Пункт проката
Шрифт:
– Где уж нам, - съехидничал я.
– Мы семечки лузгаем, работоспособность снижаем, стремимся посидеть...
Мы подошли ко входу в "Тихий уголок". Александр наотрез отказался зайти. Отмахнулся он и от денег. Украдкой мне удалось сунуть ему в карман несколько крупных купюр.
– Ступайте в Главэкономупр, - посоветовал Александр на прощанье. Ваши новые друзья, - он с усмешкой покосился на Уинстона, стоявшего рядом, помогут вам в этом. Желаю успеха. А мне пора в "нору".
Кун сворачивал за угол, когда я, осененный внезапной идеей, крикнул ему вдогонку:
– Послушайте, а сколько
– Я один, - ответил Александр.
– Техническая ошибка. Где-то что-то не сработало. Счастливая случайность, не более. Одновременно с записью в Отчете человек исчезает бесследно.
Он скрылся за поворотом, а я остался один на один со своими невеселыми мыслями.
Глава 11
Мышиная возня
Однако собраться с мыслями толком не удалось. Дела нахлынули разом и не оставили времени для рассуждений о горькой доле, несправедливости жизни и о прочих возвышенных и печальных вещах.
Я давно подметил: чуть-только углубишься в какую-нибудь важную проблему, начинается суета. Особенно это заметно на работе. Стоит десять минут поразмышлять в уединении о философии или о футболе, тут же прибегает завлаб с вопросом, чем это я, черт подери, занимаюсь, когда весь коллектив второй час не может, черт подери, затащить на этаж новый полуторатонный сейф! Приходится срываться с места и до конца дня топтаться вокруг стальной громадины с криками: "Заводи краем! На себя принимай! Бойся, падает!.." Согласитесь, неприятно вместо полезных раздумий над философскими вопросами орать "Бойся!". Не знаю, как кого, а меня это угнетает.
Тяжелый осадок после разговора с Куном развеялся мигом. Мне просто стало не до того. Планета Большие Глухари, быть может, и не является идеальной в смысле порядков, но скучать тут не приходится, это уж точно.
Для начала из-за угла, за которым исчез мой бедный друг, появился неизвестный мне гражданин в кепке. Я понимаю, что ношение кепки, равно любого другого головного убора, - не повод для скандала. Но дело было совсем, совсем в другом...
Гражданин щелкал семечки.
Он шел по тротуару свободно и раскованно, независимо поглядывал по сторонам, временами притормаживая перед урнами, чтобы избавиться от шелухи. Короче, он держался так, словно не совершал безнравственный, уголовно наказуемый поступок, а занимался чем-то безобидным, ерундовским, не стоящим внимания. Прохожих вокруг стало заметно меньше.
– Совсем распустились, - процедил бармен.
– Сейчас его захапает полиция, и мы останемся без выгодного клиента. Из-за таких вот и жизнь никак не наладится...
Я высказал предположение, что он сумасшедший.
Нарушитель двигался нам навстречу.
– И семечки у него не наши, - окончательно озлился бармен.
– Крупные. Ну, щас я его... Разрешите, сударь?
– Только без рук, Уинстон. Надо сначала побеседовать. Давайте его сюда.
Гражданин в кепке сопротивления не оказал. Схваченный под мышки дюжими молодцами-телохранителями, он спокойно висел передо мной и на вопросы отвечал толково, без паники.
Да, грыз. Да, не купленные, а свои. Оставались в заначке еще с тех времен, когда было можно. Нет, уголовной ответственности не опасается. Нет, в своем. Просто другие времена.
Здесь
Беседа продолжалась.
Да, времена изменились. Потому что телевизор надо смотреть. Нет, второго пришествия не произошло, во всяком случае он об этом ничего не слыхал. А вот Главный эконом со своего поста смещен...
Руки молодцов опустились. Бармен затоптался на месте, как конь. Гражданин поправил пиджак и попросил разрешения быть свободным.
– Погодите, - с трудом произнес я. (В экстремальной ситуации я всегда стараюсь не торопиться с выводами. Друзья говорят, что в нормальной обстановке я соображаю еще медленнее. Но я уже рассказывал, какие они змеи.)
– Погодите, что же теперь будет? А кто назначен?..
Но свободомыслящий гражданин в кепке продолжить беседу о политике не пожелал. Полез в карман, выудил полную горсть семечек, щелкнул и лихо сплюнул шелуху в урну.
– Семечек хотите?
Я машинально подставил ладошку.
– Ешьте. Я хранил их пять лет.
Меня потрепали по плечу, момент - и кепка скрылась из виду. Уинстон держался за сердце. Молодцы-охранники угрюмо поглядывали друг на друга. Семечки были жареные.
Не медля ни секунды, мы помчались в номер, к телевизору.
Повторяли официальное сообщение. Из него явствовало, что бывший Главный эконом Андрэ Новик сколотил себе банду подручных (почему-то с собачьими головами - я не понял, почему, я был слишком взволнован). Банда проникла в святая святых государственного аппарата, к ведению Отчета, и сумела навязать трудящимся бессмысленную кампанию по борьбе с семечками. Борьба эта пожирала уйму средств и отвлекала народ от решения главной задачи - осуществления 100-процентной экономии. Однако здоровые силы в других Центральных отделах, планетный совет и общественность Больших Глухарей нашли в себе силы, чтобы разоблачить заговор против народа. Семечковая кампания кончилась.
В этом месте Уинстон заплакал. Я уложил его на кровать под балдахином и накапал валерьянки. Сквозь стоны и всхлипывания удалось разобрать, что несчастный бармен вложил все свои деньги в приобретение крупной партии кедровых орешков, которые надеялся выгодно продать. Теперь он остался без средств к существованию, а между тем приходилось кормить три семьи.
Новым Главным экономом назначался Серж Кучка, бывший начальник Центрального отдела по распределению искусств. Было объявлено об амнистии лиц, осужденных за употребление семян подсолнуха и прочих доселе запрещенных продуктов.
Симфонический оркестр грянул торжественный марш. С ликующей улыбкой на экране появился поэт Л. Ольховянский, с выражением прочитавший свою новую поэму "Наконец-то!". Выступил также кандидат медицинских наук Ф. Сигал-Сигайло, который рассказал о целебных свойствах сушеных семечек и об их благотворном влиянии на производительность труда.
Снова грянул марш, а затем на экране появился новый начальник Центрального отдела Главного эконома Серж Кучка.
В чеканных выражениях он поздравил народ, свободный отныне от тирании семечковой банды. Тут опять пошло что-то о собачьих головах - что именно, я не разобрал. В конце выступления Серж Кучка сказал: