Пустой Сосуд
Шрифт:
Юноша осторожно подобрался к самой кромке воды, набрал полную грудь воздуха и сделал ещё один шаг. Плеск воды взбодрил крокодила. Он тут же устремил взгляд на возмутителя спокойствия и подплыл на локоть поближе. Приоткрытая пасть поднялась над поверхностью.
– Давай! – повторил Эши, схватив копьё обеими руками и выставив наконечник перед собой.
Техеш замер. Его правое колено заметно подрагивало, а руки будто отказывались слушаться. Юноша искоса посмотрел на Эши, уловил его нетерпеливый взгляд и кивнул сам себе. Наконец, он шагнул вперёд, погрузив левую ногу по колено
Крокодил вмиг учуял зловонное лакомство. Он распахнул пасть, продемонстрировал людям ряды острых зубов и сорвался с места. С небывалой скоростью тварь разорвала дистанцию и выпрыгнула из воды. Её челюсти устремились к добыче, норовя заодно отхватить и руку Техеша по самый локоть.
– Отходи! – закричал Эши, бросаясь навстречу крокодилу. – Отходи!
Техеш взвизгнул и выронил мясо. Он попытался отпрыгнуть, но лишь завалился на спину, всё ещё слишком близко к смертоносным челюстям зубастой гадины. К счастью, крокодил решил сначала расправиться с падалью и уже потом заняться истошно вопящей свежатиной
Эши же допускать этого не собирался. Пока животное замедлилось, чтобы проглотить ошмёток антилопы, он бросился в воду, на лету занося копьё. Острый конец обрушился на чешуйчатый лоб крокодила и уткнулся в крепкий череп. Тварь яростно взбрыкнула и попыталась вырваться. Тогда Эши перехватил копьё и повис на нём, как на праздничном шесте. Лишь под всем его весом оружие сумело проломить кость. С громким хрустом оно прошло через крокодилью голову и воткнулось в илистое дно Ашамази. Кровь его красным туманом наполнила воды великого озера.
– Прости меня, Великий Змей, – обратился Эши к Шепзириару, покровителю всех ашмазирцев. – Прости, что окропил кровью твой дом.
«Опять», – добавил он мысленно.
– И спасибо тебе, Великий Змей, что избавил от крови наш, – дрожащим голосом добавил Техеш, не сводя глаз с обмякшего тела крокодила. – Ну что, пустим его на мясо?
– Если сам дотащишь его до дома, – Эши придавил голову животного подошвой сандалии и с трудом извлёк копьё. – И есть будешь сам.
Крокодил на вид был совсем старым, раз успел вымахать едва ли не в три человеческих роста. Мясо мясом, но такие обычно сохраняли вкус затхлой воды, даже если обжарить их до чёрной угольной корки. Времена настали тяжёлые, но не настолько безнадёжные.
Эши протопал по расхоженной тропе вдоль плантации, поглядывая на поредевшие ряды папируса. Стебли продолжали сохнуть, пусть дни стояли на редкость пасмурные для жаркого сезона. Такие пойдут разве что на корм верблюдам, коих в семье осталось всего два.
Невольно его взгляд прошёл между стеблями и уткнулся в высокий соломенный забор. Совсем недавнее дополнение к плантации Бенезилов. Раньше их владения продолжались и дальше, к югу. Хлопок, папирус и лён полотном тянулись вдоль берега Ашамази. Десятки рабочих трудились вместе с отцом семейства, Брейхи, прерываясь лишь на время сна и особо сильного зноя. С ними же вкалывал тогда ещё совсем юный Эши. Пусть работы было много, он наслаждался тем временем, когда вся семья была вместе, на одном поле. И отец, и Руй, и Итаки.
Всё изменили треклятые альдеваррцы, пожри
Эши отодвинул занавеску, прикрывавшую вход в дом, и приставил копьё к стене. Он вытер лоб, осмотрел руки. Алые брызги крокодильей крови запятнали его бурые предплечья и ладони, сливаясь с потёками пота. Вены взбухли от усталости, а мозоли на пальцах саднили уже который день. Но то был не повод откладывать работу.
– Не убирай копьё далеко, – с улыбкой проговорила Сайат. – Мне спокойнее, когда оно на виду.
Молодая жена Эши собрала кучерявые волосы в высокий чёрный хвост, прикрыла их белым платком и размеренно помешивала то, что закипало в старом котелке. Её узкие плечи были напряжены. Сайат никогда не любила корпеть над костром и готовить очередное варево на обед. С куда большим рвением она бы сейчас вышла на плантацию, но Эши сам настоял, чтобы жена поменьше трудилась в жаркую пору. Двух нерождённых детей они из-за этого уже потеряли, хватит.
– А что тебя беспокоит, солнце моё? – усмехнулся Эши. – Новый император нагнал целую уйму законников, неужто тебя это не успокаивает?
– О, да! – Сайат рассмеялась, и варево едва не улучило момент, чтобы убежать из котелка. – Этого я и не пойму, любимый. Чем больше законников к нам присылают, тем в Ашмазире беспокойнее. Сдаётся мне, этот Бельверен никуда не годится. Старый-то, отец его, толковее был.
– Одного древа плоды, – Эши фыркнул и оттянул воротник вымокшей в поту рубахи.
Пусть уже семь лет над дворцом в сердце Ашмазиры реял золотой лев Альдеварра в нелепой короне, ему не было дела до императоров и их паршивых семей. Да, местные шептались, что молодой владыка Бельверен оказался никудышным правителем, который только порочил славу великого отца.
Но какую ещё славу? Эши было плевать, какие заслуги внушили альдеваррцам такой трепет перед Валендиаром Первым. Пусть он хоть засыпал золотом каждого бледного жителя Левианора – плевать. Эши заботила только его стремительно мельчающая плантация и всё чаще голодающая семья. Валендиар же для него оставался обезумевшим от богатства скупцом, который на старости лет забрал у Ашмазиры свободу.
– Не знаю, не знаю, – молвила Сайат. – Раньше законники хотя бы пытались навести порядок. Слышал, что у Гайхи полполя сгорело? Он считает, поджог кто-то.
– Законники и подожгли, – Эши пожал плечами. Он разыскал достаточно чистый обрезок ткани и принялся вытирать загустевшую кровь с копья. – С Койошем так же всё было.
Разве что Койош свой пожар не пережил.
– Не знаю, – повторяла жена. – Я вчера подрезала стебли в дальней части, у забора. Слышу – шорох какой-то странный за ним. А там мужик стоял и пялился из зарослей. Не то на меня, не то на папирус наш.