Психология

Джеймс Уильям

Нужно сознаться, что процессы мысли обусловлены весьма странными явлениями. «Чистый разум» только один из тысячи возможных факторов в наших процес- сах мысли. Кто из нас в состоянии сосчитать все неле- пые идеи, предположения, крайне неосуществимые за- мыслы, которые могут прийти в голову в течение одно- го дня? Кто поклянется, что предрассудки и неосно- вательные мнения играют в его психической жизни меньшую роль, чем просвещенные взгляды?

И все-таки, по-видимому, и для ценных, и для нич- тожных элементов нашего мышления существует один и тот же способ происхождения.

Эти законы суть законы мозговых процессов. Веро- ятно, мысль зависит от механических условий, по мень- шей мере определяющих порядок, в котором объекты предстают перед сравнивающей и выбирающей мыслью. Не лишен интереса тот факт, что Локк

и многие позд- нейшие французские и немецкие психологи признали необходимым допустить существование особого механи- ческого процесса, с помощью которого можно было бы объяснить заблуждения мысли, предубеждения, нару- шающие правильность умственных процессов и делаю- щие их бесплодными. Психологи усмотрели этот меха- нический процесс в законе привычки или в том, что мы называем теперь ассоциацией по смежности. Но этим авторам никогда не приходило в голову, что тот же процесс, который идет рука об руку с действительным образованием и распределением в сознании одних идей,быть может, в состоянии производить и другие идеи и что привычные ассоциации, как ускоряющие ход мысли, так и задерживающие его, могут иметь общий механи- ческий источник. Согласно этой последней точке зре- ния, Гартли усматривал в привычке вполне удовлетво- рительный принцип объяснения для чередования наших идей и, таким образом, становился открыто на детер- министическую точку зрения, пытаясь распространить•и на рациональные, и на иррациональные элементы мысли общий прицип объяснения.

Каким путем в голове человека мысль А сменяется в следующий момент мыслью В? Или почему обыкно- венно в нем мысль Л вызывает за собой мысль В? Гартли попытался объяснить эти явления, используя данные о физиологии мозга. Я полагаю, что в основ- ных пунктах своей теории он был прав, и ограничусь здесь простым пересмотром его выводов, которые, со своей стороны, дополню некоторыми детальными сооб- ражениями.

Не идеи ассоциируются между собой, а объекты.Во избежание некоторых неясностей мы будем говорить, что ассоциация (поскольку это касается причины пси- хического процесса) происходит между мыслимыми объектами, а не идеями; мы будем говорить об ассо- циации объектов, а не идей. И поскольку слово «ассо- циация» указывает на причину психического процесса, речь будет идти об ассоциации между собой мозговых процессов, которые, группируясь известным образом, определяют своими сочетаниями порядок психических процессов.

Основной принцип. Я теперь постараюсь показать, что явлениями ассоциации закон причинности управляет в форме закона приучения нервных тканей к восприя- тию впечатлений. Наличие известных материалов для нашей мысли зависит от того, каким путем один эле- ментарный нервный процесс стремится вызвать за со- бой другой, который уже вызывался им прежде. Число элементарных нервных процессов, действующих в дан- ную минуту в мозгу, и природа тех из них, которые вызывают к деятельности другие процессы, определяют общий характер мозговой деятельности. Она в свою очередь определяет содержание мысли в данную ми- нуту. В зависимости от того, каким является для нас этот сложный результат элементарных процессов, мы называем его продуктом ассоциации по смежности, по сходству или по контрасту или еще по какому-ни- будь свойству, смотря по тому, сколько основных родов ассоциации мы насчитываем. Впрочем, самое образова-

157

ние какой бы то ни было ассоциации должно объяснять- ся чисто количественными различиями в деятельности элементарных нервных процессов, совершающихся в данный момент по закону приучения нервной ткани.

Я намерен высказать положение, которое сейчас же станет вполне понятным, и в то же время перед нами откроется значение факторов, которые, взаимодействуя с законом приучения нервной ткани, нарушают правиль- ное течение процессов мысли. Положим в основание всех дальнейших рассуждений следующий закон: если два элементарных нервных процесса действовали одно- временно или непосредственно один за другим, то один из них, повторяясь, стремится распространить свое возбуждение и на другой.

