Пустой мир 3. Короны королей

thelordofthedark

— Я никогда не смел спорить с тобой, — сразу опустил голову Редрик. — Я никогда не смел ставить под сомнение твои слова…

— И даже сейчас, когда я указал на твои ошибки, ты все равно перечишь мне, — более мягким тоном сказал Аллирд, жестом веля подойти ближе. Младший брат не посмел ничего добавить к своим словам и только подошел, все так же склонив голову. Король, сделав шаг ему навстречу, уже тише, но глухо из-за искажения голоса в воздухозаборниках, добавил: — Я люблю тебя, брат, но не смей оспаривать мои слова, не зная истинного их значения. Не хочу доказывать свою правоту твоей кровью, ты ведь понимаешь это?

— Да, мой король, — Редрик поклонился еще ниже. — Я говорю лишь как командир, заботящийся о

том, чтобы были выполнены отданные приказы и достигнуты поставленные цели. Я не мог знать, что у тебя есть еще какие-то замыслы, в которые ты меня не посвятил.

— Эта война отличается от тех, в которых мы принимали участие прежде, — согласно кивнул Аллирд. — А теперь пошли. Я хочу, чтобы ты тоже это видел.

Редрик знал, куда они шли, этот плацдарм был еще не настолько большим, чтобы предполагать хотя бы несколько вариантов. Единственный лагерь, достаточно безопасный, чтобы стать временной ставкой короля, был разбит совсем недалеко отсюда, но пытаться дойти до него пешком по территории, где еще несколько часов назад кипели бои, было бы безрассудством. Недалеко от места посадки их уже ждал транспорт, чтобы доставить туда, но Аллирд почему-то свернул в другую сторону, к лагерю военнопленных, разбитому неподалеку, на одном из расчищенных участков.

Временные лагеря для пленных солдат противника не были чем-то необычным. Редрик вел активную наступательную войну, стараясь не переходить к позиционным боям и жертвуя большим количеством солдат, чем можно было бы. Однако его мощные удары бронетанковыми войсками при поддержке больших масс пехоты продолжали оставаться эффективными. Пробивая оборону вражеских войск одновременно на нескольких участках, передовые отряды не тратили время на уничтожение отдельных групп противника, а продолжали рваться вперед, круша коммуникации, линии снабжения и связи, уничтожая оперативные штабы и космопорты в тылу противника. Продвигающиеся в прорывы войска второго эшелона завершали окружение порой целых участков фронта, еще удерживаемых вражескими войсками, лишая возможности продолжать сопротивление сотни тысяч солдат.

Конечно, подобные операции не всегда проходили идеально, солдаты Розмийского графства на своей земле дрались с отчаянием обреченных, цепляясь за каждый дом и за каждый камень. Оказываясь в окружении, под постоянным артиллерийским и орбитальным огнем, потеряв связь с остальными войсками и с центром, они нередко продолжали вести упорные бои, просто отказываясь сдаться врагу. Большинство из них уничтожали без всякой жалости, добивая последних выживших и раненных огнеметами. Но случалось и так, что у людей просто не выдерживали нервы. И так измученные затянувшейся гражданской войной, оказавшись под натиском столь сильно и жестокого противника, они отказывались продолжать бессмысленную войну и бросали оружие, надеясь, что хоть так смогут сохранить свою жизнь.

Количество пленных после первых дней сражения на территории самого Рейнсвальда уже исчислялось тысячами, и не только солдат, но и рабочих технических служб, сил ополчения и внутренних войск. Всех тех, кто сначала пытался защищать свою родную землю, но сдался из-за желания выжить и усталости от войны. Для них организовывали сборные лагеря, куда сводили со всех ближайших территорий, переписывали и использовали на самых грязных работах в ближнем тылу, вроде расчистки недавних полей сражений. Однако Аллирд ясно дал понять, что не желает, чтобы наступающие войска Саальта вообще брали каких-либо пленных. После них должна была оставаться только выжженная безжизненная земля, все остальное его просто не волновало.

