Псих. Дилогия
Шрифт:
– Нет.
– А сам с какой планеты?
– С Матрии.
– Матрия, Матрия... Помню, как же. Скучное местечко. Ни тебе зимы нормальной, ни лета. А Кариба немного похожа на Чайку - тоже сплошное море и острова, острова... Только море тёплое. И солнечно почти всегда, а острова зелёные, как изумруды. Я на пенсию который год уж собираюсь. Наверное, скоро уйду все-таки. Большого богатства не скопил, но кое-что... Да вон хоть побрякушки
Никифоров смотрел в окно, словно уже видел там тёплое море и залитые солнцем зелёные острова.
– Понимаешь, Данил, - продолжил он.
– Я сейчас оказался в сложном положении. Я взялся учить... Только ведь тебя летать учить не нужно. Чему другому бы... Страху божию научить, так это я не сумею. Жизнь сумеет, да как бы поздно не было. Убедить тебя, что ты не бессмертный... Да. Ну, и это мне сейчас вряд ли удастся. Своего ума не вложишь. Оно с возрастом придёт... если, опять же, успеет.
Он вздохнул, подытожил:
– Летать будем столько часов в день, сколько ты потянешь. Что сумею, что успею - покажу. Тактика, манёвры... Только как бы вот тебе объяснить... Да, есть в тебе это: как ты чувствуешь машину - такому не научишь. Тут даже не в нейродрайве дело - поверь старику, я с нейродрайверами налетался. Талант есть талант, хоть ты с симбионтом, хоть без. Беда, парень, в том, что сейчас тебе кажется - твой талант способен из любой каши тебя вытащить. А это не так, совсем не так.
Майор поковырялся на столе, откопал пачку сигарет, зажигалку, потом - пепельницу, полную окурков.
– Вот, пристрастился на старости лет, - пожаловался он, включая вентиляцию.
– На войне не курил, а теперь смолю.
Затянулся, закашлялся. И вдруг заявил требовательно:
– Не смей быть таким самоуверенным придурком, слышишь?
– Постараюсь, - сказал я растерянно.
Никифоров посмотрел на меня вприщурку, махнул рукой:
– А, без толку.
И принялся кипятить вторую порцию чая.
– Насчёт того, где ты учился, - заметил он, прихлёбывая из кружки, - я расспрашивать не буду. И ты молчи. Мосин подпустил туману вокруг этого... Ну, Мосин есть Мосин, я давно его знаю... Но зря он ничего делать не станет. Так что ты смотри сам. Если есть вопросы, непонятно что-нибудь, или не знаешь чего - говори, не стесняясь. С ориентированием по приборам у тебя прострел, это я уже подметил. Хотя странно, конечно - обычно это первое, чему учат... Ладно. С радаром ты как, нормально?
Я
– Вроде нормально. Я просто вижу все, что видит радар.
– Распознаванию не учили, значит. А со сканером работал когда-нибудь?
– Нет.
– Да откуда ж ты такой стерильный взялся. Ладно, научу, пригодится. Если, конечно, вам там сканер поставят. Ну, с оружием ты вряд ли дело имел... Но это как раз самое простое, пулять - не строить. А вот в группе летал?
– Нет.
– Организуем. Есть тут свои тонкости. Рядом с валенком лететь порой опасней будет, чем с противником хороводить. И под свои пушки угодить ничуть не слаще, чем под чужие. Хотя, с нейродрайверами в этом отношении проблем меньше. Ещё я тебя сведу с Киршем, он у нас главный нейродрайвер, нормальный мужик, специфические вопросы свои будешь с ним решать. Ну, Диб тебя тоже так просто из когтей не выпустит, завтра жди программу новых тренингов. Насчёт полезности их - это не мне судить... Но за лётное время я с ним подерусь, если потребуется. Что ещё?
Никифоров уставился на меня, словно я должен подсказать ему ответ на этот вопрос, и молчал довольно долго; я уже начал поёживаться под этим неотрывным взглядом, когда он отвёл наконец глаза, тряхнул головой.
– Фигнёй я страдаю, - сказал зло.
– Лет пяток тебя понатаскивать - может, ещё был бы толк. А так... Бесполезные усилия.
– Не бесполезные, - возразил я упрямо.
– Много ты понимаешь.
– Пал Константиныч, у вас же опыт такой... я...
– Ой, только не начинай мне заливать, - резко перебил Никифоров мою недооформленную мысль.
– Не люблю. Я вот... Несмотря на все побрякушки, в свои годы майор. Знаешь, почему майор?
– он усмехнулся.
– Потому что повышали меня всё же чаще, чем разжаловали. А все от того, что чинопочитанием не болею. Как есть, так говорю - хоть генералу, хоть президенту. Следовать моему примеру, правда, не рекомендую. Но вот мне эти песни петь не надо. Лучше пей ещё чай.
Я уже почти дохлебал свой переслащённый напиток, когда майор вдруг спросил:
– Каково это - чувствовать себя леталкой?
Я удивлённо поднял глаза.
– Я иногда размышляю об этом, - пожал плечами Никифоров.
– Порой, знаешь, немного завидно даже. Я всю жизнь летаю. Машина для меня - как часть тела. Но чтобы так вот, совсем... Стать ею... Хочется попробовать иногда. Жаль, что стар уже. Обидно: помру - и так и не узнаю, как оно.
– А вы попробуйте, - сказал я серьёзно.
– П-фф. Курям на смех.