Птицы небесные. 1-2 части
Шрифт:
— Симон, сейчас четырнадцать ноль-ноль. Значит, батюшка получил телеграмму! — обрадовался мой товарищ.
— Слава Богу, отче, — подтвердил я. — Теперь снова можно жить…
С того времени тихая милость Божия сопровождала нас в Душанбе, побуждая вновь и вновь благодарить старца в молитвах.
Вернувшись в Лавру, я почувствовал, что в моей душе уже нет интереса ни к чему — ни к жизни, ни к монастырю, ни к монастырской суете в безконечных послушаниях. Я спросил у старца, почему мама во сне выглядела такой живой. Он ответил, строго глядя мне в глаза:
— Помни, отец Симон, у Бога нет мертвых, у него все живы!
И это меня сильно утешило, даже скорбь о кончине матери стала понемногу
— Вечером, отцы, поздно вечером пришло ваше сообщение! — улыбаясь ответил наш батюшка.
При моем отъезде отец пообещал мне как можно скорее выехать из Душанбе. Он не забыл благословения отца Кирилла, только просил дать ему немного времени — продать дома, чтобы можно было купить какое-нибудь недорогое жилье рядом с Лаврой. Пока шли переговоры с моим отцом по поводу продажи, произошел крах нашей квартиры, куда мы устроили маму отца Пимена. Хозяева, приметив, что их жилье отремонтировано, потребовали выселения растерявшейся женщины и угрожали сменить замок. С трудом уговорив их подождать месяц, пока мы подыщем другое жилье, мы сильно приуныли. И положение в Душанбе тоже становилось все хуже и хуже. Отцу пришлось продать все по самой низкой цене, но даже это он считал большой удачей. Тем не менее эта «удача» стала пылью, пока он ехал в поезде в Москву. В одну ночь обезценились все деньги, и той суммы, которую он вез с собой, хватило только на то, чтобы купить коробок спичек. Это известие сильно потрясло отца, но не сломило его дух. Он был готов на все, чтобы только оставаться рядом со мной. Пока мы поселили его в лаврской гостинице и затем втроем пошли за советом к нашему батюшке.
— Вашей беде нужно помочь! Идемте все к отцу наместнику! — решительно сказал духовник. Наместника мы встретили во дворе монастыря, возле гаража, и батюшка вкратце объяснил ему положение, в которое попали наши родители.
— Не беда, построим родителям дом! — не раздумывая, объявил настоятель.
— Отец наместник, — обратился я к нему с просьбой. — Пока будет идти строительство, им нужно где-то жить, и это может затянуться. Мой отец уже отправил все свое имущество контейнером. Благословите, мы поищем дом подешевле и на те средства, которые Лавра может выделить для строительства дома, мы купим небольшой деревянный домик в Сергиевом Посаде.
— Хорошо, с Богом! — великодушно благословил наместник. Он остановил идущего мимо эконома:
— Отец эконом, поможем беженцам?
— Без проблем! — утвердительно кивнул головой архимандрит.
Поблагодарив начальство и батюшку за помощь, мы немедленно приступили к поискам дома. Дом нашли удивительно быстро. Он стоял на чудесной тихой улочке., с речкой внизу, с окнами на стены Лавры. Колокольный звон, казалось, жил в его комнатах. Это было деревянное старое строение, построенное лет пятьдесят назад. Такая находка явилась для нас милостью Божией, так как тогда найти дом в окрестностях монастыря было очень трудно. Еще требовалась перепланировка комнат, чтобы приспособить дом под жильцов. В одной половине предполагалось поселить маму моего друга, а в другой — моего отца. Бригадир нанятых строителей с большим пренебрежением осмотрел помещения и заявил:
— Да этот дом у вас завалится через месяц! Все бревна изъедены древоточцем…
Мы поняли, что с таким бригадиром ремонт сделать невозможно.
