Птицеед
Шрифт:
Вранополье, наряду с Совиной Башней, один из самых старых районов Айурэ.
Он расположен на большом скалистом острове, в дельте Эрвенорд, между Правой и Срединной дугой, выходя северной частью к Домашнему морю. Там, буквально над всем городом, исключая Каскады, возвышается центральный собор Рут Одноликой, встречая рассветы и свежий морской воздух чёрными стенами и пламенеющими башнями колоколен, взмывающими на высоту полёта чаек.
Собор — незыблемая величина, константа города, точка отсчёта множества событий в нашей истории, заставший, пускай
Вокруг него были разбиты поля с цветущими люпинами, и он считался местом, недоступным для зла Ила.
Но важнейший собор Айурэ не является главной достопримечательностью Вранополья. Самые важные здесь — это вороны.
Птицы гнездятся на острове уже полторы тысячи лет, и мы для них — лишь временное явление из-за скоротечности наших жизней. Они, в какой-то мере, символ этого района, а может быть, даже нашего города, и их можно заметить на охоте в парках, в лесу Шварцкрайе и даже на улицах. Но гнездятся они только здесь, предпочитая крышу и колокольни собора, а также ближайшие скверы. По поверьям, они птицы Одноликой, некогда обратившиеся тенями и указавшие ей путь сквозь багровое пламя хаоса в наш мир.
Те, кто вечно сражается во снах с Сытым Птахом, чтобы он скрывался на обратной стороне луны и не показывался на глаза людям, дабы не свести их с ума своим ужасным ликом.
Короче, если вы не поняли, воронов у нас почитают.
Улицы Вранополья идут под некоторым уклоном — с севера, самой высокой, соборной части, на юг. Понижение уровня видно невооруженным глазом, и здесь, на плоской части острова, каждый квартал испещрён мелкими речушками, давно превращёнными трудолюбивыми мастерами в каналы, соединяющие Срединную и Правую дугу десятками лодочных путей.
Каналы, протоки и пруды — привычная часть городского пейзажа. Лениво текущие, довольно глубокие, но удивительно чистые, они не прочь стать домом не только для утопленников, но и для радостно поющих по весне лягушек, цапель, черепах с красными змеиными головами, выдр и даже пресноводных дельфинов.
Раньше я всегда хотел жить именно здесь. Среди речных запруд, бесконечных каштановых рощ, освещавших по ночам каждую улицу ярче, чем во всех других частях города, кофеен и враньего грая. Но потом понял, что здесь слишком тихо и часто пусто. Спокойное размеренное существование, которому далеко до весёлой суеты Совиной Башни.
Так что сюда, надо сказать с большим удовольствием, я приезжаю раз в три недели, если, конечно, не нахожусь в Иле. Здесь, за маленьким сквером, сразу после Безымянного моста, окружённый железной оградой, прямо возле тёмно-красного корпуса старой больницы, расположен анатомический театр.
Элфи решила, что познание человеческого тела не только с его прекрасной стороны — важно для её образования, поэтому посещала публичные лекции профессоров анатомии, открытые для всех желающих. Я отправлял её в экипаже, а после приезжал встречать, и мы часто гуляли по Вранополью, болтая о всяких пустяках.
Или… не о пустяках.
Я, какие бы запреты на Ил ни накладывал, всё же старался учить её тем вещам, которые можно встретить за Шельфом. Понимал, что не смогу удерживать птицу в клетке всю её жизнь и рано или
Теперь у нас стало доброй традицией: вечерняя прогулка по Вранополью и поход в кафе или ресторан за какой-нибудь вкусняшкой. Девчонка, хоть и отъявленный домосед, редко покидающий родное гнездо, любит смотреть город и находить в нём нечто новое.
А я, не менее чем она, люблю ей показывать неизведанные уголки Айурэ. Ибо мой город прекрасен, тёпл и ласков.
Ну… большую часть времени. Особенно если ты не забыл дома деньги и шпагу.
Я немного опоздал, лекция уже закончилась, и она ждала меня у крыльца, среди других слушателей, в основном студентов младших курсов университета.
В пепельном платье, с очаровательным бантом на талии, собранным из атласных лент, с белыми кружевными манжетами и шейным платком точно такого же цвета, в строгих перчатках и ботинках, она выглядела старше, почти под стать тем, кто окружал её. Но всё равно выделяясь и бросаясь в глаза.
Платиново-русые волосы, собранные на затылке в сложную форму, удерживаясь множеством заколок и шпилек, ловили на себе солнечные блики. Она держала в руках маленький блокнот в бирюзовой обложке, с торчащим из него медово-жёлтым карандашом и с улыбкой слушала, что ей говорит какой-то молодой человек в прекрасном дорогом тёмно-синем сюртуке, расшитом серебряной нитью.
Кроме этого господина, в компании оказались ещё двое столь же хорошо одетых и довольных жизнью юных господ. Вся троица напоминала щенков, собравшихся вокруг аппетитной косточки. Они разве что не повизгивали от восторга. Будь у них хвосты, уверен, те крутились бы с непередаваемой скоростью.
Я понаблюдал за ними с минуту, стараясь, чтобы моя ирония не лезла из ушей, а то её нестерпимое сияние испортит всяческое очарование от грядущего знакомства. Затем всё же двинулся к ним.
Элфи, заметив меня, хитро прищурилась, перестала улыбаться, сразу став очень серьёзной, опустила взгляд, сделала книксен. Господа умолкли, уставились на меня. Я скорчил подобающую случаю суровую и надменную рожу. Моя подопечная, истинная скромность и очарование, представила нас друг другу. Я важно кивнул, радуясь знакомству.
Ну, знаете, какой бывает такая радость в нашем кругу. Говоришь, как счастлив, а у самого лицо человека, который осознал, что точно не сможет пережить одновременный приход страшного похмелья, мести Светозарных и несварения желудка у любимого пёсика.
Короче, всё как полагается, особенно если ты опекун юной девушки, вокруг которой внезапно вьются какие-то настырные молодые балбесы.
Когда они откланялись, на прощание пожелав доброго вечера, мы с Элфи ещё немного постояли, провожая их взглядами, а затем пошли по дорожке, засыпанной белой каменной крошкой, к восточным воротам.