Пушка 'Братство'
Шрифт:
– - Это не воровство и не может быть воровством,-- заявляет Предок.
– - Почему же?
– - Потому что эти деньги ваши. У вас их отобрали. Не вы воры, a другие! Богатые не раскошеливаются, Золото, накопленное в сейфах Французского банка,-- это же ваши cy. Оно ваше, даже больше ваше, чем пушка "Братство", которую как-то ночью украла y вас армия Винуа.
– - Видите ли, Бенуа, если мы воспользуемся этими деньгами, они такого порасскажут!
– - Они все равно будут говорить это, бедный мой Гифес. Самое важное, самое неотложное -- это выдать
– - Шампаньи нам подавай!
– - вопит Матирас.
– - Э, нет!
– - кричит Предок, потом совсем тихо обращается к типографщику: -- Видел? Если ты не выдашь полагающихся им тридцати cy, негодяи могут этим воспользоваться. Они сколотят шайку и пойдут грабить склады и дома.
– - Да что там!
– - заявляет батальонный горнист и снова опускается на скамью.-- Если казна наша, так давайте же, черт побери, используем ee получше.
– - Нет, Матирас! Именно потому, что золото наше! Короли, императоры, их генералы, их священники и их банкиры транжирили эти деньги, ведь они ни пота, ни крови за них не проливали. A теперь казна Франции стала казной Революции, a Революция будет бережливо относиться к своим деньгам: она-то отлично знает, что все это золото создано вашими жалкими cy!
Матирас со вздохом поворачивается к старику:
– - Выходит, лучше стянуть потуже пояс ради Социальной республики, чем ради императорa!
– - A какого мнения на этот счет они, в Ратуше?
– - спрашивает Феррье.
– - Кто это "они"?
– - Hy... они.
Предмесмье имело весьма муманное предсмавление о новой власми: Федерации Инмернационаяа, Ценмральный комимем Националъной гвардии, комимемы бдимелъносми... Kmo же командовал? Омчасми людей успокаивало то, цмо мам былit Флуранс, Ранвье, Валлес, Тренке, Дюмон -- белъеильцы, все неподкупные, которые, хомь купай ux в золоме, не переменямся и, что бы ни случилосъ, вернумся в свои родные месма.
– - Кто же "они"? Большинства из них мы и не знаем!
– - орет весь кабачок.-- Откудова они взялись, эти революционеры? Ветром их принесло, что ли?
Гифес, как всегда, основательно объясняет, что там такие же, как сапожник Тренке, как рабочие Дюмон и Ранвье, уважаемые и всем известные борцы в своих кварталах, где в свою очередь не знают ни Тренке, ни Дюмона, ни Ранвье. Это новые люди -- достойные люди, они надежда и будущее Революции.
– - Что верно, то верно,-- соглашается гравер,-- не могут же все быть такими знаменитыми, как Флуранс или, скажем, Бланки.
– - Будем надеяться, что они знают, что делают, a там знаменитые, не заменитые...-- ворчит Пунь.
– - B том-то и дело, что не знают,-- шепчет Предок себе в бороду.
– - Ведут ли и они такие дискуссии, как мы? Неужели Центральный комитет так же быстро меняет свои мнения, как вот мы здесь, в "Пляши Нога"?
– - Еще быстрее, чем мы, сынок. Bo-первых, люди там гораздо больше отличаются друг от друга, чем жители тупика. Bo-вторых, когда говорит Матирас или Феррье, когда
Все это Предок объяснил мне на yxo, и голос y него был грустный.
– - Что ж тогда делать?
– - Не знаю.
– - A если так, то чья же это вина?
– - Власти.
– - Ho ведь власть-то теперь наша!
– - Власть -- она всегда власть и есть!
Замемки без дамы, сделанные в следующие дни на разрозненных лисмках.
Часть баррикады разобрали, чтобы было где проезжать повозкам. По обеим сторонам прохода нагромоздили булыжник и какой ни попало подсобный материал. Теперь в случае тревоги можно сразу же перегородить Гран-Рю.
Пушка "Братство" в боевой готовности, и при ней зарядный ящик. Охраняют ee наши стрелки. Кучерa с улицы Рампоно, что в двух шагах отсюда, взяли на себя заботу бесплатно поставить лошадей. Чтобы преодолеть эту узкую горловину между аркой и улицей Ренар, всем экипажам, даже новенькой коляске, запряженной тремя белыми рысаками цугом, приходится замедлять ход; за коляской, с боков и позади нее, следуют двенадцать всадников с саблями наголо, весь этот почетный эскорт одет в красные рубахи, на каждом всаднике -- шляпа с пером.
– - Эй, Флоран, садись!
Это Флуранс. Вот он и стал генералом.
– - И ты, Марта, тоже! Я прямо из мэрии, собираюсь кое-что предпринять... может получиться даже забавно.
Мы торжественно движемся к сердцу Парижа... Еще недавно наша роскошная коляска вызвала бы в народе ропот, хотя вряд ли ee владельцы рискнули бы сунуться в пригород Тампль. A нынче простой народ знает, что в таких экипажах разъезжают вернувшиеся с каторги люди, объявленные Империей вне закона, те, кто возглавляет их мятеж,-- так что, чем роскошнее экипаж, тем больше ему почета, тем радостнее его приветствуют.
Мы подъезжаем к Дворцу Правосудия и следуем за Флурансом в нескончаемо длинный Зал потерянных шагов, где гулкие своды и стены прибавляют звону огромным испанским шпорам нашего Флуранса.
– - Гражданин судебный пристав! Прошу вас вернуть мне мое оружие! Оно мне как раз нужно.
– - Я лицо должностное и не вправе выдавать сданное мне на хранение имущество без соответствующего предписания.
– - A я генерал, командующий XX легионом, предлагаю вам выполнить мое приказание незамедлительно.
Надо признать, в своем генеральском мундире Гюстав Флуранс, такой статный, был поистине великолепен. Марта лукаво скосила глаз в мою сторону, a приставдрожащими руками протянул Флурансу расписку за M 25 с описью, составленной в следующих выражениях: "...один револьвер в кобуре искусной работы, патронташ с патронами, офицерская шашка и ремень...*
– - Читайте, читайте!
Чиновник, запинаясь, продолжал:
– - "Предметы эти были изъяты y господина Флуранса 6 декабря 1870 года и на следующий день переданы из управления крепости в канцелярию суда..."