Прыжок "Лисицы"
Шрифт:
— У тебя же есть кузнец?
— Зачем тебе кузнец? — удивился Маршаний.
«Великая сила искусства! — усмехнулся я про себя. — Простая фраза. Но стоило ей засветиться в фильме, как теперь без улыбки её невозможно воспринять. Даже в такой ситуации, когда невеста на грани. Впору выть от отчаяния. А меня смех разбирает. Натура. Никуда не денешься от странности человеческих реакций в той или иной ситуации».
Маршаний ответа не дождался. Догадался сам, взглянув на Бахадура.
— А! — улыбнулся. — Тебе нужно вооружить его! Да, дело! Иначе он все гвозди
Маршаний и все вокруг рассмеялись.
Попрощался с ним. Двинулись к кузнецу. Мы с Керантухом на лошадях. Бахадур шел пешком. Держал лошадь под уздцы. Все время косился на неё. С неким страхом.
«Проблема! — подумал я. — Он же кроме кораблей, наверное, других видов транспорта и не знает. Может даже и на верблюдах ни разу не сидел. Ничего! Я вон тоже поначалу пробуксовывал с верховой ездой. Дело практики. Научится».
Подъехали к кузне. Я спешился. Подошел к кузнецу. Достал подаренную мне железную полоску Бахадура.
— Сможешь сделать такие?
— Ты смеёшься, верно? — кузнец оскорбился. — Что тут делать?! Два раза погреть, три раза ударить!
«В общем: два прихлопа, три притопа на общечеловеческом языке!»
— Извини. И не думал. Бахадур!
Я обернулся к нему. Вопрос задать не смог. Алжирец сейчас напоминал ребёнка, которому подарили самый вожделенный подарок в его жизни. Он смотрел на полоску в руках кузнеца, как на щенка или как на крутую машинку с пультом управления.
«Соскучился, бедолага! И опять наглядный пример странности человеческой натуры. Его освободили, сняли кандалы, одели, дали лошадь! И все это он, кажется, воспринял с меньшей радостью, чем примитивную полоску железа! Утрирую, конечно. Но не сильно».
Бахадур, наконец, нашел в себе силы, отвести взгляд от «своей прелести», посмотрел на меня.
— Сколько?
Чуть задумавшись, Бахадур растопырил обе пятерни.
— Губа не дура! — усмехнулся я. — Хорошо. Десять, так десять.
Кузнец приступил к выполнению заказа. Я присел возле кузни.
— Бахадур! — позвал алжирца, указывая на место рядом.
Алжирец подошёл, присел.
— Ты свободен!
Он склонил голову.
— Ты волен поступать как свободный человек. Идти куда хочешь. Но я не скрою. Ты мне очень нужен.
Бахадур часто закивал головой.
— Погоди! Ты, может, не понимаешь. Моя невеста в плену. Мне нужно её освободить. Времени почти не осталось. Может так случиться, что я не смогу договориться. Не смогу выкупить её так же, как выкупил тебя. И тогда мне придётся её отбивать силой. Это опасно. И ты не обязан…
Бахадур тут положил свою руку на мою. Горлом издал такой страшный звук, что мне стало очевидным, что он хотел сказать.
— Я оскорбил тебя?
Бахадур кивнул.
— Ты пойдёшь со мной?
Бахадур кивнул.
— Спасибо!
Бахадур приложил обе руки к сердцу, потом вытянул их в мою сторону.
— Но потом, когда мы освободим мою невесту…
Он не дал договорить. Улыбнувшись, покачал головой из стороны в сторону.
— До конца со мной? — спросил я.
Бахадур кивнул.
—
Бахадур два раза стукнул себя по груди, что означало, что и он рад тоже, и понимает меня. Улыбнулся.
«Мне, как известному „полиглоту“ теперь нужно как-то научиться разговаривать с ним, — подумал я. — Этак в опасной ситуации мы сможем и не справиться. Пока будем друг другу объяснять, что там да как, нас прикончат. И это, если будет возможно ему что-то сказать. А если нужна полная тишина? Что тогда? Моя твоя не понимай?! Не годится! Выход? Простой. Обговариваем самые необходимые слова. Типа: иди, стой, беги, туда, сюда и т.д. Назначаем этим словам жесты! А что! Будет круто! Как в фильмах про спецназ! Рука с кулаком вверх — стоять! »
Тут я улыбнулся. Вспомнил ещё бейсболистов. Если жесты спецназа я ещё хоть как-то мог понять, то их мельтешение руками всегда меня забавляло.
«Разберёмся!» — я был уверен.
— Принимайте работу! — окликнул нас кузнец.
Бахадур посмотрел на меня с некоторым испугом.
— Ты свободный человек, забыл? — улыбнулся я. — Иди, принимай!
Алжирец встал, постарался принять важный вид. Подошел к кузнецу. Полоски лежали на столе. Бахадур придирчиво осмотрел все. Подержал в руке, будто взвешивал. Потом проверил баланс. Четыре из десяти отложил. Посмотрел на меня.
— Что? — я подошёл.
Бахадур указал на четыре отложенные полоски.
— Переделать?
Алжирец кивнул. Кузнец недовольно хмыкнул.
— Как?
Бахадур свёл указательный и большой пальцы.
— Тоньше? — догадался кузнец.
Алжирец часто закивал.
— Хорошо.
Бахадур начал оглядываться вокруг. Я опять понял.
— Хочешь испытать?
Алжирец кивнул.
— Куда он может пометать ножи? — спросил кузнеца.
— Куда угодно, только не в меня! — рассмеялся кузнец.
Я указал на дальний угол. Бахадур улыбнулся и начал метать ножи. По мне, он справился с шестью бросками за доли секунд. Это было так великолепно, что у кузнеца поневоле отвисла челюсть. Еще больше отвисла, когда он взглянул на доску. Все шесть ножей, воткнувшись, очертили круг с диаметром в несколько сантиметров.
«Что тут скажешь? — думал я, наблюдая, как довольный алжирец идет за ножами. — Любой профессионализм достигается упорными тренировками. Поэтому он чуть не оставил село без гвоздей! Ай, молодчина! И я тоже — сукин сын! С таким бойцом за спиной можно на многое решиться!»
Бахадур вернулся с ножами. Пять из них спрятал. Еще один отдал кузнецу на доводку. Минут через пятнадцать кузнец исполнил пожелания Бахадура. Алжирец еще раз проверил ножи. Кивнул, подтверждая, что его всё устраивает. Я расплатился. Можно было выдвигаться.
… Мы выехали втроем в сторону земель убыхов — я, Керантух и Бахадур.
Алжирец, как я и предполагал, в седле держался плохо. Но не унывал. Радовался свободе, а особенно — своим полоскам. Теперь на каждом привале он старался наточить их до бритвенной остроты.