Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1)

Шхиян Сергей

– Их делать операций, - повторил немец, пораженный моей бесцеремонностью.

– Нихт операция, - рявкнул я, пресекая его попытку взять Дуню за руку.
– Вали отсюда, придурок!

– Вас ист "придурок"?
– растеряно спросил он. Как "придурок" по-немецки, я не знал и смог перевести только как "огромный дурак".

– Зи ист гроссе дункель.

Винер дернулся, но, наткнувшись на мой взгляд, не решился что-нибудь предпринять и встал у стены с оскорбленным видом.

"Аля, -

отчетливо произнося слова, сказал я про себя, - попробуй понять, о чем думает девушка."

Алевтина посмотрела на меня и кивнула.

В комнату вернулся Котомкин, а за ним парень с керамической корчагой и полотенцем. Я вымыл руки и велел всем выйти из комнаты. Остались только мы с Алей и доктор.

– Закрой дверь, - попросил я Алевтину. Она плотно прикрыла дверь.

– Теперь помоги мне снять с нее рубашку.

Аля посмотрела на меня круглыми от удивления глазами, но не тронулась с места.

– Ты что?
– спросил я.

– Срамно это, Алексей Григорьевич, - чопорным голосом сказала она, поджимая губки.

– Ревновать не нужно. Я, когда тебя лечил, осматривал?

Она кивнула и сказала, глядя в сторону:

– Так то меня.

То о чем я подумал, было предназначено только для нее, и это можно не предавать гласности. Аля улыбнулась и проворно сняла с девушки рубаху. Дуня почти никак не реагировала, безжизненно улыбалась.

– Эй, ты, - обратился я к немцу, - ду бист фонендоскоп?

Винер смотрел на меня непонимающими глазами. Фонендоскоп, видимо, еще не изобрели.

– Трубка у тебя есть, слушать?

Я жестом показал, что мне нужно. Немец, кажется, понял.

– Найн, - коротко ответил он.

Пришлось слушать Дуню ухом. Чтобы зазря не нервировать Алю, я прослушал ее сердце и легкие со спины. В сердце были небольшие шумы, нормальные в таком ослабленном состоянии. Легкие были чистые. Живот нормальный.

Единственно, что мне не понравилось - это нитевидный пульс. Похоже было, что или девица заморила себя голодом, или ее угробил присутствующий здесь лекарь неумеренными кровопусканиями.

Аля, успокоенная моими целомудренными действиями, помогла одеть и уложить Дуню в постель. Что делать с ней, я не знал. Никаких явных признаков болезни я у нее не нашел.

– Ты узнала что-нибудь?
– спросил я Алю.

– Она влюблена, - зашептала Аля мне в ухо, - и боится, что батюшка узнает и прибьет парня... Зовут его Семен.

– Эй, ты чего это удумал!
– закричал я на немца, перебив Алю, - а ну отойди от нее!

Пока мы шептались, лекарь подобрался к больной со своим скальпелем, собираясь вскрыть ей вену на руке для кровопускания.

– Я ист исполнить свой долг!
– угрюмо проворчал немец, отступая от Дуни.

Его глупое лицо светилось святой

верой в свою правоту. Я не стал вступать с ним в научный диспут, просто взял за плечо и выпихнул из комнаты. В дверь тотчас просунулась голова хозяина.

– Ну, что ваше благородие?

– Пока не знаю, - честно ответил я, - но немца на порог больше не пускайте, если не хотите, чтобы дочь померла. Да, а кто такой Семен?

При упоминании этого имени Дуня зашевелилась.

– Какой Семен?
– удивился моему вопросу Фрол Исаевич.

– Не знаю, какой-нибудь Семен у вас в доме есть? Молодой и красивый.

– Есть, подмастерье. Что касаемо красоты, то я не девка, на него любоваться. Только откуда ты его знаешь?

– От верблюда. Немедленно пришлите его сюда.

– Да зачем он...
– начал было говорить Котомкин и замолчал, мрачно взглянув в сторону дочери.

Удобно иметь дело с умным человеком.

– Красивый, говоришь, - пробурчал он, и лицо его начало багроветь. Так вот оно в чем дело? Да я его, стервеца!...

Я не дал договорить и вытолкал из комнаты в сени.

– Вы его... а дочка между тем помрет.

Портной сердито посмотрел на меня, хотел что-то сказать, потом раздумал.

– Фрол Исаевич, вы же умный человек, так и поступайте по-умному. Сначала разберитесь, что к чему, потом рубить будете. Возможно дело-то не в ней, а в вас. Не могу поручиться, но по-моему дело выглядит так: Дуня влюбилась, вам Семен не нравится, признаться она боится, вот и впала в тоску. А тут вы еще натравили на нее этого ненормального немца, который кого угодно в могилу загонит. Понятно я говорю?

– Понятно, - убитым голосом ответил хозяин.

– Так что с этим Семеном?

– А что с ним, с ним ничего. Пустой малый и лодырь. Напился надысь пьяный, буянить начал, я и велел его в шею... Видать, ваша правда, барин, как я его прогнал, Дуня-то и занедужила. Вернуть-то можно, токмо зачем мне такой зять?

– А вы по-умному сделайте, все, может, и обойдется. Главное - девочку спасти. Это в натуре человеческой: чем больше препятствия, тем сильнее хочется. Так зачем препятствовать? Дуня у вас девушка разумная?

– Зело разумна, даже грамоту знает, Писание читать может!

– Вот и хорошо, приблизьте этого парня, приласкайте, пусть себя покажет. Если случайно споткнулся, а парень неплохой, Бог им в помощь, и любовь. А если дурак и пьяница - выставляйте его так, чтобы она поняла. Только не давите, помните, что Дуня - ваша дочь, и характер у нее может быть тоже ваш.

– Как мой? Она же девка и должна в послушании...

– Это все ерунда: девка, парень... От пола характер не зависит. Помните, в Писании сказано: "Запретный плод сладок"?