Психология

Джеймс Уильям

В научных исследованиях накопление элементов ас- социаций было возведено в систему Дж. Ст. Миллем в

•его «четырех методах опытного исследования». Различ-ные случаи в научных открытиях группируются здесь по «методу согласия», «методу различия», «методу ос-татков» и «методу сопутствующих изменений»; при по- мощи этих четырех классов искомая причина может быть легко вскрыта нами. Но эти методы только подго- тавливают открытие, которое совершается помимо них. Решающим мотивом для открытия все-таки служит гар- моническое сочетание нервных процессов, без которого

•мы блуждали бы в потемках. Но мы никогда не долж- ны закрывать глаза на тот факт, что в мозгу одних лиц неизвестно почему нервные разряды чаще

совершаются правильно, чем в мозгу других. Даже образуя списки аналогичных случаев по методу Милля, мы зависим от произвола нервных процессов, соответствующих вскры- тию сходства в объектах мысли. Как могут быть сгруп-

•пированы в один класс факты, сходные с тем, причину коего мы стараемся определить, если не предположить, что один из них быстро вызывает в нашем уме мысль о другом при помощи ассоциации по сходству?

Сходство не есть элементарный закон. Итак, мы про-

177

анализировали три главных типа ассоциации сначала при непроизвольном, затем при произвольном течении мысли. Нужно заметить, что вновь возникающий при ассоциации объект может не иметь никакого логиче- ского отношения к вызывающему его объекту. Необхо- димое условие для деятельности закона ассоциации только одно: тускнеющий объект мысли должен быть вызван нервным процессом, где некоторые элементы связаны со вновь образующимся объектом мысли. Имен- но в этой форме проявляется закон причинности во всех родах ассоциации, не исключая и ассоциации по сход-ству. Сходство между объектами само по себе не игра- ет никакой роли при смене ассоциаций. Оно только ре- зультат обычных факторов, обусловливающих смену представлений, когда они сочетаются известным обра- зом.

Психологи обыкновенно рассуждают так, как будто сходство объектов — само по себе некоторый фактор, действующий наряду с привычкой, независимый от нее и способный, подобно ей, влиять на смену представле- ний. Но такой способ объяснения совершенно непоня- тен. Сходства двух объектов не существует, пока нет самих объектов; нельзя говорить о сходстве как факто- ре, производящем нечто, все равно — принадлежит ли это нечто области физической или психической. Сход- ство есть известное отношение, познаваемое нами после факта, точно так же, как мы познаем отношения превос- ходства, расстояния, причинности, формы и содержания, субстанции и акциденции или контраста между двумя объектами, связанными между собой механизмом ас- социаций.

Заключение. Подводя итоги, еще раз повторяю: раз- ница между тремя видами ассоциации чисто количе- ственная и сводится к большему или меньшему возбуж- дению нервных путей, соответствующих той части ис- чезающего объекта мысли, которая является формирую- щим началом для следующей мысли. Но modus operand!этой активной части везде тот же, независимо от ее величины. Элементы, образующие новый объект мысли, готовы возникнуть перед сознанием каждую минуту, по- тому что соответствующие им нервные пути были од- нажды возбуждены сразу вслед за нервными элемен- тами, соответствующими предшествующему объекту мысли или его активной части. Этот конечный физиоло- гический закон — закон привычки — распространяется

178

на движение тока, пробегающего по нервным путям. Направление его пути и виды его модификаций зависят отчасти от условий, которые мы могли обнаружить с помощью нашего анализа, но которые совершенно еще не выяснены при так называемой ассоциации по сходству.

Я полагаю, что изучающий психологию согласится со мной в необходимости развивать «нервную физиоло- гию» для выяснения смены наших идей. Надо, впрочем, сознаться, что далек тот день, когда физиолог будет в состоянии проследить шаг за шагом, от одной группы нервных клеток к другой, гипотетически намеченный нами механизм душевных явлений. Возможно, этот день не наступит никогда.

Мало того, схематизм, которым мы пользовались при анализе, заимствован нами из ана- лиза внешних объектов и лишь по аналогии перенесен на мозг. Тем не менее только применение этого схема- тизма к мозговым процессам позволяет нам распростра- нять закон причинности на психофизические явления;

для меня это соображение дает право сказать, что по- рядок в смене психических явлений может быть выяс- нен при помощи данных одной «нервной физиологии».

Явления случайного преобладания некоторых про- цессов над другими также могут быть отнесены к об- ласти мозговых вероятностей. Благодаря неустойчивости нервной ткани разряды всегда должны происходить в одних ее пунктах скорее и сильнее, чем в других, и пункты, преобладающие по интенсивности разряда над остальными, должны временами менять свои места в зависимости от случайных причин, давая нам возмож- ность выразить в виде точных диаграмм капризную иг- ру ассоциаций по сходству в самых гениальных умах, Анализ сновидений подтверждает эти соображения. Обыкновенно у спящего число путей для нервного раз- ряда уменьшается. Немногие из них доступны току, и последний, как вихрь носясь только по тем путям, ко- торые питание мозга в данную минуту сделало ему до- ступными, вызывает в сознании спящего самые причуд- ливые сочетания идей.

Внимание, возбужденное каким-нибудь интересом, иволение сохраняют роль психических факторов и в яв- лении ассоциации. Эта роль выражается в подчерки- вании некоторых элементов ассоциации, в фиксировании их с целью сделать их влияние преобладающим на об- разование дальнейших ассоциаций. Это обстоятельство

12*

179

должны особенно не упускать из виду противники ме< ханистической психофизиологии при анализе ассоциа-ций. Мое мнение о произвольной деятельности духа при активном внимании я высказал выше (см. с. 126). Но даже если допустить существование психической само- произвольности, то во всяком случае нельзя признать, что она действует ex abrupto (внезапно), вызывая и созидая идеи. Роль ее ограничивается выбором между теми идеями, которые предоставляются ей ассоционныммеханизмом. Если бы дух мог произвольно подчерки- вать, усиливать или задерживать какой-либо элемент ассоциации, то он мог бы делать все, что нужно для са- мого ревностного защитника свободы воли, ибо в таком случае дух влиял бы решающим образом на образова- ние последующих ассоциаций, ставя их в зависимость от подчеркнутого элемента ассоциации и таким путем предопределяя дальнейший образ мыслей человека, а вместе с тем и его поступки.

Глава XVII. Чувство времени

Ощущаемое настоящее имеет известную продолжитель- ность. Постарайтесь, я не скажу уловить, но подметитьнастоящее мгновение. Такая попытка совершенно бес- плодна. Где оно, это настоящее? Оно исчезло прежде, чем мы успели схватить его, растаяло, перелилось в следующее мгновенье. Поэт, цитируемый Годжсоном,говорит:

Le moment ой je parle est deja loin de moi.(И даже тот миг, когда я еще говорю, уже далек от меня.)

И действительно, настоящее в строгом смысле слова может быть схвачено человеком только как часть более широкого промежутка времени, заполненного живым, подвижным органическим процессом. Настоящее есть простая абстракция, не только никогда не существую- щая в опыте, но, быть может, никогда не появляющаяся даже в виде понятия у лиц, не привыкших к философ- скому мышлению. Размышление приводит нас к убеж- дению, что настоящее должно существовать, но само существование его никогда не может быть для нас фак- том непосредственного опыта. Опыт дает нам то, что так хорошо названо «видимым воочию настоящим»,— ка-