Пуанта
Шрифт:
— Малыш, ты еще увидишься с ним.
— Зачем нам надо было уезжать? — тихо спрашивает, и тогда я присаживаюсь перед ним на корточки и беру ручки в свои, слегка сжимая.
— Вы не попрощались навсегда, просто…Нам здесь будет комфортней, а он будет к тебе приезжать.
— Точно?
— Конечно. Я…
Раздается стук в дверь, и я резко оборачиваюсь. Наверно еду принесли? Я заказала при заселении сладких блинчиков с малиновым вареньем — любимое угощение Августа, чтобы настроение поднять.
— Это, наверно, тебе. Чуть попозже съездим в зоопарк, как идея?
—
— А-га, а знаешь что? — подхожу к двери и улыбаюсь сильнее, — Там даже слоны есть.
— Сло-о-оны?
Глаза Августа горят, как два бенгальских огонька, и это заставляет меня засмеяться, но смех тут же сходит на нет, ведь стоит мне открыть дверь, как я понимаю — это не еда, а причина грусти моего сына. Макс.
— Ведешь его в зоопарк?
— Папа!
От этого истошного, искренне-счастливого крика мы оба замираем. Август впервые назвал Макса так, и впервые к нему побежал. Слышу топот его маленьких ножек, оборачиваюсь, а он вдруг замирает, смущенно теребя кофту. Наверно, он от себя такого сам и не ожидал, испугался, смотрит на Макса во все глазища, тот снова превратился в статую. Да чтоб тебя! Приходится опять спасаю ситуацию.
— Знаешь, когда-то давно твой папа не захотел пойти со мной в зоопарк, но может с тобой согласится? — перевожу взгляд на Макса и приподнимаю брови с легкой улыбкой, — Если он, конечно, не занят.
— Нет… — тихо отвечает он, — Не занят.
— Чудно. Август? Хочешь пригласить папу пойти с нами?
— Ты пойдешь с нами? В прошлый раз мы видели…
Ну все. Точно освоился. Наблюдая за тем, как мой сын берет его за указательный палец и тащит вглубь номера, я все еще улыбаюсь, но мысленно задаюсь вопросом: когда настанет момент, и нам пора будет уезжать, как ты это переживешь? А я?…
***
С нами в зоопарк поехали Миша, Женя и их дети. Наверно, они хотят сблизиться, и я даже благодарна. У Августа со сверстниками плохо клеится, он слишком застенчивый и тихий, да и из прошлого садика нам и вовсе пришлось уйти со скандалом. Его дразнили «безотцовщиной», а воспитатели просто стояли в стороне, и это какой-то ад…Помню, когда за ним пришла, он так сильно плакал, что я еле его успокоила. Это был, наверно, один из многих моментов, когда я так сильно жалела о принятом решении сбежать. Если бы Макс был рядом, он не позволил бы никому обидеть нашего сына, думала я тогда. Если бы он рядом, никто не посмел бы и взглянуть косо. Глупые инсинуации. В моменты отчаяния я часто забывала, как на самом деле обстояли дела и придумывала то, чего не было: если бы он был рядом, не было бы Августа, он был бы женат, а я выходила бы в свет в ярко-красном платье с огромными разрезами…
— Твоя жена знает, что у тебя есть сын? — неожиданно спрашиваю, когда мы медленно прогуливаемся по аллее, следуя за детской кашей и двумя опытными родителями.
Макс усмехается, косится на меня, пока я краснею. Глупо-глупо-глупо. Зачем я это делаю?! Зачем спрашиваю о ней?!
— Тебя сильно заботит моя жена.
— Август с ней познакомится, — нахожусь
— Не будет осложнений.
— Макс, это ребенок, а не карточный долг.
— Карточный долг? — усмехается, а я закатываю глаза и останавливаюсь рядом с огороженным вольером, где обитают рыси.
Макс делает тоже самое. Он складывает руки, и я невольно смотрю на них, замечая то самое кольцо с зеленым камнем и татуировку со змеей, посвящённую моей сестре. Это вызывает мандраж и легкую ностальгию, а также какую-то печальную улыбку…
— Знаешь, когда ты много лет назад послал меня у входа, я прорыдала на той скамейке часа два.
Указываю подбородком на небольшую скамейку под деревом, на которую и Макс смотрит, потом возвращается взглядом ко мне. В нем горит недовольство, но мне почему-то просто необходимо его усилить, или это просто искренний интерес?
— Как ты позволил Матвею жениться на Лилиане?
Все, как по щелчку, схлынывает, а Макс подпирает голову рукой, мягкой улыбается и жмет плечами.
— Он ее любит. Всегда любил.
— Он же говорил, что гей?
— Чтобы побесить отца, но ты прекрасно знаешь, что это не так.
Отвожу взгляд. Я правда не знаю, чего хотела добиться, хотя…наверно просто не готова признать сильное и неуемное желание увидеть в его глазах ответ на другой вопрос: тебе больно от того, что она жена твоего брата или нет?
— Ты получила ответ, который хотела?
— Что?
— Ты же задала этот вопрос, чтобы узнать, что я чувствую по этому поводу.
«Какого хрена. Нет, серьезно! Я что опять начинаю пускать его слишком глубоко?!» — так, стоп, не ершись, это точно не на пользу.
Поэтому я усмехаюсь.
— Думаешь, что меня это волнует?
— Лили очень изменилась, — вместо ответа произносит он, переведя взгляд на рысь, — Она стала мягкой, прекратила носиться туда-сюда. Знаешь…она, наконец, успокоилась.
— Разве ты не этого хотел?
— Когда это случилось, уже не этого, — смотрит на меня, а потом вдруг приближается и шепчет, — Кстати, да, я думаю, что тебя это волнует, как и Ксения.
— Я сказала…
— Можешь расслабиться на счет их знакомства с Августом, его не будет.
Распрямляется, довольно улыбается и снова не смотрит на меня — играет, провоцирует, подталкивает меня задавать ему вопросы, но я не против. Меня это действительно волнует, и я имею право знать, что будет, когда его жена увидит моего сына! Или было…
— В смысле?! Ты уже их познакомил?!
— Ты меня не слушала? — снисходительно приподнимает брови, выводя из себя.
— Не играй со мной в игры!
— Думал, что ты любишь поиграть.
— Макс, я сейчас не шучу. Ты их познакомил?!
— Что из сказанного мной минуту назад натолкнуло тебя на мысль, что я их познакомил?! — цедит сквозь зубы, сам выходит из себя, и теперь мы, как два быка, пыхтим друг на друга.
Снова. Черт, да почему же так сложно то? Сдавай назад.
И я сдаю. Отхожу на полшага, опускаю глаза в пол, сжав себя руками, потом уже мягче отвечаю.