Пункт проката
Шрифт:
Бехтеев, учитель.
"Порой раздаются голоса, требующие ужесточить наказание за употребление семян подсолнуха. Мы, юристы, поддерживаем эту точку зрения. Вместе с тем, мы против того, чтобы ввести смертную казнь за неоднократное, злостное щелкание семян в общественных местах. Преступники нужны общественному хозяйству. Кроме того, необходимо тщательно дифференцировать по тяжести совершенного деяния. Думаю, сегодня все понимают, что употребление жареных, сушеных и, наконец, сырых семечек далеко не адекватны."
А. А. Грок, председатель городской
"Поэма "Погубленные годы" скоро появится в печати. На днях я заканчиваю цикл стихотворений под условным названием "Шелуха". Это будет мой творческий вклад в общую борьбу, начатую по инициативе нашего славного Горэкономуправления."
Л. Ольховянский, поэт.
Мне вдруг страшно захотелось семечек. Только что поджаренных на сковородке, аппетитно пахнущих, с крепкими светло-коричневыми зернышками, тающими на языке...
Я потряс головой и отогнал наваждение.
"Городской вестник" ничего полезного не дал. Все это были чисто внутренние дела, влезать в которые пришельцу просто неудобно. Я перелистал "Утреннее обозрение", еженедельник "Выше крыши" и в молодежной газете "Юный горожанин" обнаружил-таки искомое.
Репортаж назывался "Мафия заметает следы".
По памяти полностью привести весь этот волнующий материал невозможно: он велик, путан и наполнен деталями, понятными исключительно жителям Города № 3, да и то, вероятно, не всем. Суть заключалась в следующем.
Глубокой ночью на окраине города, под забором бумажной базы в бессознательном состоянии был найден опытнейший сыщик, фамилию которого автор по известным соображениям опустил.
Раненый (для удобства именуемый майором К.) был срочно доставлен в больницу, где пришел в себя и сообщил следствию массу важных фактов. Репортер лежал с микрофоном под койкой (посторонних безжалостно удалили) и записал беседу на пленку.
К великому сожалению, от удара (предположительно автокраном) в мозгу майора К. произошли качественные изменения. В частности, события трагической ночи начисто перемешались в его памяти с впечатлениями от другой, не столь трагической ночи, проведенной накануне в обществе очаровательной Люси, солистки городского варьете.
В итоге репортер молодежной газеты был вынужден вычеркнуть многое из того, о чем майор К. поведал следствию, и даже стереть пленку, потому что ее пытался похитить его старший сын-подросток.
Кончался репортаж комментарием начальника городской уголовной полиции, срочно вызванного в больницу:
– Мне совершенно очевидно, что нападение на майора совершила мафия...
"Вот оно! Мафия!
– подумал я.
– То-то я смотрю..."
– Эрнесто - кличка рецидивиста из банды некоего Старца, убитого в перестрелке с полицией месяц назад. По агентурным данным, в обезглавленную банду должен быть приехать эмиссар из Центра, крупный мафиози. Таким эмиссаром мог бы стать крестный отец клана, ведающего нашим краем. Фамилия его Кисселини...
"Меня приняли за Кисселини!
– мелькнуло в моей голове.
– Я -
– Но Кисселини, как известно, отбывает 25-летний срок за торговлю живым товаром и тайное выращивание подсолнухов. Остается его старший сын Боб...
"Это я - Боб. Больше некому. Скоро меня схватят и посадят на 25 лет. Зачем я прилетел сюда, на эту сумасшедшую планету?!."
– Но Бобу вырезали аппендицит и сейчас он нетранспортабелен, невозмутимо продолжал начальник уголовной полиции.
– Последний возможный вариант: младший сын Кисселини Авель. Известно, что крестный отец берег его, не допускал до своей "работы", заставил кончить университет и т. д. Но в критической ситуации, когда нельзя было оставлять банду без главаря, пришлось послать Авеля...
До меня постепенно стала доходить страшная истина. Я читал дальше:
– Заслуга майора К. в том, что он сумел первым опознать "крестного сыночка". Новичок Авель клюнул на удочку многоопытного майора и пожелал купить стакан семечек. Уже одно это свидетельствует о колоссальных возможностях молодого мафиози. Всем в городе известно, что "стакан" на преступном жаргоне означает 8,5 центнера отборных контрабандных жареных семечек. По ценам черного рынка - весьма внушительная сумма. Скажу прямее: это миллионы...
"Преследую Авеля", - такова была последняя телефонограмма отважного сыщика. И вот теперь, - закончил свой комментарий начальник полиции, наша задача во что бы то ни стало найти и обезвредить преступника, который ознаменовал прибытие в наш родной Город № 3 покушением на жизнь одного из достойнейших жителей!
Далее начальник полиции призвал общественность немедля подключиться к поискам и перечислил приметы Кисселини-младшего, переданные по телефону все тем же чертовым майором сразу после столкновения у витрины.
Я сидел ни жив ни мертв. Приметы совпадали полностью. Исключение составляли уши. Майор, а вслед за ним и начальник полиции нахально назвали их узловатыми.
Узловатые уши! Час от часу не легче! Я специально сбегал в ванную к зеркалу и убедился, что майор врет. Уши были нормальные, розовые, без всяких узлов.
Это была последняя капля. Я с размаху плюхнулся в кресло и погрузился в горестные раздумья.
В дверь почтительно постучали.
– Кто там?
– испуганно крикнул я.
– Это я-с, - прошелестел из-за двери голос бармена.
– Не прикажете завтрак? Или угодно сразу начать прием-с?
– А кто пришел? Да заходите вы сюда, не прячьтесь!
Уинстон скользнул в дверь и трепетно застыл поодаль.
– Советники прибыли, лейтенанты-с. В приемной дожидаются... Прикажете позвать, господин Авель?
– Погодите... Давайте сначала с вами поговорим. Только, пожалуйста, не величайте меня господином...
– Как желаете? Сеньор? Мистер? Сэр?
– зачастил с готовностью бармен.
– Месье? Герр? Дон? Папочка ваш, приезжая к нам, любил, чтобы к нему обращались "дон"... Эх, давненько это было-с!..