Пунктирная линия (журнальный вариант)

Высоцкий Сергей Александрович

Лейтенант промолчал.

Уже садясь в машину, полковник подумал о том, что было бы неплохо узнать, кто жил в шестнадцатой квартире до капитана дальнего плавания. И попросил Дашкова навести справки.

— Да заодно уж и про пятнадцатую выясните. И побыстрее.

Первое, что сделал Корнилов, возвратившись на Литейный, — внимательно перелистал записную книжку Лежнева. Ни одного гатчинского адреса в ней не значилось. Не было фамилий Поляков и Климачев. «Да и не могло быть здесь!» — подумал Корнилов. Он помнил, что Борис Андреевич, собирая для очерка материал,

каждый раз заводил особый блокнот. Мягкий, без обложки, чтобы удобно было носить в кармане. Но такого блокнота не нашли ни в его одежде, ни в машине.

Отложив записную книжку, Корнилов раскрыл потрепанные водительские права Бориса. На талоне предупреждений он с удивлением обнаружил просечку, сделанную инспектором ГАИ. Лежнев всегда гордился тем, что за всю свою многолетнюю практику не получил ни одной «дырки». «Я законопослушный автомобилист, — говорил он. — В конфликты с ГАИ не вступаю». А просечка была. К тому же совсем свежая. Надев очки, Корнилов с трудом разобрал каракули инспектора рядом с «дыркой»: «23.06.87. Превыш. ск. инсп. Иванов».

«Если он совершил нарушение по трассе Ленинград — Гатчина, — волнуясь, подумал Игорь Васильевич, — это будет подтверждением его поездки».

Он тут же набрал номер заместителя начальника ГАИ...

А через час перед ним сидел автоинспектор Иванов, большой, как шкаф, загорелый и встревоженный.

— Помните? — спросил Корнилов и положил перед ним водительские права и талон предупреждений Лежнева.

— Помню, товарищ полковник. Я за вчерашнее дежурство всего одну просечку и сделал. Можно сказать, что недели две никого не наказывал так строго. Теперь в газетах только и чешут нашего брата. Инспектор такой, инспектор сякой!

— К вам претензий нет, — остановил его Корнилов. — Давайте о деле. Когда это произошло и где?

— В Пулкове! Там мой пост. А время? — Он на секунду задумался. — Точно скажу — в двадцать пятьдесят. Несся со скоростью больше ста... Я засвистел. Думаю, не остановится! Побежал к своей машине, а он тормозит. Сдал назад. Смотрю — человек серьезный, запаха не чувствуется. Спрашиваю: вам жить надоело? Гоните как на пожар!

— Он выглядел взволнованным?

— Нет, товарищ полковник. — Похоже, это обстоятельство особенно удивило инспектора. — Улыбался. Сказал: «Спешу. Согласен на любое наказание». Я и сделал ему просечку. И предупредил, что позвоню по трассе. Если будет так же гнать — приедет на свидание без водительских прав. — Иванов вздохнул, кресло под ним жалобно простонало. — Сгоряча я, товарищ полковник, просечку сделал. Талон-то у него девственный, опытный водитель. Но ведь сто двадцать гнал! В пору его на экспертизу отправить.

Корнилов усмехнулся — в начале разговора лейтенант говорил о ста километрах. Да и был ли еще у него прибор для определения скорости? И еще он подумал: отправь инспектор Лежнева на экспертизу, не случилось бы несчастья.

Он встал. Вскочил и инспектор. Удивительно проворно для своей комплекции. Корнилов протянул ему руку:

— Все, лейтенант, спасибо за информацию. Помог ты нам очень.

Пожимая полковнику руку, Иванов спросил растерянно:

— Может быть, я что-то не так сделал? — И вдруг радостно воскликнул: — Это был ваш сотрудник?! На задании? А я его тормознул.

— Все

в порядке, лейтенант, — невольно улыбнулся Игорь Васильевич. — Любых лихачей держи в строгости!

«Откуда они такие здоровые? — подумал Корнилов, провожая инспектора взглядом. — От свежего воздуха? И только?» Он давно заметил, что особенно много крупных инспекторов ГАИ на московских улицах. И все они казались полковнику очень похожими друг на друга.

Вечером к Корнилову зашел Филин. Сказал, удобно усаживаясь в кресле:

— Нашли мы «верхолаза». Ну и фрукт!

— А если без эмоций?

— Я без эмоций не могу, товарищ полковник, — Филин улыбнулся виноватой подкупающей улыбкой. — Такая зануда этот «верхолаз»! А ведь работает заместителем директора. Увидел, как наш эксперт следы в приемной на подоконнике фотографирует, зазвал меня в кабинет и ну крутить вокруг да около!

— Насколько я понимаю, признания не последовало?

— Частичное, — с несвойственным ему смущением сказал капитан. — Он признает, что в два часа ночи лазал по карнизу, но причину скрывает. Истинную причину, — капитан положил на стол толстую переплетенную рукопись. Игорь Васильевич взял ее, прочитал название: «Данные сейсмической разведки Кустанайской области. 1972 год».

— Заместитель директора института, — продолжил Филин, — Тихон Владимирович Гаранин. Заладил одно: ночью ему срочно потребовался этот документ! За два часа мы не продвинулись ни на йоту. Может быть, вы с ним поговорите?

— Ты что, задержал его? — с тревогой спросил Корнилов.

— Нет. Просто привез его в Управление. Ненадолго.

Корнилов хотел возмутиться, но капитан, почувствовав надвигающуюся грозу, быстро сказал:

— Товарищ полковник, Тихон Владимирович заявил, что будет на меня жаловаться, я и предложил сделать это не откладывая. Он сейчас в приемной.

— Ну, Геннадий! Если что не так... — пообещал Корнилов. — Зови Гаранина. И дожидайся у себя.

Тихон Владимирович оказался краснощеким крепышом со шкиперской бородкой и оттопыренными ушами. Во всем его облике было что-то петушиное, задиристое, и Корнилов весело подумал: «Занятный, наверное, у них с капитаном получился разговор».

— Садитесь, пожалуйста, товарищ Гаранин, — показал он на стул. — Капитан Филин доложил мне, что вы хотите заявить жалобу на его действия.

Тихон Владимирович, судя по всему, не ожидал такого поворота. Он внимательно посмотрел на Корнилова — не шутит ли? Потом так же молча обвел взглядом кабинет. Казенная обстановка «Большого дома», как называли в народе здание на Литейном, четыре, действовала на заместителя директора не лучшим образом.

— Дело не в жалобе, товарищ... — произнес он миролюбиво.

— Игорь Васильевич Корнилов, — представился полковник.

— Я считаю ниже своего достоинства жаловаться, товарищ Корнилов. — Гаранин нахмурился. — В этом есть что-то унизительное. Но нельзя же и так, как ваш капитан! И давит, и давит на меня! Я ему все объяснил... — Тут посетитель заметил на столе свою папку с «Данными сейсмической разведки», и уши у него стали малиновыми.

— В конце концов я имею право не отвечать на вопросы! — с вызовом сказал он. — Насколько мне известно, закон предоставляет право. В газетах сейчас об этом много пишут.