К счастью, нам предложил свою помощь талантливый инженер-строитель из Москвы, духовное чадо отца Кирилла. Он подсказал решение — пролечить весь дом от порчи и затем сделать новую планировку комнат. Проект он показал нашим старичкам, заслужив их полное одобрение. Эконом тоже не остался в стороне, прислав лаврских строителей. За эту своевременную поддержку
Казалось, все идет неплохо. Но здесь мне выпало серьезное испытание. Пришлось остаться один на один с заботой о родителях и со всеми рабочими, занятыми на ремонте дома. Мой друг-издатель получил благословение на создание лаврской типографии и не имел возможности заниматься ремонтом. Мне же досталась горькая участь — «удариться» в хождение по кабинетам городской мэрии, оформлять прописку наших пенсионеров, добывать справки и все необходимые документы. Несмотря на нехватку времени, отец Пимен героически заменял меня, когда я валился с ног от усталости и простуд.
Благодаря звонкам эконома в мэрии удалось получить все необходимые бумаги, хотя со стороны многих неверующих чиновников я встречал некоторое противодействие. Но вера уже коснулась сердец этих людей, и даже в кабинетах многие работники подходили и брали благословение, что прежде являлось неслыханным делом. В течение нескольких зимних месяцев дом был перестроен и готов к приему жильцов. Мой отец и мать архимандрита светились от счастья и без устали благодарили всех, кто помогал нам в ремонте и в переезде. Я продолжал «бегать» по кабинетам и хлопотать о российском гражданстве наших родителей, а также о переводе их пенсий из Таджикистана.
К концу всех этих нескончаемых хлопот я разболелся настолько, что у меня тряслись руки. Постоянный кашель буквально убивал меня. Я слег с высокой температурой и лежал пластом в комнате у отца. Слава Богу, монахи и близкие не забывали меня. Они приносили нам еду из монастыря, а также овощи и фрукты, потому что денег у нас не было. Пришлось перейти на антибиотики, и болезнь отступила.
Весной мы с архимандритом попросили у наместника разрешения съездить в горы Абхазии для поправки моего здоровья. Отец Кирилл благословил посетить бывших Лаврских отцов, которые подвизались в горах. Они уехали в Абхазию до нашего поступления в монастырь. Вначале уехал иеромонах, а вслед за ним маленький иеродиакон, которого отчислили из Лавры за борьбу с экуменизмом. Из рассказов о нем меня умиляла история о том, как младенцы в храме откликались плачем, услышав тоненький голосок иеродиакона во время службы. И, вообще, заочно я сильно полюбил этого человека, верное духовное чадо отца Кирилла.
В монастыре я подружился с одним монахом, который некоторое время подвизался в Абхазии в том ущелье, куда уехал маленький борец с экуменизмом. Этот иеродиакон заболел на Кавказе туберкулезом. Он уверял меня, что более сырого места, чем та река, где жили наши монахи, не найти.
— Поезжай лучше к отцу Иоанну в Псково-Печерский монастырь! Это очень любвеобильный старец, даже выше отца Кирилла… Он тебе скажет все, что нужно для духовной жизни! — уговаривал меня мой друг.
— Нет, отец, прости меня! После батюшки нет никакого желания ездить по духовникам!
— Ну, смотри сам… Но помни, что я тебе сказал про Абхазию!
В подарок абхазским пустынникам мы загрузились железными клиньями, которыми монахи раскалывали бревна на доски. К ним добавили тяжеленные кувалды, а также ручные пилы и молотки. Все это мы упаковали в неподъемные рюкзаки, не представляя, как понесем их по горным тропам. Быть проводником вызвался бывший мастер спорта по туризму, чадо отца Кирилла. Впоследствии он стал уважаемым иереем.
В Сухуми мы прибыли поездом. Провожатый привел нас на узенькую улочку, где жили праведники — дьякон Григорий и его матушка Ольга, принимавшие всех монахов и пустынников. Наш новый знакомый уже бывал здесь ранее, вместе с семинаристами из Троице-Сергиевой Лавры, которые приезжали помочь пустынникам. Один из этих семинаристов стал впоследствии известным игуменом московского монастыря.