Пряная штучка
Шрифт:
— До свиданья, Стэн, — перевела я ледяной взгляд на поверенного, намекая, что ему пора отчаливать. — Дверь вон там!
Кроули сдался, а когда ему прощально звякнул колокольчик, то, умирая от любопытства, я вскрыла весточку. На ладонь выпал золотой. Записка оказалась лаконичной до неприличия.
«Первый взнос».
Мысленно я даже представила, как Роберт улыбался, когда черкал нахальное послание, намекавшее, что норовистую лавочницу он планировал брать измором. Неожиданно поймав себя на том, что тоже улыбаюсь, я состроила
— Аферист!
Через неделю на улице закружился первый несмелый снежок. Припорошил улицу, смешался с пылью, а потом быстро растаял, перепачкав мостовые. Холодный ветер снова принес в перечную лавку Кроули, доставившего очередной золотой.
— Подождите, — рявкнула я, не давая поверенному, наследившему в торговом зале, уйти.
«Господин Палмер! — быстро начертало самописное перо. — Вежливо прошу вас как цивилизованный человек цивилизованного человека либо поменяйте посыльного, либо присылайте деньги на счет в Монетном дворе. Своим появлением ваш стряпчий отравляет волшебную атмосферу лавки пряностей и вызывает у меня затяжные приступы изжоги».
Еще через семь дней в Питерборо начался настоящий снегопад. Крупные белые хлопья сыпались с серого низкого неба на маленький городок, словно желая замести дома до самых остроугольных крыш. Снег спрятал скудность поздней осени, украсил улицы и принес в лавку нежданного гостя. В середине дня осторожно, словно боясь, что в него полетят банки с перцем, в «Пряную штучку» вошел Ирвин. Он был запорошен, разрумянен и сконфужен.
— Здравствуйте, госпожа Алекса.
Парень остановился поближе к двери, видимо, в случае атаки рассчитывал поскорее убраться из лавки. При виде бывшего друга Стаффи фыркнула и, демонстративно задрав нос, ушла в кухню. Ирвин проводил ее виноватым взглядом.
— Он решил прислать тебя? — с ироничной улыбкой поприветствовала я помощника Роберта.
— Нет. — Секретарь вздохнул, а на выдохе заявил: — Я подал в отставку.
— Ты что сделал? — Стаффи моментально высунулась из кухни и с обеспокоенным видом воззрилась на нежданного гостя: — Ты в своем уме? Как ты собираешься отдавать долг за апартаменты?
От открытия, что сладкая парочка делилась личным, а значит, дружила гораздо теснее, чем мне думалось, у меня поползли на лоб брови.
— Ну… — замялся Ирвин и встряхнул в руках дорожный саквояж. — Я продал апартаменты, отдал долг и приехал к вам. Мне нравится в Питерборо. Здесь воздух свежий, Дюжина Драконов… Стефани…
Некоторое время мы молчали. Ирвин подошел к прилавку, ожидая моего решения.
— Ирвин, ты знаешь ситуацию в лавке, — вымолвила я. — Сейчас я не могу обещать жалование, как в торговом Доме.
— Я сейчас безработный и бездомный, а в «Пряной штучке» место с питанием и проживанием, — улыбнулся он и тут же принялся себя нахваливать: — К тому же я ценный работник. Отлично продаю перечные смеси и умею готовить.
— Двадцать золотых в месяц, — тут же предложила я. — Устроит?
— Более чем.
— Вторая спальня по-прежнему
Удивительно, но нам с подругой даже не пришло в голову занять мужскую комнату. Она словно бы не принадлежала нам и по-прежнему ожидала своих жильцов, а мы так и пихались по ночам в одной кровати, отвоевывая место на перине.
— Какое счастье, что ты вернулся, — пробормотала Стаффи, — потому что я больше не в состоянии жевать «Дракоширак».
— Размещайся, приятель, — махнула я рукой в сторону лестницы.
— Спасибо! — просиял Ирвин, но едва подмастерье поднялся в спальню, как оттуда донесся истеричный вопль: — Что вы сотворили с моей одеждой?
— Стаффи, мне срочно надо к трактирщику, — немедленно выходя из-за прилавка и снимая на ходу фартук, пробормотала я. От греха подальше, решила сбежать.
— Ну-ну, — ухмыльнулась она.
— За что вы наказали мое исподнее?! — громыхнул следующий возмущенный вопль. — Куда потерялся еще один туфель? Почему мои кальсоны висят на вишне?!
На втором этаже яростно хлопнула дверь, а потолок сотрясся от громоподобных шагов. Я даже не подозревала, что Ирвин умел злиться. Схватила с вешалки пальто и выскочила из лавки в домашних туфлях. Одеваться пришлось на ходу, трусливо улепетывая в сторону трактира. А сверху сыпал и вертел снег, залетая за шиворот и слепя. Казалось, будто Ирвин Гровер принес в Питерборо зиму.
ЛАВА 9. ОСТРАЯ ПЕРЧИНКА
Снег лег за неделю. Сначала накрыл озерный край толстым одеялом, потом стаял разок, на пару дней превратив Питерборо в каток, а дороги в непролазное месиво. Потом ледяная каша застыла от тряхнувшего землю мороза, и белый покров лег окончательно, подкормленный новым снегопадом.
За окном снова вертела круговерть. Мы с Ирвином рассыпали в мешочки из плотной холстины смеси для горячего вина, особенно бодро уходившие в морозную погоду, когда услышали пронзительный голос Стаффи:
— Пошел вон!
— Гарри опять вернулся? — насторожилась я.
— Кто? — удивился Ирвин.
— Сбежавший жених, — выходя из кухни, бросила я через плечо.
В расстегнутом пальто, с неизменным портфелем в одной руке (подозреваю, он с ним даже спал, подложив под подушку) и с мятым букетиком неопознанных цветочков — в другой, он стоял на коленях посреди торгового зала. Над ним возвышалась Стаффи, прижимавшая к груди бронзового коня, и явно намеревалась огреть изменника тяжеленной фигурой.
— Куда ты решил вернуться? Ко мне ты решил вернуться? А кому ты здесь нужен? — шипела она и попыталась замахнуться конем, но пошла юзом, с трудом удержавшись на ногах.
— Осторожно, дорогая! — вскрикнул Гарри.
— Какая я тебе дорогая?! Тебе лечение дорого обойдется, если ты отсюда не уберешься. Считаю до десяти!
— Точно зашибет, — вздохнула я.
За моей спиной дернулся Ирвин, видимо, желая наскочить на арри и выставить из лавки пинками. Одного помощник не учел, что бывший жених был если не выше, то гораздо мощнее, тяжелее и шире в плечах.