Пустырь
Шрифт:
— Для меня очень важно, чтобы ты знал одно: я не хотела причинить вред тебе или кому-то из твоих близких. Я виновата, что не рассказала тебе про видео, и про еще кое-что. Я просто… я побоялась, что ты отвернешься от меня.
— Я думал, будет что-нибудь поинтереснее, — устало опершись о подлокотники, мужчина медленно встал и не торопясь направился к двери. — Жаль, что я ошибся. В тебе.
— Неправда! Ты говоришь так, потому что тебе больно. Ты мстишь мне за Тома и за тот поцелуй.
Плавный поворот корпуса, и я сильнее сжимаю в руках край одеяла. Его взгляд притягивал и лишал воли, подавлял своей силой. Огнем горящий взгляд, приобрел какой-то новый неуловимый оттенок безумия. Волнение и страх усиливались
— Да, я совершила ошибку, но мне не нужен ни Том, ни кто бы то ни было еще, Хэдер. Мне нравишься только ты. И всегда нравился только ты! — говоря все это, я смотрела прямо, не отводя и не пряча взгляда. — Но я не верила тогда, что ты можешь быть всерьез увлечен такой как я. Думаешь, это легко поверить, что из всех самых классных девушек выбирают тебя? Я хоть и не урод, но парни мне в след не оборачиваются…
Плавно и бесшумно, как хищник на ночной охоте, мужчина подошел к кровати. Легкий наклон головы в сторону только усилил его сходство со зверем. Было совершенно невозможно предугадать его дальнейшее действие. Шаг и я тут же замолкаю, боясь столь близкой дистанции. Плавно, как в замедленной съемке, Хэдер садится на край кровати. Держать зрительный контакт больше невыносимо, и сдавшись, я опускаю взгляд на край одеяла, зажатого в руке, а тело, напрягшись, интуитивно ожидает боли.
Мягкое касание подбородка и губы накрывает нежный и жаркий поцелуй. Без прикуса боли и страха, а полный тепла и любви. Именно так мужчина целует свою женщину, и именно так раньше Хэдер целовал меня. Каждая частичка внутри оживает и отзывается счастьем, вспоминая эту ласку.
— Если хоть кто-нибудь обернется вслед за тобой, я застрелю его!
Теплые ладони обхватили голову, гладя большими пальцами кожу на щеках.
— Ты лучшая для меня, Арина. И за всю свою жизнь, я не встречал кого-то светлее, чем ты.
— Прости меня, — накрыла своими ладонями его грубые руки.
— А сможешь ли ты простить меня за все, что я сделал? Сможешь ли простить и забыть мою жестокость?! — серьезные, стальные глаза поймали и задержали мой взгляд.
— Я уже простила. Кого-то другого я бы возненавидела за подобное, но не тебя, — боясь спугнуть, осторожно кладу поверх его руки свою. — Райн, скажи, есть ли у меня шанс вернуть твою любовь?
Какое-то время мужчина неподвижно всматривался в мои глаза, ища там ответы на какие-то свои немые вопросы. После чего, с присущей только ему плавность, Хэдер опустился на пол рядом с кроватью, привалившись к ней спиной, и потерянным голосом произнес:
— Это болезнь, не любовь, нет. Маниакальная зависимость, разъедающая плоть. Ты как навязчивая мелодия засела глубоко в голове, — мужчина обхватил руками голову, словно испытывая мучительные боли.
Откинув одеяло и поежившись, я спустилась вниз, садясь рядом. Край рукава случайно коснулся мужского локтя и Хэдер тут же отстранился. Такой безусловный рефлекс, словно рядом была струя с кипятком. Он убрал от меня свою руку, как от зараженной чумой.
