Путь актёра к творческому перевоплощению

Стромов Юрий Андреевич

Поэтому уже в самых первых упражнениях, добиваясь личностного отношения к каждому поступку, каждому факту, мы пытаемся в то же время учить актера умению меняться в зависимости от предлагаемых обстоятельств, овладевать логикой самого актера. Именно здесь проходят студенты впервые путь, ведущий к перевоплощению в другого человека.

Прежде чем перейти к анализу этого раздела обучения, необходимо остановиться еще на одном 'весьма существенном вопросе. Актерский курс состоит из разных индивидуальностей. Следовательно, до разработки стройной педагогической схемы надо понять, ^что это за индивидуальности ,и какого подхода к себе они требуют.

Мы выяснили, что подход актеров к творческому перевоплощению по существу един, но одному типу актеров скорее

свойственно отталкиваться в своей работе «от себя», зрительное представление образа для них играет второстепенную роль, — другому трудно действовать сразу «от себя». Представив в своем воображении контуры будущего образа, им легче действовать от его имени. Включение же «от себя» своих чувств приходит в работу несколько позже.

К какому типу актеров относятся студенты, надо постараться определить с самых первых шагов. От этого будет зависеть плодотворность 'Последующей работы.

Все начинается с экзаменов. Вот в комнату, где работает приемная комиссия, входит молодой человек или девушка. Это — абитуриент. Он (или она) волнуется. Волнение искренне и глубоко. Профессия актера манит многих с детства. Тут все вместе: и заветная мечта быть таким, как любимый артист театра или кино, и стремление «побывать в шкуре» другого человека, насладиться его

Стр. 35

чувствами и поступками, и уже испытанная в школьной самодеятельности радость пребывания на сцене под взглядами множества людей, и — порой — неосознанное тщеславие. Все это создает волнение... Молодой человек подходит к столу экзаменатора. Посмотрим иа него. Он аккуратно одет и причесан, поведение при ответах комиссии отличается скромностью, воспитанностью. А вот входит другой, не похожий на первого, молодой человек. Держится он излишне уверенно, говорит с членами комиссии с оттенком покровительства или наглости. Что это? Пришел поступать в актеры нахал? Бывает и так, но — редко. Чаще внешняя удаль и безапелляционность молодого человека вызваны излишней застенчивостью. Как бы защищаясь, молодой человек бессознательно начинает вести себя с не свойственной ему развязностью. Мы говорим: «он зажался». Стремясь защитить себя, юноша начинает подражать людям, которые на его глазах вели себя свободно в подобных или примерно подобных обстоятельствах.

Вот какой случай произошел с Иваном Николаевичем Берсеневым. Замечательный актер И. Н. Берсенев, когда я его узнал, был уже почтенным человеком и пользовался глубоким уважением всего коллектива театра. И вот однажды, в перерыве между репетициями, в зрительный зал расхлябанной походкой вошел молодой человек. Он подощел к Берсеневу и заговорил с ним. Мы не слышали, о чем они говорили. По отрывочным фразам мы могли догадаться, что молодой человек о чем-то просил Ивана Николаевича. При этом он размахивал руками, голос его звучал неестественно высоко. А в довершение всего он похлопал Берсенева по плечу. После этого удалился. Мы, молодые и старые актеры, замерли, увидев столь фамильярное отношение молодого человека к нашему «грозному» руководителю. Когда молодой человек ушел, Берсенев подошел к нам и, улыбнувшись, сказал: «Вы видели, как он застенчив и как он волновался? Ему кажется, что так ведут себя взрослые, уверенные в себе люди».

Это уже не он, молодой человек, разговаривал со старшим, а другой, спрятавшись за которого легче вести беседу с членами приемной комиссии или с народным артистом СССР. Стремление «стать другим» здесь нашло свою уродливую форму. Но оно естественнодля человека, а это немаловажно в нашем исследовании.

И вот первокурсники учатся в нашей школе. Сначала, наблюдая за ними, мы, педагоги, стараемся успокоить их, учим заниматься на сцене делом и тем самым освобождаем их, стремимся, чтобы они оставались при этом самими собой. Но стремление к действию не от своего имени у некоторых студентов проявляется очень рано. Проследим за этим свойством на всех этапах занятий первого курса.

