сарн создал сей мир из благих побуждений.
— Естественно… иного не ждал. Отсюда и ваша уверенность, что паладины служат благу. Но мне знакомы и такие, которые отказались от подобного служения.
Я говорил о Владе Стержневе, главе Защитников Лиги в Молотовке. Будучи в прошлом паладином, он весьма неоднозначно описал то, как «птенцы» Воисвета Железного разделываются с инаковерцами. Конечно, не все они были столь нетерпимыми к последним, но факт оставался фактом. И Божена тому была свидетелем.
Чернава нахмурилась. Её явно выводили из себя те, кто высказывался против религии Света. Она вновь закусила верхнюю губу.
— Почему об этом говорю? — решился я пояснить. — Вот, скажем, взять Империю. Там тоже верят в силу Света, и поклоняется Тенсесу… Но ведь мы находимся во вражде с Хадаганом. В том числе и по вопросам веры. Так?
— Находимся, — пока ещё не понимала Чернава.
— И кто из богов допускает подобное положение вещей? Сарн? Нихаз? Почему с последним всё однозначно, мол, он бог Тьмы, следовательно и зла, а вот с Лучезарным так не получается заявить?
Чернава нахмурилась. У меня сложилось ощущение, что она либо не понимала меня, либо не хотела понимать.
— Вера Империи — это явная ересь… Они ведь поклоняются ещё и Незебу, и Скракану.
— Ересь! Вот что… я мало кому говорил то, что сейчас сообщу вам: мне доводилось пережить смерть… побывать в чистилище… и вот я снова здесь, в этом мире. А что изменилось? Мне до сих пор не понятны критерии, по которым слуга Тенсеса, стоящий у Главных Врат, выпускает Искры назад. Кто достоин возвращения? И главное — почему? И какова цель этого действа?