Путь актёра к творческому перевоплощению
Шрифт:
Где Вы себя чувствовали более свободным и творчески интересным — в этюдах на общение или на наблюдения?
В последующие годы эти вопросы повторялись для каждого нового второго курса. Так накопился довольно интересный материал. Размышляя о творческой индивидуальности актеров и студентов театрального училища, мы решили разделить их (конечно, очень условно) на три творческих типа.
Первый тип — студенты, которые особенно хорошо себя чувствуют в этюдах, где идут «от себя».
На первом курсе несколько лет назад училась студентка Катя М. Она с первых дней заинтересовала нас. Это умная, пытливая девушка. Она прекрасно делала
Но вот мы на втором курсе. Катя делает упражнения на наблюдения, но, увы, нет в них ни яркости, ни той заразительности и глубины, что были у нее на первом курсе. Катя пишет по этому поводу: «В этюдах со словами „от себя" я всегда чувствовала себя на сцене очень легко и свободно. Не помню, чтобы когда-нибудь я не почувствовала удовольствия от этюда... Лично у меня фантазия работает вовсю, когда очень точно построена внутренняя линия,— тогда фантазия начинает работать и на характерность, а потом начинает выплетаться образ».
Катя считает наиболее правильным путь к перевоплощению «от себя». В записях Кати есть и такие мысли: «Я считаю, что даже в этюдах „я в предлагаемых обстоятельствах" присутствует элемент образа. Только в этих случаях проявляется это не во внешней характерности, а во внутренней, если можно так выразиться... У некоторых студентов не получаются этюды „от себя", потому что эти ребята стесняются себя и боятся самовыявления».
В своих рассуждениях Катя далеко не одинока. Вот начало работы студентки Зои Л.: «Этюды на общение (со словами), на мой взгляд, самое интересное в начальном процессе обучения, интереснее даже, чем этюды на наблюдения, потому что именно здесь узнаешь себя... фантазировать в образе для меня, например, труднее, чем от себя... Легче, когда с образом в действии согласен. А вот фантазировать вразрез со своими ощущениями труднее».
А вот мысли студента Саши М.: «В этюдах первого и второго
Стр. 53
курсов нет особой разницы. Только разные задачи и разные действия, но все — я, только — я. Мне ничто не мешало в этюдах первого курса, было легко и свободно. Я, в общем-то, не был с самого начала [учебы] зажат. Если была ситуация в этюде, то мне было легко».
Заметьте: опять свобода как данность. И это очень важно: такому творческому типу актеров присуща сценическая свобода с первых их шагов на сцене.
Второй тип. Об этом творческом типе будущих актеров мы будем говорить, ссылаясь на пример двух студентов — Володи К. и Лени Ф. Вспоминается время, когда курс готовился к показу этюдов на «органическое молчание». Почти у всех студентов уже были этюды, а вот у Володи и Лени их не было. И не потому, что они ленились и не выходили на сцену, а просто все, что они показывали, было плохо: и:м мешал сценический зажим. Леня, по характеру более скрытный, молчал, а Володя каждый день с глазами, полными ужаса, подходил к педагогу и спрашивал: «Что же будет? Ведь все плохо? Я бездарный, да?» Преподаватель старался его успокоить, но понимал, что дела его плохи.
Помнится также их приход на первый урок раздела «Наблюдения». Их перевели условно, поэтому ответственность заставила их быть предельно собранными и внимательными. В глазах светился огонек решимости.
И вот первая проба. Володя показал походку
На четвертом курсе Володя сыграл роль прокурора в спектакле С. Антонова «Разорванный рубль». Зрители получили истинное удовольствие. В эпизодическом образе (одна картина) он создал запоминающийся, цельный и яркий образ безразличного к людям человека, не любящего свою профессию. Его прокурор был больше озабочен собственным насморком, чем делом. Но главное — где скованность? где внутренний зажим? Ничего этого уже нет! На сцене — интересный характерный артист.
Путь у Лени Ф. был несколько иным. Более сдержанный по характеру, он долго не мог даже в наблюдениях найти себя. Первые показы разочаровывали. Затем Леня стал отталкиваться от речевой характерности: он показал сначала чеха, потом англичанина. И вот после этого, подобно Володе, резко вырвался вперед.
Посмотрим, что пишет в своем рабочем дневнике Леня Ф.: «Когда мне приходится выходить на сцену в своем, что называется, „первозданном качестве", я всегда испытываю некоторое не-
Стр. 54
удобство. Вольно или невольно я начинаю наблюдать за собой. Болезненно-острое внимание к собственному поведению на сцене заставляет меня прислушиваться к звукам собственного голоса и следить за жестикуляцией. Я с ужасом чувствовал, как немеют мышцы и к щекам приливает кровь. Само собой, ни о какой органике не могло быть и речи». И дальше:
«Мне кажется, что, выходя на сцену, актер не может оставаться самим собой, потому что в таком публичном откровении он бы должен существовать бесконтрольно. Но в актерской профессии, безусловно, должен существовать контроль. Момент обнажения своих индивидуальных черт характера не может быть до конца искренним. Мне думается, что самый умный, непосредственный, органичный актер не сумел бы оставаться на сцене точно таким, какой он в жизни. Актер на сцене очень напоминает самого себя в жизни, но происходит какое-то смещение его человеческих категорий в актерскую категорию; смещение, которое, казалось бы, неуловимо простым глазом. И актер начинает играть самого себя, причем старательно затушевывая те свои индивидуальные черточки, которые ему самому не по душе...
Мне пришлось играть этюд, который назывался „Отъезд на целину". Педагоги предложили бесхитростную ситуацию: ребята, договариваются отправиться на целину, и в то время, когда все уло 1жено, один из них строптиво заявляет, что он не поедет, потому что ему хочется учиться в институте и вообще у него больна мать. Итак, мне пришлось играть самого себя в заведомо скверном проявлении. Я пытался напрячь всю фантазию в поисках неотразимых доводов, чтобы оказаться правым, и я бы, наверное, победил, если бы сюжетная канва этюда не предусматривала мой проигрыш. Я сдавался без видимых причин, и мне было стыдно за ту псевдоорганику, которой я пытался замазать свой ничем не обоснованный лроигрыш.