Пуля из дамасской стали
Шрифт:
Плужников, завзятый мотоциклист в годы своего недавнего отрочества, быстро осмотрел все основные узлы и системы. Как ему удалось выяснить, древний драндулет, напоминающий былые изделия минского завода, при всей своей неприглядности оказался вполне функциональным и, самое главное, комплектным. В процессе последующего торга сумму аж в десять тысяч лир, заломленную хозяином, усилиями непробиваемо-напористого Приберегина удалось снизить до трех.
Десантники, вернувшиеся с озера, были ошарашены, когда увидели столь ценное приобретение. Лишь Володькины заверения в том, что машина – зверь, несмотря на свой убогий вид, несколько
Тут же, не теряя времени, Плужников начал разборку всех узлов, вызывавших сомнение. Ему вызвались помогать Борька и Антохин, тоже в прошлом заядлый мотоциклист. Инструментов не хватало, и большим подспорьем в работе народных умельцев стал ржавый набор рожковых ключей, раздобытый каким-то приятелем Джафара. Возня с мотоциклом затянулась дотемна.
На следующий день работа с раритетом была продолжена. К обеду удалось наладить карбюратор, систему зажигания, отрегулировать натяжение цепи. Но самого главного – где взять бензин и масло для кривошипно-шатунного механизма, не знал никто. Парни решили выйти из положения за счет какого-нибудь эрзаца. В этом им на выручку пришла все та же светловолосая монахиня, назвавшаяся Анной. По ее словам, она как-то делала приборку в кладовке и нашла там два ящика со стеклянными бутылками, заполненными какой-то жидкостью.
– Может быть, они вам для чего-нибудь пригодятся? – наблюдая за работой ремонтников, тихо спросила она.
– Это вряд ли. – Плужников мотнул головой. – Керосин или что-то там в этом роде сюда не подойдет.
– А если это спирт? – сразу же оживился Сашка Журбин, проверявший проводку передней фары. – Денатурат подошел бы вполне! Идем, покажешь, что там за ящики.
Они прошли в здание. В тесной каморке хранилась старая мебель и какие-то древние занавески. Под штабелем этого аккуратно сложенного тряпья Сашка увидел пластмассовые пробки технических короткогорлых литровых бутылок с зелеными этикетками, на которых значилось, что это растворитель. Открутив пробку и понюхав, Журбин обрадованно отметил: денатурат!
– Ну, ты молодец! – оглянувшись, похвалил он.
Анна немного помолчала и неожиданно спросила его на русском языке, пусть и ломаном:
– Вы из России? Вы – русские?
Сашка сдержанно улыбнулся и внимательно посмотрел на девушку. Он напряженно думал, стоит ли говорить ей правду.
– Ну, если строго между нами, то – русские, – негромко сообщил он. – А ты откуда знаешь русский? По лицу-то я вижу, что ты не из здешних, коренных.
– Все мои прабабушки и прадедушки родились в России и попали сюда после Октябрьского переворота. – Анна говорила с заметной горечью в голосе. – У нас в Латакии одно время русских было очень много. Потом, когда начались ближневосточные войны, люди разъехались по всему миру. Кто-то даже возвращался в Россию. У одного моего прадеда на Оке было большое имение. Ну а здесь мы живем не богато.
– Слушай, Аня, я все хочу спросить, а что это тебя понесло в монастырь? – подняв тяжелый ящик, поинтересовался Журбин. – Делать, что ли, больше было нечего?
– У меня тяжело заболела мама, и я дала обет, что стану монахиней, если ей будет ниспослано выздоровление, – сдержанно сообщила Анна.
– Выздоровела? – уточнил Сашка.
– Нет, – чуть слышно ответила девушка. – Видимо, я была плохой послушницей. Меня постоянно одолевали сомнения, какие-то мирские думы. Наверное, поэтому этой
– Святая простота! – с сочувственной иронией констатировал Журбин.
Подойдя к мотоциклу, он вылил в бак пару бутылок денатурата, добавил с полстакана оливкового масла и попытался запустить двигатель. К удивлению Плужникова, мотоцикл несколько раз внятно чихнул, как бы давая понять, что шансы завести его есть. Однако с зажиганием и карбюратором пришлось возиться еще полчаса. Потом наконец-то двигатель затарахтел достаточно уверенно, выплевывая из выхлопной трубы седоватый дым, пахнущий горелыми оливками.
– Все! Завтра утром – в путь! – Горяев похлопал ладонью по бензобаку. – Сашка, а ты давай-ка тренируйся изображать из себя дурачка.
– Фяф! Фяф! – перекосив лицо и скособочившись, Журбин направился к беседке. – Я уже начал!
– Так, что у нас еще на сегодня? – оглядываясь, спросил Горяев.
– А нельзя ли нарубить дров? – послышался голос сестры Марьям. – Керосин закончился, варить обед и ужин не на чем. Да и воды осталось чуть-чуть.
– Все понятно! – энергично кивнул Петр. – Журбин, тренировку временно отставить. Мы с тобой идем рубить дрова. Плужников, Антохин – на карауле, Еремин и Приберегин – за водой.
Борька сложил перед собой руки и с утрированным постно-скорбным видом уныло провозгласил, упирая на «о»:
– Ну что, брат Сергий? Выполним послушание, назначенное нам отцом игуменом. За водицей пойдем, ой да за студеной.
У него получилось так убедительно, что рассмеялись не только спецназовцы, но и молодые монахини. Одна лишь сестра Марьям укоризненно покачала головой.
Утро следующего дня выдалось ветреное и хмурое. Откуда-то с запада, со стороны моря, шли караваны дождевых туч. Погода давала понять, что в любой момент может хлынуть дождь, но Горяев все равно решил не отказываться от поездки в сторону Лахмалы. Спрятав под одеждой по «стечкину» и трофейному «Узи», они с Журбиным отправились в путь.
Еще с вечера не без помощи монахинь десантники обзавелись местной одеждой и до краев заполнили бензобак смесью денатурата с оливковым маслом. Горяев выкатил мотоцикл за ворота, запустил двигатель, и они с Борькой покатили по пустынным улицам Банара. Вчера тот же старик услышал тарахтение мотоцикла и пришел посмотреть на чудо. Неужто чужеземцам удалось невозможное?! Он посоветовал ехать той дорогой, которая уходила вправо, за холмы. Другая, что шла левее, по его словам, была куда более опасной. На ней вполне могли стоять противопехотные мины.
Вырулив за город, Горяев взял правее, и вскоре мотоцикл запрыгал по проселку, как по стиральной доске. Они взбирались на холмы и пересекали балки, выписывали бесчисленные петли меж каких-то каменистых овражков и небольших озер, видневшихся в низинах и балках. Лишь часа через два путешественники заметили вдалеке крыши домов, выглядывающие из-за зелени.
На подъезде к Лахмале они увидели у дороги что-то наподобие большой чайханы или постоялого двора. Но самое главное, невдалеке от этого здания стоял грузовик с кузовом, крытым тентом. Это было именно то, что нужно. Поразмыслив, спецназовцы на всякий случай спрятали мотоцикл в густых зарослях, зеленевших невдалеке от придорожной забегаловки, и направились к чайхане в расчете на то, что смогут получить там интересующую их информацию.