В Щукинском училище в самом начале обучения проводятся упражнения

на ассоциации. Педагог произносит какие-нибудь слова, а студенты рассказывают о тех видениях, которые у них непроизвольно возникают. Эти упражнения показывают, насколько свободен студент. При упоминании какого-нибудь предмета у

Стр. 36

некоторых студентов возникали в воображении не только видения окружающего мира, но и образы различных людей. Так, после произнесения слова «собака» один студент вспомнил дни своего детства: елку, бабушку, которая что-то вязала и хитро при этом улыбалась про себя, собаку у ее ног. Образ старой женщины так ярко и выпукло был им описан, что все студенты, сидевшие в классе, «увидели» ее.

Один из студентов нашего курса занимался в детстве музыкой, и мы нередко просили его сыграть что-нибудь. Он играл какой-то музыкальный отрывок, а мы спрашивали студентов о тех видениях, которые возникали у них под воздействием музыки. Ас* социации были разными. Одни видели картины природы, другие слышали какой-то разговор. Бывало, что студенты рассказывали и о возникшем в их воображении человеке. Так, один студент увидел очень интересного, немного странного человека, который легкой походкой бродил по улицам и полям; он даже не ходил, а скорее летал. Одет он был в серый клетчатый костюм и чем-то напоминал продавца шаров из сказки Ю. Олеши «Три толстяка». Студент очень образно и ярко рассказал нам о нем.

На том же первом курсе мы проводим упражнение, которое называется «Оправдание поз». Это упражнение делается для развития воображения. Ребята ходят по комнате и по хлопку преподавателя, не задумываясь, принимают какую-либо позу. Затем, освободив мышцы, внутренне оправдывают эту позу. Эти упражнения на первом курсе делаются от лица самого студента по формуле: «я в предлагаемых обстоятельствах».

Но и в этих упражнениях мы замечали у некоторых стремление показать не себя в определенных обстоятельствах, а кого-то другого. Например, один студент оказался в позе, когда его ноги стояли вместе, ступни были прижаты друг к другу, вся фигура чуть наклонена вперед, а руки прижаты к груди. Спрашиваем: «Что это за поза?» Отвечает: «Я приглашаю девушку на танец». Хорошо, возможно. Но тут же задаем следующий вопрос: «А ты сам в жизни именно так приглашал бы девушку танцевать?» — «Нет,— говорит,—я бы так не пригласил, но я видел, как в доме отдыха один отдыхающий так приглашал». Объясняем, что надо оправдывать позы от себя, а не от другого лица. Он думает и дает другое оправдание своей позе. Но стремление к показу другого чело* века у этого студента проявлялось и в других упражнениях.

Упражнения на «память физических действий» призваны развивать внимание, чувство правды, веру в артистизм. Не имея в руках никаких предметов, только ощущая их с помощью воображения, студент проделывает физические действия так, как если бы эти предметы были у него в руках. Большинство ребят выполняют эти упражнения увлеченно: они и вяжут, и столярничают, и накрывают на стол, и убирают комнату, и т. д. Один студент «кроил материал» и накалывал его на несуществующий манекен. Делал он это 'блестяще. Студент сказал, что много наблюдал эту работу у знакомого портного. Незаметно для себя он принес

Стр.37

на сцену и характерность этого знакомого портного. Хотел ли он этого? Нет, это вышло непроизвольно. Когда мы просили этого студента забыть знакомого портного и действовать от себя, то у него ничего не выходило.

Два студента делали этюд тоже на «память физических действий» по теме «Игра на бильярде». Делали они все очень прилично. Но в их повадке, манерах было что-то неприятное. Преподаватель стал присматриваться и понял, что оба действуют не от себя в предлагаемых обстоятельствах, а изображают каких-то людей. Педагог имел возможность присмотреться к ним и в их повседневной жизни — это были скромные и серьезные ребята. Теперь же перед ним предстали два развязных паренька с привычками заправских клубных бильярдистов.