— Значит, они сдаются в плен? — переспросил Аллирд, когда они поднимались на небольшой скалистый холм, находившийся всего лишь в нескольких десятках метров от ограды такого сборного лагеря. Обычный загон из сталепластовых стен, окруженный автоматическими турелями,

открывавшими огонь по любому, кто заходил за разрешенный периметр. И внутри, прямо на голой земле, сидели и стояли тысячи пленных, взятых в ходе последних боев. Их было так много, что в тепловом режиме визора покачивалось одно сплошное пятно. Условия их содержания никого не волновали, их жизнь имела значение только до тех пределов, пока могли отрабатывать выдаваемую им дважды в сутки питательную похлебку.

— Как видишь, — кивнул Редрик, останавливаясь за правым плечом брата. Сложив руки на груди, он смотрел на пленных, но забрало скрывало выражение его лица. — Они защищали родную землю по мере своих возможностей, и я не знаю, что можно сказать о них. Сдаться, когда еще есть силы сражаться, недостойно настоящего воина, но, когда я вспоминаю, что это лишь простые люди…

— Они не люди! — прервал его Аллирд. — Они враги. Запомни это хорошо, и не повторяй при мне больше таких ошибок. А врагов принято истреблять, чтобы они позже снова не набрались сил и не ударили тебя в спину.

— Как когда-то нас пощадил Рейнсвальд? — напомнил Редрик, но король только кивнул, не тратя время на споры.

— Именно. В те дни история нашего государства могла бы закончиться, но эти дворяне оказались слишком трусливыми и ленивыми, чтобы окончательно покончить со своим врагом, — вспоминал Аллирд без какой-либо злобы в голосе. — Они допустили ошибку, посчитав, что мы слишком слабы, чтобы когда-нибудь вновь подняться против них. Думали, что мы окончательно сожрем друг друга, и иного выхода, кроме как окончательно сдохнуть, у умирающего врага уже нет. А позже допустили еще одну ошибку, слишком увлекшись друг другом и забыв о нас. Теперь мы не имеем права допустить повторения их ошибок. Рейнсвальд должен исчезнуть. Весь. До последнего человека.

По указанию короля, махнувшего рукой, стоявшие за их спинами минотавры двинулись вперед, двумя руками схватившись за свое жуткое и громоздкое оружие. Ни один человек, даже в боевом костюме, не смог бы с такой же легкостью поднимать эти огромные секиры, но телохранители Аллирда размахивали ими как легкими тростинками. Он привел с собой не только личную стражу, но и весь остальной «Рогатый полк», как называли придворные подразделение этих невероятно сильных, но столь же тупых и послушных ксеносов. Минотавров всегда отличала крайняя узость мышления, а после того, как их нейрохлыстами и телепатическим внушением заставляли подчиняться лишь одному человеку, и вовсе готовы были выполнять любые его приказы. В том числе и совершить самоубийство, если такова будет воля хозяина, поскольку собственной волей они не обладали. Для этого необходимо было хотя бы осознавать, что делаешь, но минотаврам хватало и того, что это понравится их хозяину.

Тысяча рогатых монстров в тяжелой боевой броне и с холодным оружием, разойдясь широкой цепью, двинулась прямо на лагерь, печатая шаги в песке так, что оставляли глубокие следы, начинавшие осыпаться, стоило только сделать еще один шаг. Охранники лагеря пленных, увидев приближение минотавров, сначала вскинули оружие, но быстро сообразили, кто перед ними, поспешив убраться в сторону, прекрасно понимая, что выступить они могут только по прямому королевскому приказу. А минотавры, даже не сбавляя шага, обнаружив перед собой стену, мешавшую их дальнейшему продвижению, просто обрушили на нее удары секир. Подобным силовым оружием можно было прорубить даже броню тяжелого танка или человека в боевом костюме развалить на две половинки от макушки до пяток, так что сталепластовые листы просто разлетелись на куски под градом ударов. Минотавров отличала не только огромная физическая мощь, но и невероятная выносливость вкупе с почти полной нечувствительностью к боли, а с возможностями систем жизнеобеспечения, встроенных в их доспехи, остановить их можно было, только разорвав на куски.