Пусть небеса падут
Шрифт:
Глава 18
Одри
Крики. Ужасающие, леденящие душу крики раздаются посреди невнятного гула, а камни, земля, ветки и множество других непознаваемых предметов обрушиваются на мое тело.
Я спотыкаюсь, но стараюсь удержаться на ногах, не позволяя порывам ветра унести меня прочь. Мы не можем справиться с этим штормом. Он уже уничтожил слишком многое. Но я не уйду без отца.
Кто-то хватает меня за запястье и тянет назад. Я оборачиваюсь, и, вглядевшись сквозь щебень, землю и размытую стену
– Мы должны вернуться, - кричит Вейн.
Но душераздирающий крик пронзает воздух, прежде чем я успеваю ответить.
– Мама?
– Вейн отпускает мое запястье и мчится в центр шторма.
Я пускаюсь за ним вслед, и, поравнявшись, вижу, как в небе проносится женщина в синем платье. Она борется с ветром, опутывающим ее подобно оковам, но не может вырваться на свободу.
– Мама!
– снова кричит он, прыгая и пытаясь достать ее.
Но она слишком высоко.
– Вейн?
– женщина мечется еще яростнее.
– Беги. Ты должен...
Ее слова уносит порыв ветра. Он меняет направление, мчится мимо выкорчеванного дерева и швыряет его в маму Вейна. Я закрываю глаза, но слышу вызывающий тошноту хруст, раздающийся, когда одна из отломившихся веток врезается в женщину, и, глядя наверх, я вижу, что ее тело согнуто под неестественным углом, а голова свисает набок. Вокруг нас идет кроваво-красный дождь.
Вейн кричит - жуткий вопль боли, ярости и ужаса.
А я просто стою.
Я не могу двигаться.
Не могу думать.
Могу только смотреть на изувеченное тело в синем платье, за которым струится кровь, в то время как потоки воздуха уносят его в темноту.
– Одри?
– кричит мой папа, выдергивая меня из оцепенения.
– Одри!
В его голосе раздаются отчаянные нотки, когда я не отвечаю. Поэтому, повернувшись, я вглядываюсь в небо, пока не нахожу папу, бурящегося с воздушными потоками высоко надо мной.
– Вам нужно уходить отсюда, Одри. Забирай Вейна и выбирайтесь с пути шторма.
– Я тебя не оставлю, - я начинаю подпрыгивать также как Вейн. Должен быть способ дотянуться до отца, помочь ему спуститься.
Все внутри меня отчаянно желает взлететь к папе, но я все еще не достаточно сильна.
– Уходи, Одри!
Ни разу в жизни отец не звучал настолько серьезно. Его слова словно вводят меня в транс, и я перестаю сопротивляться, разворачиваюсь и делаю то, что папа приказал: я хватаю Вейна за руку и тяну его за собой, двигаясь быстрее с каждым шагом, словно ветер толкает меня в спину.
– Продолжай идти, - подгоняет отец.
– Не возвращайся.
Каким-то невероятным образом мы добираемся до внешней границы урагана, избежав ударов града обломков. Я выталкиваю Вейна за стену воздушных потоков на безветренный участок, и он падает на безопасную устойчивую землю. Я знаю, что должна следовать за ним, но не могу уйти и бросить свою семью. Я разворачиваюсь обратно, но голос
– Нет, Одри.
Он парит ниже. Все еще вне пределов досягаемости, но достаточно близко, чтобы я могла разглядеть слезы в его глазах.
– Уходи, дорогая. И позаботься о Вейне.
Папа посылает мощный Восточный ветер, отбрасывая меня прочь. Я брыкаюсь и кричу, сражаясь всеми силами с потоком воздуха. Но меня выбрасывает из воронки торнадо в паре шагов от всхлипывающего Вейна, лежащего на земле. Шторм взрывается прежде, чем я успеваю подняться на ноги.
– Папа!
– я кричу так громко, словно разрывая голосовые связки.
Воронка распускается у меня на глазах, и нити ветров разлетаются в разные стороны. Я вглядываюсь в небо в поисках отца, напрягаю слух, надеясь услышать его голос. Но понимаю, что не найду папу. Я ощущаю в воздухе его присутствие, и знаю, что он принес себя в жертву, позволив ветрам разорвать себя, чтобы сразиться с ними изнутри.
Я тянусь за потоками воздуха, пытаясь удержать их.
Но они утекают сквозь пальцы.
Папы больше нет.
Грохот, подобный грому, раздается вокруг, когда обломки и камни сталкиваются с землей. Они врезаются в меня. Ранят руки и ноги.
Я не бегу. Я сжимаюсь в рыдающий, неудержимо дрожащий, клубок.
Он не попрощался.
Он не сказал, что любит меня.
Все, что он сказал - это "позаботься о Вейне".
Меня обвивает пара рук, и я подскакиваю; подобно яркому лучу солнца, на меня накатывает чувство облегчения, когда я поворачиваюсь, чтобы обнять отца.
Но это не он.
Я всматриваюсь в полные слез глаза Вейна, чувствую дрожь его рук, пока он душит меня в объятиях, цепляясь за меня, словно я - единственное, что держит его на земле.
Я хочу оттолкнуть его и ударить кулаками.
Почему он здесь, а мой отец нет?
Это его вина.
Его. Вина.
Но даже моя ярость не позволяет мне солгать.
Правда кромсает меня на кусочки, разрывают на части, сбивают с ног. Я утыкаюсь в Вейна, рыдая у него на плече также громко, как и он - на моем. И рассказываю ему правду.
Я говорю, что это моя вина. Перекрикиваю ветер. Я должна сказать Вейну, прежде чем бремя того, что я сделала, сокрушит меня изнутри.
Я знаю, что Вейн все слышит, потому что он прекращает плакать. Но не размыкает объятий. Не вырывается.
Он прижимает меня еще сильнее.
Ветер холодный, леденящий душу, а мир никогда не казался таким одиноким и темным. Но я ощущаю тепло Вейна сквозь ткань его плаща, и чем дольше мы прижимаемся друг к другу, тем больше меня охватывает тепло, наполняя энергией и жизнью.
Я никогда не хочу отпускать его.
Заботиться о Вейне. Последнее желание моего отца.
Я обещаю тому, что осталось от отца, что позабочусь о нем.
Я никогда не смогу исправить случившегося. Но попытаюсь и сделаю все, что в моих силах.