— Мне кажется, любовь бывает разной и у всех она своя и неповторимая. Пока я не встретила тебя, то думала, что никакой любви не существует. А та любовь, о которой все говорят это миф, красиво описанный в романах. Да и в рассказах подружек о любви я чаще слышала как о слезах и боли, чем о чем-то одухотворенном. Даже родители разошлись, стало быть, и их чувство было не более чем самообманом, — тихо, из самой глубины души шел этот поток мыслей. — Я не верила в то, что бывает любовь. Но не так давно я вдруг поняла, что пыталась измерить степень любви по какому-то одному трафарету, даже не допуская мысли о ее неповторимости. Мы же все такие разные, так почему испытываемые нами чувства должны быть одинаковой глубины и ширины? Каждый любит так, как умеет, по-своему. И мама любила отца, но только ее
Парень продолжал находиться в той же позе, абсолютно не смотря в мою сторону. Я переползла и села напротив него, аккуратно положив одну ладошку на его колено. Серые глаза при свете ночника казались почти что черными, но теперь, когда я сказала мужчине все, что было во мне, страх смотреть на него прямо и открыто пропал.
— Смелая, — легкая улыбка тронула мужские губы. — Мало кто осмелился бы в твоем положении на подобные разговоры. Так что это, Арина: безумие или бесстрашие?
— Сама не знаю, — я по-детски пожала плечами, улыбаясь ему в ответ.
Хэдер ухмыльнулся, мотнув немного головой и опуская взгляд.
— Поцелуй меня. Еще раз.
Было страшно просить его о таком, но еще страшнее было решиться на поцелуй самой. Секунду назад игривый серый взгляд вдруг вновь стал мрачным и ледяным. Разум малодушно обрадовался такой перемене мужского настроения.
Однако Хэдер, не разрывая зрительно контакта, плавно подался вперед, заключая мои сухие, похолодевшие губы в свой плен. Долгожданный для обоих горький и томительный поцелуй, после которого хочется схватить человека и вжать его в свое сердце насколько это возможно. Я, как за спасительную соломинку до побелевших костяшек пальцев, вцепилась в его футболку. Медленно и не торопясь Хэдер обволакивал своими горячими и мягкими губами мои. Все, о чем я переживала и боялась, вдруг растаяло, не оставив и следа от прежней тревоги. Умиротворяющее чувство спокойствия расслабило каждую частичку моего тела.
Радостный и счастливый смех прокатился по комнате, стоило мужчине отстраниться и вновь подпереть спиной кровать. Ну и пусть он выглядел, как и прежде, угрюмо и потерянно, главное, что он был рядом, на расстоянии вытянутой руки. Сердце радостно билось в груди, наполняясь счастьем.
— Что тебе снилось?
— Секретная полянка в лесу, — голос прозвучал немного растерянно. — Это был пикник, а потом там была кровь. В моей чашке вместо чая оказалась кровь, — поморщившись от неприятных воспоминаний, я вновь посмотрела на собеседника.
— Ложись спать, Арина. Уже глубокая ночь.
Хэдер, приподняв меня за предплечья с пола, посадил на кровать.
— Ты уже уходишь? — я схватила его руку, не давая далеко отойти. — Пожалуйста, останься, не уходи.
— Хорошо, — Хэдер коротко кивнул, высвобождая свою руку. — Я уйду, когда ты заснешь.
Сняв с себя только обувь, мужчина устроился, полулежа на кровати, поверх одеяла. Тихонько придвинувшись ближе, я нерешительно уткнулась носом ему в бок. Родной терпкий запах прочно окутал своими щупальцами, проникая под кожу. Было немного досадно, что мужчина не в полной мере разделял со мной кровать, а был будто вежливый гость в чужой квартире, который не смог отказаться от приглашения. Однако сейчас воодушевление и счастье наполняли душу даже от простого физического присутствия Хэдера. Он был рядом, и это давало прежнее чувство защищенности. Другая, на моем месте, наоборот, искала бы того, кто обеспечил ей защиту от Хэдера. А мне сейчас, в эту самую минуту не нужно было ничего, я просто была благодарна судьбе, что один из самых опасных парней города рядом.
— Можно мне кое-что спросить?
— Спрашивай, но у тебя только один вопрос!
Вернувшись на свою сторону кровати, я, сцепив холодеющие ладошки в замок, произнесла:
— Штер жив?
В воздухе повисла пауза, показавшаяся мне нескончаемо долгой. Прикрыв глаза, я мысленно успела отругать себя за такой бестактный и страшный по своему содержанию вопрос, но Хэдер все же ответил
— Жив. Но состояние тяжелое. Он в коме.
Словно гора свалился с моих плеч, и, облегченно вздохнув, я взглянула на собеседника.