Психотерапия и процесс. Основы экзистенциально-гуманистического подхода
Шрифт:
По мере продвижения терапевтической работы и устранения слоёв сопротивлений раз за разом возникает часто болезненное осознание того, сколько энергии было потрачено на попытки достичь невозможного совершенства и скрыть преувеличенную низость или убежать от неё. Разным людям свойственны разные паттерны, однако часто именно идеализированный образ дольше всего остаётся сокровенной тайной, в то время как презираемый образ медленно и мучительно выносится на свет. В тревоге, в ожидании окончательного отвержения при каждом разоблачении, клиент раскрывает постыдные, вызывающие чувство вины мысли и действия, извращённые и непристойные импульсы, а также весь грустный и деструктивный багаж ненависти к себе. Часто сам процесс озвучивания всего этого оказывается
У этого есть скрытая причина. Все детали мыслей, чувств, слов и действий, какими бы шокирующими они ни казались клиенту и — возможно, в меньшей степени — терапевту, — лишь поверхностные аспекты того, что кажется несравненно более отвратительным. Это предельное отвращение часто ощущается клиентом как нечто не поддающееся описанию, не имеющее определённых деталей. В самой глубине это принимает форму первичного чувства изначальной неприемлемости клиента, которую невозможно выразить словами или искупить. Лишь процесс внутреннего поиска, открытого разоблачения и невербального признания и принятия может облегчить боль этой раны.
В относительно прохладной книжной манере сложно передать то, насколько ужасно это убеждение в абсолютной никчёмности. Достаточно сказать, что люди, сталкивающиеся с ним в менее терапевтичных обстоятельствах, чем те, которые я пытаюсь описать, могут ощутить побуждение к ужасным, насильственным действиям, которые так смачно описывают наши СМИ и которые мы, сами того не желая, рассматриваем с такой одержимостью [Bugental, 1974]. Самоубийство часто бывает импульсом удержать контроль над тем, что кажется злом, которое невозможно победить иными способами и которое грозит вырваться из наших глубин. Таким образом, самоубийство может оказаться способом сохранить лучшее эго или уберечь других.
Подведём итог. В экзистенциальном кризисе клиент сталкивается с тем, что оба отчуждённых образа замещают бытие в собственной жизни, что каждый из них вытесняет непосредственные переживания и что, лишь отказавшись от них, можно вступить в саму жизнь — обнажённо и непосредственно. Однако такой отказ связан со страхом и болью разлуки. Наша нагота кажется и действительно является ужасно уязвимой, по-настоящему смертной. Обычно само «убийство» старого эго (с заключённым в нём идеализируемым и презираемым образами) происходит с переживанием своего рода взрыва. Клиент в совершенно реальном смысле должен потерять контроль хотя бы на короткое время, поскольку старые способы поддержания контроля связаны со старыми паттернами существования. Пока клиент по-настоящему их не отпустит, их нельзя будет заменить.
Контроль со стороны терапевта
Есть ещё одна важная часть этого выхода из-под контроля, которая с опытом начала казаться мне важной, но которую обычно упускают из виду в профессиональной литературе. Здесь я не буду описывать её подробно, однако я всё больше убеждаюсь в её необходимости. Мне кажется, что терапевт также на какой-то период должен отпустить контроль — по крайней мере отчасти или с некоторых сторон. Если клиент сознательно или бессознательно отпускает контроль, веря, что терапевт, находящийся на заднем плане, по-прежнему всё контролирует, то он всё ещё не сделал прыжок веры к новому способу бытия и лишь пытается перейти на другую сторону по мосту контроля терапевта. В общем, я убеждён, что самый ценный прыжок веры, на который способен человек, происходит тогда, когда он прыгает, зная лишь то, что в этот момент он прыгает, и не имея никакой гарантии того, что приземлится, и никакой надежды на потенциальное спасительное вмешательство со стороны терапевта.
Терапевт
Поддержка обучения новому и новых способов быть
Похоже, что люди значительно отличаются друг от друга в своей потребности в периоде проверки новых паттернов своей жизни. Некоторым идёт на пользу своего рода коучинговая поддержка, пока они испытывают новые способы отношений с другими людьми, и помощь в свежем переосмыслении того, что они переживают. Например, Кейт многое дали разговоры о её изменившемся взаимодействии с другими и напоминания о том, что конфликт не означает окончания отношений и что изменения могут в равной степени означать и возможность, и утрату. Другие же, похоже, после окончания кризиса выходят из формальной терапии довольно быстро и находят новые условия, в которых продолжают свой рост.
Этот процесс связан с возвращением терапевтом поддерживающей силы, который какое-то время был ею наделён, самому клиенту. Это может означать проработку остаточных ожиданий волшебных перемен, с которыми многие из нас приходят в терапию. Это всегда связано с развитием способности доверять субъективной жизни, вместо того чтобы, как прежде, полагаться на объективное и публичное.
Горевание
Для многих людей в этот период один из самых заметных процессов и одна из самых важных функций — это работа с горем, оплакивание жизни, которая могла бы быть, но которой никогда не будет. Многие клиенты, как и я сам когда-то, говорят что-то вроде: «О боже, если бы я только знал заранее, если бы я только знал десять (двадцать или тридцать) лет назад, что мне не нужно так бороться с собой». Признание полноты жизни, которая теперь возможна, не может не быть связанным с ослабленной жизнью, имевшей место прежде. Важно, чтобы благожелательные заверения терапевта не лишали клиента этого горевания. Оно освобождает человека, позволяя ему полностью познать свою новую жизненную силу. В этой задаче ценную роль также могут сыграть терапевтические группы.
Расставание
Наконец перед клиентом встаёт задача расставания с терапевтом. Долгое путешествие перешло на новый уровень, и клиент должен продолжать путь с другими спутниками. Иногда необходимо провести важную работу с до сих пор сдерживавшимся гневом клиента на терапевта. Если такая работа начинается, этап расставания может стать более продолжительным. Гнев может возникать из одного или нескольких взаимосвязанных источников: разочарование в терапевте, который оказался более ошибающимся и неадекватным, чем было заметно прежде; желание продолжения отношений с терапевтом или более интимных отношений, чем терапевт может искренне желать; негативный перенос (проекция элементов презираемого образа на терапевта, подобно тому как прежде на него проецировался идеализированный образ).
Процесс проработки гнева завершения, по сути, такой же, как был описан в связи с работой с другими сопротивлениями принятию реальной жизненной ситуации. Наиболее важное отличие в том, что здесь терапевту приходится использовать всю свою смелость и быть настолько аутентичным, насколько это возможно. Часто это означает, что терапевт будет чаще прибегать к самораскрытию, чем прежде, однако это не является необходимым или единственным условием.
6. Путешественник открывает дары и опасности путешествия