Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
Имплантат можно было собрать прямо на месте при помощи необходимой аппаратуры, строящей костяной каркас на металлической основе, после чего уже вводились наниты, скрепляющие вставки и формирующие изоляционные слои прежде, чем закрыть их эпидермисом, наращивая его поверх всей искусственной конечности. Это был самый опасный момент операции, поскольку вместе с кожей и мышцами нанитные колонии восстанавливали кровеносную и нервную систему, и прямое подключение нервных окончаний вызывало вспышки жуткой боли, без противошоковой и поддерживающей терапии грозящие пациенту параличом или смертью от болевого шока.
Четверо солдат вместе с Квенти приготовились держать Эдварда,
Эдвард закричал от боли, когда хирургические лезвия принялись методично зачищать запекшуюся рану на месте обрыва руки. Дрон не реагировал на крики, просто не способный это сделать, и продолжал методично вычищать обломки кости и срезать ткани слой за слоем, анализируя уровень повреждения в поисках чистых окончаний.
— Держите его крепче! — предупредил хирург, контролирующий действия дроида через подключение к нейроинтерфейсу. — Если он дернется хотя бы раз, каркас выйдет неправильным, рука не будет двигаться. Барон останется инвалидом…
Дрон продолжал работать, выстраивая каркасную основу костей, проводя трубки основных кровеносных сосудов, электронные пучки нервной системы, базисные пластины для формы будущей руки, а сверху уже накладывая органическую составляющую будущего имплантата. Боль была адская, когда наниты раздражали нервную систему, наращивая ткань поверх искусственной составляющей слой за слоем, так что тристанский барон уже не мог даже кричать, вцепившись зубами в трубку с такой силой, что из десен начала сочится кровь, но солдаты крепко удерживали его на хирургическом столе, не давая даже пошевелиться.
Провалиться в небытие не давала хлеставшая по нервам боль и осознание, что происходящее необходимо. Позволить себе тратить время, валяясь в госпитале и ожидая, пока все ткани снова срастутся, и рука обретет прежнюю подвижность, он не мог, а боль всегда можно вытерпеть. Боль не то, чего в действительности стоит бояться — так всегда говорил ему отец. За эту мысль он отчаянно цеплялся, не позволяя своему организму отключиться, в то время как система жизнеобеспечения сходила с ума, опустошенная и больше ничем не способная помочь.
Но главное, сейчас она снова была с ним. Изабелла была здесь, держала за руку и смотрела в глаза, умоляя не покидать этот мир, где он еще был так нужен, где еще оставалось столько незаконченных дел. Именно тогда, когда была ему нужнее всего, любимая была рядом с ним. Она касалась полыхающего лба прохладными мягкими ладонями, дарила облегчение, отгоняя подступающий болезненный бред, помогая не сорваться за грань сознания. Он не мог себе позволить не оправдать ее ожиданий, цепляясь за жизнь из последних сил. И тогда она отвечала улыбкой, той, которую дарила только ему, открытой, светлой чуть игривой, заставляющей тянуться следом и вносящей в его слишком логичную жизнь немного легкости и непредсказуемости. Даже сейчас…
— Я хочу к тебе, — обратился он к ней, не понимая говорит ли вслух или это лишь мысль, проскользнувшая в раздираемом болью сознании, но она отрицательно покачала головой.
— Живи… — вздохом пронеслось в его сознании в ответ на немую просьбу объяснить причины отказа. Она слишком любила его, чтобы позволить умереть сейчас, поддавшись слабости, и забрать с собой, когда здесь, в этом мире, у него впереди целая жизнь, судьба, едва начатый путь,
***
— Он сделал то, что не смог сделать я, — Вассарий был, кажется, одновременно возмущен и разочарован, потирая еще саднившую фантомными болями щеку, на которой медицинские наниты еще недавно затягивали разорванные ткани. На коже не осталось никаких следов удара, но уязвленная гордость не давала покоя, твердя: — «Три гвардейских полка смогли сделать то, чего не смог сделать ты со всем контингентом гельской армии! Твои собственные вассалы не смогли удержать фронт и бежали, поджав хвосты, ты чуть не погиб, но стоило только появиться этому… все, позабыв о страхе, устремились в бой за тристанским бароном! Тристанским, демон его раздери, бароном!» — Он вскочил, перевернув кресло, в котором сидел, и яростно стукнул кулаками по столу. — Что есть у этого человека, чего нет у меня?!
В личном кабинете претендента на престол они были одни. Флагман фларского флота, где Дэлай разместил свой личный штаб, находился в группе кораблей, охранявших тыловые маршруты союзной армии. И потому в прямых столкновениях корабль не участвовал, оставаясь в относительной безопасности. А большие внутренние помещения линкора позволяли использовать богато украшенные и обставленные адмиральские помещения, где Делай чувствовал себя как дома. Комнату поменьше он выделил под свой личный кабинет, куда допуск остальным был только по специальному разрешению и только в присутствии самого графа. Здесь он мог говорить прямо и без утайки с кем угодно, зная, что ни одно слово из разговора за пределы этих стен не выйдет.
— Он не боится смерти, — ответил Дэлай, устраиваясь в своем кресле поудобнее и закидывая на стол ноги, внимательно разглядывая, насколько хорошо начищены его сапоги. Несмотря на то, что бой продолжался практически на всем протяжении линии соприкосновения возле хребта Карратса, ситуация уже полностью находилась под контролем союзного командования и личного присутствия феодалов не требовалось. Так что он наконец-то получил возможность переодеться и привести себя в порядок. Оставалось еще как следует выспаться, но прежде надо было решить несколько серьезных дипломатических вопросов, — хотя порой мне даже начинает казаться, что он к ней даже рвется. Я замечал за ним это еще в ходе гражданской войны, но сейчас… Хотя не вам мне объяснять важность такого фактора, как личное присутствие на поле боя. Другой вопрос, что никто из нас не решился возглавить контрудар по ущелью. А Эдвард бросился туда без малейшего страха и сомнений. Люди чувствуют подобные вещи, потому и идут за ним.
— Победа там была даже теоретически невозможна, — отрицательно покачал головой Вассарий. — Это чистой воды удача, что он смог захватить Ворота. Нельзя было так рисковать. Ведь он мог погибнуть там… Нет, он обязан был там погибнуть! И погиб бы, если этот молокосос не вытащил бы его с передовой!
— А кто-то ведь должен был следить за ним, — укоризненно посмотрел на него Дэлай. — Неужели это так сложно?
— Я был несколько занят тем, что пытался не умереть на линии фронта, — напомнил Вассарий, едва не шипя от злости. — Ведь меня поставили на самый опасный участок фронта, пообещав, что так я смогу восстановить свое доброе имя. А вместо сделали предметом издевок и насмешек! Конечно! Гельский граф не в состоянии выполнить приказ претендента на престол, но появляется этот тристанец и собирает все лавры! Матерь Земная! — ругнулся он, не сдержавшись, но его собеседник только усмехнулся в ответ.