Пуговицы
Шрифт:
Мы попали в просторный холл с ковром, креслами и несколькими плазменными панелями на разных стенах, все они работали и показывали одну и ту же передачу, где толстые дядьки в деловых костюмах спорили о политике, но их никто не смотрел. Звука тоже не было.
За столиком по типу ресепшен сидела рыжеволосая женщина с высокой причёской. Справа от неё стоял огромный аквариум с голубой подсветкой и золотыми рыбками.
— Вот, Люд, ребята к тебе. Не знаю, что за вопрос, тайна, наверное, — сказала сопровождавшая нас женщина.
Администраторша
Она мельком взглянула на всех и остановилась на мне:
— Я тебя знаю?
— Не думаю.
— Знакомое какое-то лицо.
— Мы по поводу Нади Сорокиной, которая у вас работала, — сказала я то, что было заготовлено.
— Так? — Людмила наклонила голову набок. — Я тебя слушаю.
— Ну вы же знаете, что с ней? — произнесла я печальным голосом.
— Нет, — женщины переглянулись.
— Она умерла. Её убили.
— Ужас какой, — прошептала женщина в берете.
— Она работала у нас учительницей физкультуры, — подключилась Лиза. — И для всей школы — это огромная потеря.
Липа усиленно закивал.
— Дело в том, что мы все, включая нашего директора, считали, что Надежда Эдуардовна одинокая женщина. Школа даже похороны оплатила. Никто ничего не знал про её маму. А сейчас вдруг выяснилось, что она живёт у вас… И наша директор, Тамара Андреевна, поручила нам навестить её и узнать, как у неё дела, а при необходимости, возможно, даже помочь с финансированием. Ведь вы же не можете выкинуть человека на улицу?
Женщины смотрели на меня с интересом, Липа изумлённо, а Лиза с уважением.
Наболтать подобное мне ничего не стоило. Я никогда не смущалась полезного вранья или преувеличения, это было что-то вроде игры, в которой требовалось быстро соображать и легко подстраиваться под обстоятельства.
— Я сейчас уточню, здесь ли ещё Лидия Михайловна, — сказала Людмила. — А то, знаете, у нас люди пожилые, ситуация меняется каждый день.
— Да, здесь-здесь, — проворчала та, что нас привела. — Куда ж эта ведьма денется?
— Тогда проводи ребят к ней. Пусть посмотрят, познакомятся, а я пока в бухгалтерию позвоню, узнаю, что там с оплатой.
— Она может отказаться с вами разговаривать, — предупредила сопровождающая нас женщина, пока мы шли. — У неё деменция. Большую часть времени её мозг спит, но иногда включается и что-то соображает. Вы пока ей про дочку ничего не говорите. Я сбегаю за доктором, приведу его. Пусть сам решает, в какой форме и когда рассказать об этом.
Мать Нади оказалась крепкой, ширококостной женщиной с мужиковатым лицом и широкими плечами. Волосы у неё были блёклые, короткие, а подбородок сильно выступал вперед.
Она
На тумбочке возле кровати в деревянных рамках стояло несколько фотографий одного и того же мужчины и мальчика-подростка. Надиных фото среди них не было, так что я засомневалась, туда ли нас привели.
— Здравствуйте, — сказала ей Лиза вежливо. — Как поживаете?
Лидия Михайловна не пошевелилась. Я заглянула в её отсутствующее лицо.
— Вам большой привет от Тамары Андреевны. Надиной учительницы математики. Вы же помните её?
Ни единой эмоции.
— И от Антона большой-пребольшой привет. Ну, его вы-то точно должны помнить. Того, которого вы с Надей в тюрьму посадили за просто так.
Женщина вздрогнула и моргнула.
Лиза испуганно отшатнулась:
— Зачем такое говоришь?
— Нормально. Если она меня понимает, то, возможно, хоть как-то отреагирует, а если нет, тогда какая разница?
Липа, видимо, был согласен со мной, потому что ни с того, ни с сего выпалил:
— Мы пришли сказать, что Надежда Эдуардовна умерла. Её убили. И нашли за нашей школой в колодце. Она была злая и плохая женщина. И мы все ненавидели её.
Вышло жёстко. Тут даже я опешила.
Лиза быстро закрыла ему рот ладонью.
— Заткнись, идиот.
— А что такого? Моей маме на собрании про меня гадости говорить было можно, а мне её маме нельзя? Она всё равно не понимает нифига.
И тут неожиданно Лидия Михайловна заговорила низким грудным голосом:
— Надька, стерва. Приведите мне мальчика.
От неожиданности мы дружно шарахнулись назад, спрятавшись за спинкой кресла.
— Какого мальчика? — робко спросила Лиза, прижимаясь ко мне.
— Вы знаете, какого! — громогласно рявкнула Лидия Михайловна. — Я хочу на него посмотреть.
Резким движением Лиза вытолкнула к ней Липу. Задержавшись на секунду перед креслом, Липа в два скачка вернулся к нам.
— Это не он! — Лидия Михайловна почти кричала. — Я хочу видеть мальчика!
Схватив с тумбочки фотографию, я осторожно обошла кресло и помахала перед отрешённым взглядом женщины.
— Мой мальчик, — её лицо будто размазалось и сползло вниз. — Мой милый мальчик.
Оторвав трясущуюся руку от подлокотника, она протянула её к фотографии.
— Самый лучший, самый чудесный мальчик.
— Это кто? — из-за моего плеча высунулась Лиза.
Женщина подняла на неё водянистые глаза, а потом снова гаркнула:
— Мне нужен мальчик! Пусть Надька приведёт его.
— Надя умерла, — сказала Лиза.
— Все умерли, все, а ей хоть бы что. Кругом одна только кровь, а на ней ни пятнышка, — сокрушённо забормотала Лидия Михайловна. — Надька своё не отдаст. Скажите ей, что он мне нужен. Убийца. Я хочу забрать его с собой. Приведите его. Мы уйдём вместе, он ничего не заслужил.