Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)

Райт Дамина

— Линлейт! — Не веря своим глазам и ушам, я вскочила с места. От неожиданности Дэрна едва не выронила шар. А муха, бросившись ко мне, обернулась феей и буквально упала в мои скованные руки.

— Милая, хорошая, ты цела, с тобой всё в порядке! — Я жадно всматривалась в крошечное тельце феи, трепетавшее от страха и слабости.

— Жива, — простонала Линлейт. — Еле долетела… Ох, как мне было плохо… и страшно…

— Да как же тебе удалось вырваться?! — изумилась я.

Линлейт закрыла глаза. Но, прежде чем лишиться чувств, пролепетала

то, что заставило меня остолбенеть:

— Тольвейр… Он позволил мне спастись.

Глава 13

Тольвейр

— Как ты мог упустить жалкую феечку?! — Голос Ти-Аматы как никогда походил на шипение гигантской змеи. Она и с трона поднялась, как змея, вытягиваясь всем своим телом. А я отметил, что на физиономии Грэйлека, стоявшего позади неё, промелькнуло злорадство. В конце концов, ему хорошенько досталось от Вильгерна в той битве, которая пробудила Богиню. Да и жрец не возражал бы стать её правой рукой вместо меня… Правда, он тут же опустил голову, изображая своё обычное фальшивое смирение, но было поздно — я всё видел.

И криво усмехнулся, глядя, как стремительно Богиня приближается ко мне. Подавил трусливый порыв бежать — или упасть ей в ноги, как сделал бы Грэйлек.

— Сам не знаю, как фее удалось вырваться, — как можно спокойнее проговорил я. Ти-Амата встала передо мной, недобро сузив красные, горящие, как огни, глаза. — Я допустил ошибку. Больше такого не повторится.

Недавние события воскресли перед глазами, будто всё это происходило здесь и сейчас… Я видел Линлейт в птичьей клетке — растрёпанную, зарёванную, достойную презрения. Слышал свой собственный голос:

— Ночь пройдёт, и ты лишишься одного крыла, мотылёк. Мне нужно будет показать Феолике, что мои слова — не пустые угрозы, — говоря это, я налил себе уже порядком опостылевшего иллюзорного вина. Хотелось, наконец, чтобы жрица сдохла, и вся Гиркантия, а вслед за ней и Санхана подчинились моей… нашей, мысленно поправился я, воле. Тогда бы мы захватили и виноградники, и плодородные земли — всё, что угодно. И к демонам этот Скальный Дворец! Любой королевский замок со всеми его богатствами оказался бы во власти Ти-Аматы, а значит, и в моей!

— Ты… ты заплатишь за всё своё зло, — прорыдала Линлейт. — Как ты безжалостен к другим, точно так же будут безжалостны и к тебе!

Праведное негодование феечки забавляло не меньше, чем её страх и трепет.

— Сомневаюсь. Магия Богини до сих пор была мне как щит и броня, — я просунул два пальца в клетку и слегка ущипнул Линлейт. Она потешно взвизгнула. — Так будет и впредь.

— То есть, — простонала фея, — обычным оружием тебя не убьёшь?

Я поднял бокал, глядя, как в алой глубине пляшут золотые искры.

— Только очень могущественным волшебством, мотылёк. Таким, как у Богини, или ещё сильнее. Что касается обычного оружия… В меня стреляли из луков, метали копья и кинжалы. Я не получил ни одной серьёзной раны,

будучи в человеческой форме, не говоря уж о драконьей! Дикари из Пельтенна и вовсе уверены, что я бессмертен. Но какая тебе разница? Ты сама, — я улыбнулся ей широкой, сердечной улыбкой, — долго не проживёшь. Даже если Феолике убьёт Дэрну.

Линлейт вытаращила на меня глаза, перепуганная ещё сильнее:

— Ты обещал!..

— Всегда можно обойти любую сделку, — заверил я её. — Было бы желание! А фея, даже такая бестолковая, как ты, слишком опасна. Потому что принадлежит свету, а моя Богиня, как тебе известно, вышла из тьмы, из Нижнего Мира, и возвращаться туда не намерена!

Линлейт снова принялась рыдать, а между рыданиями сыпала угрозами. Мне надоел этот спектакль. Решил оставить фею в одиночестве и полюбоваться жертвоприношением, которое Грэйлек собирался провести далеко за полночь. Перед уходом я начал укреплять защиту на птичьей клетке, поглядывая на обессилевшую от слёз Линлейт. И вдруг на меня нахлынули воспоминания Вильгерна о первой встрече с ней…

— О чём ты думаешь? — тихо спросила феечка. Словно очнувшись, я увидел, что она припала к прутьям. И машинально ответил:

— О том, как показал тебе прекрасные иллюзии, каких ты никогда в жизни не видела. Славное было время… Демон бы тебя сожрал! — Я пришёл в бешенство, осознав, что говорю. И, встряхнув клетку, швырнул её на кресло. Линлейт завизжала, видимо, ушибившись, но меня это нисколько не тронуло.

— Ничего-ничего. Скоро от твоего друга и воспоминаний не останется, — припечатал я, торопливо выходя из комнаты. — А пока жди!

Злой и растерянный, я допустил ошибку в защите птичьей клетки и не увидел этого. Но когда вернулся и обнаружил, что она пуста, всё стало ясно.

… — Вот как, — Ти-Амата упёрла мне в грудь, напротив сердца, свой острый коготь. — Сам не знаешь, как вырвалась твоя пленница, а, Тольвейр? Сейчас, когда она на свободе, Феолике охотно перебежит на сторону жрицы. Как дорого нам будут стоить твои ошибки?

— Да, признаю, я совершил глупость. Но до сих пор моя служба была безупречна, разве не так? — Говоря это, я невольно подумал, что длины её когтя в самый раз хватило бы пронзить мне сердце. — Вчера я покорил, наконец, Большой Пельтенн, и его жители восславили твоё имя…

Но не раньше, чем я сжёг своим пламенем многих из них. Это было невероятное зрелище — огонь, неумолимо тянувший свои языки повсюду, находя кричащих, обезумевших людей, опаляя их жаром. Горело даже тусклое осеннее небо над верхушками гор, вмиг поседевшими от ужаса.

— Я знаю, что ты сделал, — прошипела Ти-Амата. — Для того я и подарила тебе свой поцелуй, чтобы ты одерживал всё новые и новые победы! Но вот что, Тольвейр…

Боль была внезапной и такой резкой, что я еле удержался от крика. Проклятье! Нет, Ти-Амата не станет убивать меня, я ведь был её Пламенем. Да и такое войско, какое создал я, Грэйлеку сотворить не под силу…