Пустоши Альтерры. Книга 2
Шрифт:
Он выпрямился, вздохнул и пожал плечами, как будто не верил, что вообще приходится объяснять это.
— А сказки про Рой… Ну, извините. В детстве я тоже слышал страшилки про Чёрную Волну, но как-то не помню, чтобы кто-то приносил доказательства.
Он повернулся к старшим перевозчикам, снова заговорил громко, обращаясь ко всем:
— Мы здесь не для того, чтобы разбирать мифы! Мы решаем реальные вопросы. Потерянная фура — реальна. Два форсажа — реальны. Подрыв доверия к Гильдии — реален.
Он указал на Жилина.
— А Рой?
Он замолчал. Теперь слово снова было за Жилиным.
Жилин выслушал Марцина, не шевелясь. Выслушал, как тот разобрал его рассказ по частям, отбросил «легенду» о Рое, оставив только холодную логику. Это было ожидаемо.
Он кивнул, соглашаясь.
— Хорошо — спокойно сказал Жилин.
Он перевёл взгляд на старших перевозчиков. В зале снова воцарилась тишина — теперь все ждали, что он скажет дальше.
— Тогда давайте вернёмся ко второму форсажу.
Он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, а потом заговорил:
— Он случился не просто так. Не по глупости, не по упрямству, не по личным причинам. Караван шёл на пределе, потому что у нас не было выбора.
Где-то в дальнем ряду кто-то тихо хмыкнул, но не перебил.
— Мы были уже почти у цели, но всё пошло не так, когда караван Грифов из Вулканиса попёрся по ночной пустоши со светом нам навстречу.
Жилин обвёл взглядом зал.
— Свет в ночной пустоши — это приглашение. Это маяк для всех хищников, которые прячутся в темноте. Кто-то об этом забыл. Может, думали, что доберутся быстро, но позабыли о соратниках. Хотя их можно понять, по графику мы должны были прибыть днем, не ночью.
Он тяжело выдохнул.
— Гончие увидели свет. И учуяли нас.
Некоторые перевозчики невольно напряглись.
— Пришли со всех сторон. Они плохо видят в темноте, мы до последнего шли на дневных огня, однако гончие нашли след и не отпустили. Караван Грифов ушел вперёд, надеясь добраться до ворот Форта Триал, а по дороге погнал на нас стаю.
Жилин покачал головой.
— Если бы мы замедлились, если бы пытались остановиться и отбиваться… Нас бы просто разорвали.
Он сделал паузу, затем продолжил:
— И если бы не Стражи Вулканиса, нас тоже здесь не было бы. Они вышли навстречу и отбили тех, кто преследовал нас.
Жилин перевёл взгляд на старших перевозчиков.
— Да, машины были на грани. Да, это был второй форсаж. Но это не было безумием. Это было выживанием.
Рудольф Марцин внимательно слушал Жилина. Теперь в его взгляде не было насмешки — он анализировал каждое слово, сверяя детали с уже известными фактами. Когда Жилин закончил, следователь выдержал короткую паузу, а затем, чуть склонив голову, задал вопрос, который висел в воздухе:
— А почему вы шли сутки без сна?
Его голос прозвучал спокойно, без обвинения, но достаточно громко, чтобы все в зале услышали. Жилин не отвёл взгляда. Он знал, что этот вопрос прозвучит, и ответил без колебаний:
—
Гул прошёл по залу, кто-то удивлённо поднял брови, кто-то скрестил руки.
— Ворота были сломаны. Форпост оказался закрыт. Нам просто не было куда деться.
Марцин сдвинул брови, словно припоминая что-то, затем коротко кивнул.
— Верно. На момент вашего прибытия ворота действительно не работали.
Но затем следователь сделал шаг вперёд, сцепив руки за спиной, и его голос стал холоднее:
— Но вы забыли сказать одну важную деталь.
Он посмотрел прямо на Жилина.
— Их починили через час после заката.
Некоторые из перевозчиков нахмурились.
— Час, Жилин. Час. Вам нужно было просто подождать.
Он развёл руками, как будто удивляясь, насколько всё было просто.
— Вместо этого вы приняли решение идти дальше. Вместо того, чтобы остановиться, дождаться, отдохнуть и двигаться дальше с полноценным экипажем — вы погнали караван в ночь, нарушая график.
Марцин покачал головой, его голос снова стал пропитанным уверенностью.
— Не надо говорить, что у вас не было выбора. Вы сами сделали его.
Он повернулся к старшим перевозчикам.
— Мы видим чёткую картину: караван двигался на износе не из-за обстоятельств, а из-за решений командира.
Он снова посмотрел на Жилина, на этот раз с лёгкой победной ухмылкой.
— И вот теперь, Вячеслав, скажите нам: стоило ли оно того?
Жилин не ответил. Он смотрел в одну точку перед собой, не выражая ни согласия, ни эмоций. Историю легко разбирать, сидя в тепле, под крышей, когда знаешь, как всё закончилось. В ретроспективе всё кажется простым: подожди час — и всё будет хорошо. Но тогда, в тот момент, решали минуты.
Ночные хищники выли совсем рядом, форпост был закрыт, люди были на грани. Никто не знал, починят ли ворота через час или через сутки.
И стоило ли тогда рисковать, оставаясь снаружи, когда единственный выход — двигаться дальше? Но это невозможно объяснить тем, кто находится в безопасности. Тем, кто не слышал этот вой, кто не чувствовал, как напряжение сжимает грудь железными клещами. Жилин знал, какие бы слова он ни сказал — они не передадут той ночи.
Рудольф Марцин ждал несколько секунд. Потом усмехнулся, покачал головой и выпрямился.
— Ну что ж. Видимо, ответа мы не услышим.
Он развернулся к Старшим перевозчикам и громко, чётко произнёс:
— Я думаю, нам пора вынести вердикт.
В зале снова воцарилась гробовая тишина. Жилин ожидал, что решение будет быстрым и формальным. Протокол. Чёткие выводы. Наказание по уставу.
Ведь так работала Гильдия, верно?
Он видел перед собой людей, которые, как ему казалось, уже вынесли свой вердикт ещё до того, как он вошёл в этот зал. Бюрократы, привыкшие работать с отчётами, цифрами и формальными нарушениями. Их дело — следить за порядком, а не вникать в обстоятельства.