Псы Вавилона

Атеев Алексей Григорьевич

Судорожно вдыхая ночной воздух, Павел стоял на крышке, не зная, что делать дальше. Снизу раздался тяжелый удар. Павел подпрыгнул, но удержался. Новый удар оказался еще мощнее. Долго находиться в таком положении он не сможет, а если так, нечисть рано или поздно выберется наружу, и предстоит новая схватка. Что же делать, что делать?!

– Помогите! – заорал он что было сил. – Помогите, убивают!

Залаяли проснувшиеся собаки.

– На помощь, ради Христа! Хоть кто-нибудь! – Удары на какое-то время прекратились. – Караул! – взывал Павел.

Неожиданно рядом

выросла громадная фигура.

– Слава богу, – выдохнул Павел. – Наконец-то. Дорогой товарищ, только на вас надежда. Убить меня хотят. Не оставьте, умоляю. Там внизу…

Из-за туч выползла мутная луна и осветила спасителя. Хотя Павел ни разу не видел лица пропавшего милиционера Хохлова, он тут же узнал его. В первую секунду Павел обрадовался. Он попытался вспомнить имя-отчество Хохлова:

– Кузьма… э-э… Иванович… Вот хорошо… А я вас ищу…

Но, похоже, Хохлов вовсе не спешил прийти на помощь. Он приблизился почти вплотную к Павлу и уставился на него выпученными красными глазами. Павел уловил тяжелый сладковатый запах, вроде того, который он уже обонял в погребе. Ужасное подозрение пронзило его. Он попятился, сойдя при этом с крышки погреба. Раздался новый удар, люк распахнулся, и оттуда показались голова и плечи Наташи. Павел понял: пришел конец. Ледяная стужа сковала его члены. Дыхание остановилось. Волосы встали дыбом. Хохлов протянул громадную руку и, схватив парня, приподнял его, а потом швырнул оземь.

– Он мой! – завизжала вылезшая из погреба девчонка.

– На всех хватит, – утробным басом отозвался Хохлов и кинулся на несчастного.

Часть II

СРЕДА ОБИТАНИЯ

1

Поезд медленно подошел к перрону, паровоз заскрежетал закрутившимися назад колесами, окутался паром и остановился. Из вагонов вывалилась многоликая масса нагруженных поклажей людей и устремилась мимо одноэтажного здания вокзала к автобусной остановке. Народ, обгоняя друг друга, гомоня и на ходу переругиваясь, тек мимо стоявших чуть поодаль Фужерова и дяди Кости.

– И где же ваш Всесвятский? – иронически поинтересовался дядя Костя. – Может быть, отстал на знаменитой станции Карталы?

– Не такой он человек, чтобы отставать, – неуверенно произнес Фужеров. – Где-нибудь здесь, в толпе. В телеграмме четко написано: «Прибываю шестого».

– Мало ли что написано. Всякое могло случиться. Побежал пассажир за водкой в буфет, возвращается – глядь, а поезд уже ушел. Или приехал, да в другую сторону и зашагал, не зная местной топографии. Нужно было плакатик изготовить и над головами держать: «Встречаем охотника на вампиров».

– Да вот он! – воскликнул Фужеров, указывая на плотного, широкоплечего, седобородого человека в просторном пыльнике с небольшим саквояжем в руке, похожего на агронома или сельского фельдшера. – Николай Николаевич, мы здесь!

Дядя Костя скептически оглядел седобородого гражданина, зато Фужеров кинулся обниматься. Непритворная радость сквозила во всех движениях и жестах старого аристократа.

– Как доехали, дорогой мой? Вы даже

не представляете, какие чувства я переживаю, вновь видя ваше лицо!

– Ну, затеяли цирлих-манирлих, – недовольно пробормотал вполголоса дядя Костя.

– Пардон, мой друг, – обернулся к нему Фужеров. – Я забыл вас представить. Познакомьтесь: Константин Георгиевич Рысаков, потомственный дворянин. Николай Николаевич Всесвятский…

– Не нужно титулов и званий, – закончил за него прибывший. – Да и времена теперь несколько иные. Проще нужно быть, дорогой виконт.

– И я ему об этом постоянно толкую, – вмешался дядя Костя.

– И вы совершенно правы. Ну, показывайте ваш знаменитый город. В прессе не раз приходилось читать о том, что тут построен не только величайший в стране завод, но и проводится грандиозный эксперимент по формированию совершенно иной личности – так сказать, человека будущего.

– Это уж точно, – хмыкнул дядя Костя. – Людей здесь перековывают и перевоспитывают. Методика только несколько прямолинейна. Кстати, любезный, а где очки с зелеными стеклами?

– Извините, не понял…

– Да как же! Наслышанный о роде ваших занятий, я представлял вас совсем иным. Длинные волосы, очки…

– …И, конечно же, цилиндр, – весело закончил за дядю Костю Николай Николаевич. – Мне кажется, в рассказах милейшего Алексея Габриэловича моя личность выглядит несколько экзотичной.

– Вне всякого сомнения.

– Хочу сразу же пояснить, что я не практикующий маг, не заклинатель адских сил, а всего-навсего ученый. И при этом самый обычный законопослушный гражданин. Возможно, род моих занятий, как вы изволили выразиться, действительно не совсем обычен, но это только на первый взгляд. Ведь медик, искореняющий заразу, не вызывает у вас изумления, не правда ли? Вот и к моей личности нужно относиться точно так же.

– Теперь все понятно! – воскликнул дядя Костя. – Коли вы выполняете санитарные функции, то можно ли мне для краткости называть вас просто доктором?

– Не возражаю, – усмехнулся Всесвятский.

– Как вы смотрите на перспективу отметить нашу встречу и знакомство? – поинтересовался дядя Костя.

– И на этот счет не имею возражений. Кстати, у меня есть с собой заветная бутылочка.

– Ваш приятель – милейший человек, – заметил дядя Костя, обращаясь к Фужерову, который укоризненно смотрел на своего компаньона. – Прямо-таки не ожидал. И не нужно делать большие глаза. Действовать нам предстоит сообща, поэтому лучше сразу наладить добросердечные отношения. Ведь так, доктор?

– Именно. Куда мы держим путь?

– Лучше всего сразу на место нашего проживания. Вокзальный буфет донельзя грязен и для укрепления знакомства за доброй чаркой вина не особенно подходит. Поэтому придется воспользоваться общественным транспортом. Можно, конечно, двинуться пешком, тут не особенно далеко, но коли желаете осмотреть достопримечательности, то нет лучшего способа. Бока вот только намнут.

– Ничего, я привычный. А вы, дорогой Алексей Габриэлович, почему замолчали?

– Не в силах конкурировать в красноречии с Константином Георгиевичем.