Но фактически каждый элементарный нервный про- цесс неизбежно в различные времена вступал' в соеди- нения со многими другими процессами. Отсюда необ- ходимо решить вопрос, какой из них будет вызван дан- ным нервным процессом. Какой процесс повлечет за со- бой появление я, b

или с? Чтобы ответить, мы должны установить второй постулат, опирающийся на факты на- пряжения нервных тканей и суммирования возбуждений, из которых каждое в отдельности находится в скрытом состоянии, а общий их результат проявляется открыто. За а последует скорее b, чем с, если к возбуждению нервного пути а присоединится действие наполовину возбужденного нервного пути d, который ранее возбуж- дался вместе только с путем b, а не с путем а. Короче:

степень активности в любой точке мозговой коры пред- ставляет собой совокупность стремлений всех осталь- ных точек к разряду именно в данной точке, причем стремления эти пропорциональны 1) числу повторений в других точках возбуждения, обусловившего возбуж- дение в данной точке, 2) интенсивности этих возбуж- дений и 3) отсутствию активности в пункте, противо- действующем деятельности данного пункта и функцио- нально с ним не связанном, активности, которая могла бы видоизменить конечный результат нервных разря- дов.

Приводя основной закон в такой крайне сложной форме, мы получим в результате нашего анализа чрез- вычайные упрощения. Пока рассмотрим явления ассо- циации при непроизвольном течении мыслей, наблюдае- мом при грезах и бесцельной задумчивости. Процессы

158

мышления, направленные сознательными усилиями воли к известной цели, мы разберем впоследствии.

Непроизвольное течение мыслей. Сосредоточим наше внимание на двух стихах из «Locksley Hall» Теннис- сона:

I, the heir of all the ages in the foremost Hies of time Yet I doubt not the ages one increasing purpose runs.(Я, наследник всех веков в передовых отрядах времени Я не сомневаюсь, что некий замысел проходит через века.)

Почему, когда мы читаем на память одну из этих строчек и доходим до слов the ages, та часть второй строчки, которая следует за словами the ages и как бы вырастает из них, не возникает внезапно в нашей памя- ти вместо второй половины первого стиха и не искажа- ет смысла фразы? Просто потому, что мозговые процес- сы, связанные со словом, которое непосредственно сле- дует за the ages, обусловлены не только мозговым про- цессом, связанным со словами the ages, но и этим про- цессом плюс всеми процессами, связанными с предше- ствующими словами фразы. Слово ages само по себе с момента наибольшей активности связанных с ним нервных процессов могло бы безразлично повлечь за собою и in и one. Таким образом, любое из слов, пред- шествующих ages (напряжение нервного процесса, соот- ветствующего каждому из них в данный момент, слабее нервного процесса, соответствующего припоминанию слова ages), могло бы повлечь за собой одно из мно- жества слов, перед которыми ему случалось находить- ся. Но когда процессы, соответствующие фразе I, the heir of the ages, одновременно возникают в мозгу, по- следний (ages) в наивысшей, другие в более слабых сте- пенях возбуждения, тогда разряд принимает то направ- ление, которое они стремятся вызвать все одинаково. За ними последует in, а не one или какое-нибудь другое слово, ибо его нервный процесс вибрировал в унисон не только с нервным процессом слова ages, но и с нерв- ными процессами более слабой активности, соответ- ствующими остальным предшествующим словам. Это явление — хороший пример влияния на мысль психи- ческих обертонов, о которых мы говорили в главе XI.

Но если бы какое-нибудь из предшествующих слов, например heir (наследник), находилось в чрезвычайно прочной ассоциации с каким-нибудь из нервных путей, которые вовсе не связаны в опыте с поэмой «Locksley

159

Hall»; если бы, например, декламирующий с нетерпе- нием ожидал вскрытия завещания (которое могло бы сделать его наследником миллионного состояния), то весьма возможно, что путь разряда нервных процессов, соответствующих словам поэмы, внезапно прервался бы на слове heir. Эмоциональный интерес, вызванный у дан- ного лица словом, был бы так велик, что ассоциации, связанные только с этим словом, возобладали бы над ассоциацией данного слова с другими словами стиха. Иначе говоря, декламирующий внезапно вспомнил бы о своем личном положении, и стихи улетучились бы из его памяти.