Пусть небеса падут
Шрифт:
Глава 19
Вейн
Одри не в сожженной лачуге, это, кажется... Странным. Не так странно, как эхо от тихого насвистывания ветра, заглушающее жужжание, щебетание, потрескивающие звуки рощи.
– Одри? – Зову я, пытаясь следовать за звуком. Кажется, что это доносится сверху, но солнце слишком яркое, и даже когда я смотрю искоса, все, что я вижу в нечетком свете - это пальмовые листья.
Все мое тело дрожит, когда ужасная мысль приходит ко мне.
Они здесь.
Я понесся назад к сгоревшему дому, карабкаясь в угол, где она спрятала меч. Я вырываю его из щели в земле и держу перед собой. Это труднее, чем я ожидал, и мой желудок сжимается, когда я смотрю на острые края.
Тело разрывается.
Кровь льется на извилистые зубья.
Капает вниз с лезвия.
Картины в моей голове заставляют руки дрожать так сильно, что я почти роняю меч.
Но Одри нужна мне.
Я мчусь сквозь пальмы, следуя за звуком ее рыданий. Сломанные ветки царапают мои ноги, а острая кора - руки, когда я мчусь в чащу рощи.
– Одри!
– кричу я.
Плач прекращается.
Громкий визг заменяет его, и яростный ястреб опускается с неба, целясь в мою голову. Я едва успеваю увернуться.
– Я пытаюсь помочь ей, глупая ты птица!
– Кричу я, ища меч, хотя он уже вылетел за пределы моей досягаемости.
– Вейн?
Голос Одри эхом откатывается от деревьев в нескольких разных направлениях, я не могу сказать, откуда доносится он.
– Где ты, черт возьми?
– Здесь, наверху.
Я смотрю на верхушки деревьев и там, из-за листьев одного из самого высокого дерева выглянула Одри.
Одна.
В безопасности.
Беспокоиться не о чем, кроме блеска в ее глазах, когда она спрашивает, - Что ты делаешь? Зачем ты взял ветрорез?
Ветрорез?
Устрашающее название.
Я отхожу в тень ее дерева, чтобы остыть. Бегать в жару, не лучшая идея. Хорошо, что я дополнительно использовал дезодорант.
– Я... пытался спасти тебя, -признался я, ненавидя, как отвратительно это звучало.
– Я думал, что Буреносцы были здесь.
– Ты пытался спасти меня?
– Эй, я услышал плач. Я думал, воины мучают тебя или еще что.
Шиш, а не благодарность?
Она смотрит на меня, выражение ее лица немного гордое, но, в основном, извиняющееся передо мной. Как у родителя, который слушает планы своего ребенка по захвату чудовища в шкафу.
– Если бы Буреносцы были здесь, то небо было бы чернильно-черным и ветра швыряли бы эти деревья вокруг, как спички.
Оу, хорошо. С нетерпением жду чего-то такого.
Мы оба взглянули на небо, как будто должны были дважды проверить, что там ничего нет.
Не было видно ни облачка. Но ее ястреб снова пикировал на меня и я почти выронил ветрорез, когда попытался прикрыть свою голову.
– Серьезно, отзови свою буйную птицу.
– Иди
– Скомандовала она, и тут же эта глупая птица подчинилась, взвизгнув в последний раз, когда полетела к дому.
Странная птица.
– Отойди, - сказала она, подходя к краю листьев.
Она же не собирается прыгать, это...
Мои мысли обрываются, когда она раскидывает руки в нескольких шагах от ветки. Она шепчет что-то, я не могу понять, что и горячий порыв ветра проносится мимо меня. Порыв обхватывает ее, замедляя спуск, и ставит аккуратно на землю.
– Показушница, - ворчу я.
Она протягивает руку к мечу, и я с готовностью отдаю его. Это действие вызывает у меня тошноту. Она проверяет лезвие, вероятно, чтобы убедиться, что я не повредил его за те пять минут, пока держал.
– Зачем ты искал меня?
– Почему ты пряталась на дереве, и плакала?
– перебиваю я.
На секунду она выглядит растерянной. Пока не начинает говорить.
– Мне нужен ветер, чтобы восстановиться.
– И направляется через рощу, обратно к своему дому.
Я следую за ней, ожидая, пока она уберет смертельное оружие подальше и повернется ко мне лицом, прежде чем потребовать ответа, который не является подобной чушью.
– Ладно, это объясняет, почему ты была на дереве. И, что насчет слез?
Я смотрю на нее, осмелится ли она отрицать это.
– Это не твое дело.
Она пытается пройти мимо меня, но я преграждаю ей путь.
– Ты можешь доверять мне, ты знаешь, - говорю я, мой голос немного эмоциональней, чем я хотел этого.
– Я знаю, ты привыкла все делать по-своему. Но сейчас мы во всем этом вместе.
Она ничего не отвечает. Только смотрит на землю, наблюдая, как муравьи снуют в грязи, словно это самая увлекательная вещь в мире.
Я наклоняюсь ближе и беру ее за руки - волнующе странный жест, что вызывает во мне разряд электричества благодаря нашему прикосновению.
– Позволь мне помочь тебе.
Воздух между нами становится напряженным, когда она обдумывает мое предложение, и на секунду кажется, что она готова поделиться со мной. Затем она качает головой и убирает свои руки.
– Мне просто приснился плохой сон. Вот и все.
– О чем?
Она отворачивается.
– О том дне, когда умер мой отец.
Ее голос едва слышен в шепоте, но ее слова ударяют меня, словно камень.
Ее отец погиб, спасая меня.
– Мне так жаль, - говорю я ей, надеясь, что она знает, что это правда.
Она оборачивается, и, когда наши глаза встречаются, я вижу небольшое изменение. Как крошечный кусочек ее железной защиты, треснул.
– Это не твоя вина.
Я пожимаю плечами, гадая, действительно ли это правда.
– В любом случае, я по-прежнему сожалею, что это произошло.